Нита с трудом доковыляла до порога, даже не взглянув на цветы, открыла дверь и с самым беззаботным видом прошла на кухню. Мамы здесь не было, но аппетитный аромат ее стряпни сразу же окутал Ниту. Она принюхалась. Ого, на ужин у них сегодня телячьи котлетки. В духовке обнаружилась жареная картошка, а в скороварке дышали паром кукурузные початки. Она как раз поспела к ужину.
В столовой с газетой в руках сидел отец. Крупный, с прямой спиной и начинающими седеть густыми волосами, он был вполне элегантным мужчиной. Но руки его, сильные, все умеющие, «артистические» руки, как говорила мама, выдавали настоящего труженика. У отца было два крохотных цветочных магазина, и он был просто упоен своей работой. Все время он проводил в саду, среди цветов, совершенно бескорыстно разбивал клумбы на участках соседей. Ему доставляло бесконечное удовольствие испачканными в земле по локоть руками копаться на клумбах, холить и лелеять цветы. Все, чего он касался, росло и распускалось словно бы само собой. «Мы с растениями понимаем друг друга», – говаривал он. Так и было на самом деле. Но в отношениях с людьми у него так просто не получалось. Особенно со старшей дочерью.
– Господи, Нита! – потрясение воскликнул отец, опуская газету. – Что случилось?
«Будто сам не знаешь», – мысленно фыркнула Нита, исподлобья глядя на отца. По выражению его лица она догадывалась, о чем он сейчас думает.
«Боже мой, – было написано на его лице, – она опять попала в переделку! Ну почему она не даст сдачи? Что за глупая девочка!»
Он, как всегда, стал выпытывать, что же случилось, а Нита не могла дать вразумительного ответа ни на один его вопрос. Они не понимали друг друга. «Не то что растения», – усмехнулась про себя Нита. Она повернулась к холодильнику и заглянула в него. Ничего-то она там не искала, а просто хотела скрыть от отца недовольство и раздражение, так явно исказившие ее лицо. Она устала от этого ритуала домашнего участия и сочувствия. Но, увы, это было неизбежно, как и каждая новая драка. Пора было покончить с этим, на сегодня хотя бы.
– Я подралась, – коротко бросила она. Резко хлопнув дверцей холодильника, она отошла к плите, с сожалением оглядела порванную и испачканную куртку и вынула из кармана книжку.
– Ну и скольких ты поколотила? – спросил отец, снова углубляясь в газету.
На лице его было написано явное раздражение. Нита вздохнула. «Ему это так же надоело, как и мне», – подумала она.
– Точно не знаю, – как можно безразличнее ответила Нита, – их было шестеро.
– Шестеро? – воскликнула мама. Она проходила из гостиной в кухню своей легкой танцующей походкой и услышала последнее слово.
Ните было всегда приятно смотреть на нее, и на этот раз она приветливо улыбнулась, несмотря на то что распухшее лицо от этого заболело. Мамина походка всегда была такой грациозной, танцующей. Она танцевала, выходя замуж за папу, она с отточенной грацией двигалась по дому, мыла посуду, готовила, мела, чистила дом. Это было у нее естественно, как дыхание.
– Шестеро? – повторила мама. – По-моему, многовато, тебе не кажется?
– Угу, – согласилась Нита.
Боль ее как бы поутихла от легкого, чуть смешливого тона маминого голоса. Мама осторожно, чуть касаясь нежными пальцами, потрогала опухшее лицо дочери, и от этого прикосновения все синяки и болячки словно бы исчезли. Боль совершенно прекратилась, хотя все тело ныло, будто застарелая привычная зубная боль.
– Никаких посиделок сегодня вечером, малышка, – сказала мама. – Сейчас же в постель. Лед на лицо, иначе оно раздуется как воздушный шар.
– Кто все это начал? – спросил отец строго.
– Джоанн Вирелла, – сказала Нита. – У нее новый велик, а я не пришла в должный восторг.
Отец снова поднял глаза от газеты. На сей раз в них была виноватая растерянность и неловкость.
– Нита, девочка моя, – сказал он мягко, – я пока не в состоянии купить тебе велосипед. Во всяком случае, в этом месяце. Я не мог сделать этого до сих пор, но надеюсь, что непременно СМОГУ и очень скоро.
– Конечно, папа, – спокойно сказала Нита. – Не так уж я и рвусь получить этот велик, – улыбнулась она, хотя все было совсем не так.
Она ХОТЕЛА его, она ЖАЖДАЛА иметь его, просто замирала при мысли о велике. Но у отца Джоанн большой магазин на респектабельной Носсау-роуд, и он может позволить себе подарить на день рождения дочери трехсотдолларовый велосипед. А дело Нитиного отца гораздо скромнее. Смущаясь перед соседями, он отделывался неясной фразой вроде «проблемы с получением дивидендов от продажи цветов», а домашним просто говорил, что почему-то его все время преследуют неудачи.
Но не могла же Нита рассказывать Джоанн и всем остальным о каких-то там дивидендах от цветов или жаловаться на неудачи! Ей просто-напросто хотелось иметь этот проклятый велик. И ничего поделать с собой она не могла.
– Иди сюда, мечтательница, – ласково сказала мама, обняв ее за плечи и возвращая к действительности. Она протянула Ните грелку со льдом. – Иди ложись, иначе все это распухнет и будет долго болеть. Я принесу тебе что-нибудь поесть в постель.
– Обязательно есть в постели? – недовольно спросил отец. – Она же все прольет и уронит на одеяло.
– Когда ты был в ее возрасте, Гарри, ты разве никогда не дрался? – улыбнулась мама. – Если она не ляжет как можно скорее, ее раздует как баскетбольный мяч. Отправляйся в постель, Нита.
Вприпрыжку Нита выскочила из столовой и завернула в гостиную. И тут же наткнулась на младшую сестру. На пол посыпались учебники и розовые бигуди. Нита бросилась поднимать. Сестричка была далека от ее проблем.
– Снова Вирелла, да? – равнодушно спросила она, собирая бигуди. Рыжая, как их мама, ширококостная, как папа, и сероглазая, как Нита, с постоянной самоуверенной усмешкой на губах, восьмилетняя Дайрин была способной и сообразительной девочкой. Она уже училась по программе старших классов, когда Нита все еще копалась в прошлогоднем курсе математики. Она была слишком уж умной, но, несмотря на это, Нита считала ее отличной сестрой.
– Ага, она самая, – небрежно бросила Нита. – И вот что, детка, я иду ложиться в постель.
– Не называй меня деткой, – насупилась Дайрин и тут же без перехода добавила: – А хочешь, я побью эту Виреллу?
– Все. Пока, – сказала Нита. – Побей, если хочешь.
Она прошла в свою комнату, нащупала выключатель и зажгла свет. Географические карты и разные картинки бесцеремонно уставились на нее. Здесь по стенам висели вперемешку карта Луны из географического атласа, переснятые из журнала «Путешественник» и увеличенные фотографии Юпитера и Сатурна со спутниками.
Нита присела на край кровати, тихо вздыхая и охая: синяки и ушибы снова дали о себе знать. "Боже, – подумала она, – что я сейчас сказала? Дари и вправду МОЖЕТ побить Джоанн. Но ведь тогда этот ужас никогда, не кончится!
Когда-то Дайрин, крохотная, хрупкая девочка, тоже была отличным объектом для битья, потому что тоже не умела и не хотела держать язык за зубами. И родители вслед за Нитой отправили ее в школу джиу-джитсу. Дари, в отличие от Ниты, честно и упорно ходила на занятия. Поначалу ее там здорово били и мяли. Но месяца через два все были ошарашены, когда она с легкостью победила одного за другим двух взрослых парней. И теперь у нее действительно хватило бы сил поднять Джоанн и кинуть ее за горизонт. Стоит ей это позволить, как по всей школе разнесется: младшая сестричка Каллахан побила девчонку, которая задавала трепку старшей – Ните.
– Ну нет, – твердо сказала Нита. В этот момент дверь тихо приотворилась, и Дари просунула голову в комнату.
– Само собой, если ты предпочитаешь сделать это сама, то я ее на сей раз не трону.
– Ага, – сказала Нита, – спасибо.
Дари тут же состроила ей рожу и кинула Ните ее куртку и книгу.
– Держи, – сказала она.
Нита умудрилась поймать книгу левой рукой, тогда как правой удерживала на щеке грелку.
– Ты позабыла это на кухне, – сказала Дари. – Собираешься стать Волшебницей, а? Хочешь превратиться в невидимку, когда ОНИ за тобой погонятся в другой раз?
