Я с трудом подавил ухмылку, скрыв ее за кашлем.

– Кстати – добавил я, зевнув – так и быть, я согласен на твою бредятину.

– Какую бредятину?

– Обмен на обмен. Ты расскажешь, почему остригла волосы, а я – правда ли, что папаша не оставил мне ни цента. Ты спрашивала, я помню.

– Не годится. Я и так знаю ответ – это правда, раз ты здесь.

– А что, если ответ не такой примитивный?

– Ты просто берешь меня на слабо.

– Как знаешь.

– Вот же сукин сын.

– Что такое? – я усмехнулся.

– У тебя ведь это получилось – она закатила глаза – ладно, годится. Но ты первый, иначе ты меня обуешь.

– А где же твое доверие?

– Сексистским придуркам доверять не привыкла.

– Вау, как меня громко оклеймили. Мне уже не оправится от такого удара.

– Идиот.

– Есть такое.

– Ну так давай. Ты первый.

Я перевернулся на другую сторону кровати, взъерошив волосы:

– На самом деле я и правда без цента, но это не из-за отца. Он оставил мне все свое состояние, но мой ублюдочный дядюшка резво растаскал все это до того, как я успел вступить в права.

– В смысле растаскал?

– Ну, блин – обнулил, обналичил, переписал, и бла-бла, все как обычно.

– Как обычно?

– Такое часто встречается, если у человека есть мозги и нет долбанный совести, чтобы оставить мне хотя бы десятую часть от того, что прилагалось. Он мой опекун по отцовскому завещанию – потому все мои дела пока его. Вот он и провернул все это. Как видишь – весьма успешно.

– Ублюдок.

– Согласен. Видимо, отец был о нем более лучшего мнения, когда назначал опекуном.

– Но это же можно будет как-то опровергнуть и вернуть, когда тебе стукнет 18?

– Не-а, все слишком грамотно.

– Это же многомиллионное состояние, и ты так спокоен?

– Это уже следующий вопрос – заметил я – теперь твоя очередь рассказывать.

Я глянул на ее торчащие в разные стороны в мальчишечьей прическе волосы.

– Давай, я жду увлекательную историю поисков самой себя через обкарнания шевелюры, как то у вас происходит.

– Ты опять за свое?

– Все – я вскинул руки – молчу. Давай.

Она нахмурилась.

– Теперь мое объяснение будет звучать смешно.

– Почему?

– Потому что ты выставил реальную причину на посмешище, хотя это совсем не смешно и вообще-то имеет под собой основу.

– Ну конечно – невозмутимо кивнул я – однако, уговор есть уговор. Давай рассказывай.

– А если я возьму и не расскажу?

– То я решу, что ты трусиха, боящаяся своих собственных мыслей.

– Ну и пофиг.

– Трусиха.

– Иди в зад.

– Тру-си-ха. Как такая трусиха смогла сподобиться на то, чтобы обриться налысо? Ты под чем-то была, да?

– Отвали! – она разозлилась – ладно, все. Заткнись и слушай. Заткнись –это главное условие.

Я театрально провел двумя пальцами по губам, имитируя застегнутую молнию на рту.

Лора вновь дернула плечами. Постепенно я стал осознавать, что она дергает плечами не просто так. Она это делает либо, когда сильно нервничает, либо, когда наоборот чем-то сильно возбуждена. Не это не что-то типо нервного тика, который никак не контролируется.

По крайней мере, я сделал такой вывод.

– Ну так и? – поторопил я ее и она раздраженно взмахнула руками, словно я сбил ее с мысли.

– Заткнуться – главное условие – напомнила она – так какого черта ты все еще болтаешь?

– Наверное, потому что человечество не лишено дара речи.

Но Лора отмахнулась, и без парировки начала, закусив нижнюю губу и пристально смотря в камеру, но было такое чувство, что она смотрит куда-то сквозь нее и вообще сейчас не здесь:

– Вообще, раньше я была подружкой Брайса.

– Вау – усмехнулся я – далекая предыстория. Это он заставил тебя обриться? Дай угадаю – он сказал, что ему нравится лысая киска, а ты не так его поняла?

– Ты всегда такой идиот? – фыркнула она, но тут же снисходительно улыбнулась – ладно, это была годная шутка, но впредь будь добр, закрой пасть.

Он вновь провела рукой по своим коротким волосам.

– В общем, я была как обычная девчонка. Вечеринки, мальчики, косметика и разговоры о всяком таком – она сказала это с некоторым отвращением.

– Но в какой-то момент ты поняла, что ты не такая, как все..

– Нет – раздраженно осекла она – я не поняла. И не поняла бы, если бы встречалась с кем-то, а не с Брайсом. Он замечал каждое мое несовершенство. Прибавила пару кг – и он тут же намекал, что мне пора меньше есть. Вылезал прыщик на лбу – и он сразу же говорил о том, что мне, очевидно, не хватает тоналки, если я явилась в школу, не замазав его. Поначалу я не обращала на это внимания, но потом его замечания стали слишком частыми. И тогда я присмотрелась к другим парам в нашем классе. И там было тоже самое.

– И поэтому ты решила обриться?

– Типо того –она дернула плечами – просто я тогда очень явственно увидела, что те парни, да и Брайс тоже – они не видят во мне личность, или интересного человека. Я для него была лишь оболочка, которую прикольно потрахать и с которой классно похвастаться перед друзьями. Поэтому он обращал такое внимание на мои внешние изменения. А это отвратительно – когда человеку важна только оболочка.

– И как это связано с твоей лысой головой?

– Очень просто. Волосы – едва ли не ключевой элемент красоты у девушек. Потом идет макияж, мимика, фигура и так далее. Но волосы порой даже важнее веса. На толстую, но миленькую – засмотрятся. А вот на худощавую, или жопастую – но лысую и ненакрашенную.. гораздо маловероятнее.

– А, понял – кивнул я саркастично – ты решила использовать самой надежный метод против парней. Зачем бороться с их предрассудками, если можно просто исключить их из своего круга?

– Вообще-то идея была другой.. но получилось именно так – фыркнула она – я хотела.. хотела, чтобы меня больше не воспринимали, как красивую оболочку. Хотела, чтобы ценили, как личность.

– А в итоге все просто слились, я угадал?

– Да, ты угадал. И знаешь – я не жалею – раздраженно заявила она – лучше сидеть без друзей и парней, чем с теми, кто только глазеет на волосы и жопу, и кто бросит сразу же, едва на лице вскочит нежданный прыщ.

Я пытался сдержать серьезное выражение лица, но когда она уставилась на меня, ожидая реакции, я отозвался с таким же натянуто невозмутимым видом эксперта:

– Ну.. это же полная бредятина, ты же понимаешь?

– Какого хрена, Том?

Я рассмеялся.

– Нет, серьезно, мысли какой-то пятилетней девчонки, идеализирующей мир. Але, очнись, мы в Америке 21века, понятное дело все сначала обращают внимание на внешность. Черт, да ты бы сама не посмотрела на небритого парня с козлячьей бородкой и заплывшим брюхом, но при этом хочешь, что бы тебя любили за внутренний мир? – я вновь ухмыльнулся – да ладно?

Она враждебно скрестила руки на груди и язвительно процедила:

– А это уже следующий вопрос.

– Ладно-ладно – я вновь зевнул – так значит ты у нас бывшая Королева Школы?

– Бывших не бывает. Либо действующая, либо уже не Королева.

– Значит ты будешь «уже не Королева».

– Отвали.

– А знаешь, в наречие «уже» есть что-то обреченное.

– О чем ты?

– Ну типо, если «еще», до значит что-то вероятно в будущем, этого можно добиться. А «уже» – это завершенное, необратимое. Типо, твои года молодости уже канули в бездну – я глянул на нее и ехидно оскалился – или «ты уже не Королева Школы».

– А, поняла – кивнула она – или, например, «ты УЖЕ не обладатель многомиллионного наследства»?

– Верно – я хлопнул в ладоши – быстро учишься.

Она снисходительно хмыкнула.

Где-то послышался приглушенный мужской голос – он что-то раздраженно говорил. Хлопнула дверь и говор стал громче.

Лора тут же обеспокоенно обернулась на свою закрытую дверь, склонилась к мобильнику (или с чего она там сидела) и прошептала:

– Мне пора, пока.

– Пришел свой папаша, который не разрешает общаться с мальчиками? Так ты скажи, что я местный..