Сад и весь двор потонули в холодных голубых сумерках. Нита быстро проглотила ужин в одиночку, потому что все семейство уже давно сидело перед телевизором – и папа, и мама, и Дайрин. Нита выскользнула через боковую дверь на террасу и замерла на ступеньках, привыкая к темноте. На небе сквозь серый полумрак прорезывался четкий диск луны. Из дома, словно из консервной банки, доносились приглушенные взрывы смеха. По телику, очевидно, показывали что-то смешное.

За плечом ее появился Фред.

– Вот удивительно, – сказал он, разглядывая луну, – излучает свет, но совершенно не дает тепла.

– Будто не знаешь, что это отраженный свет, – рассеянно откликнулась Нита.

– Ты готовишься к разговору с деревом? – спросил Фред.

– Угу.

– Тогда, если позволишь, я вернусь в дом и погляжу вместе со всеми излучения этого смешного ящика. Попытаюсь разобраться, о чем это он толкует.

– Удачи, – бросила Нита и сошла в сад. На небе одна за другой рождались звезды. Но Нита уже ничего не замечала. Она старалась разглядеть в темной глубине сада старую рябину, увенчанную пышной кроной. Ниту била нервная дрожь. Она перебирала в уме те страницы книги, где рассказывалось о войне растений с темными силами в глубокой древности. Война была ужасающей, длилась тысячи веков и унесла миллиарды деревьев. Растения отвоевывали землю у темных сил, они готовили ее для людей, выворачивая камни, удобряя почву своими телами и листьями, зарождая жизнь в пустынях. Они охраняли реки от высыхания, спускались на дно безжизненных морей и океанов. А темные силы в это время взламывали земную кору землетрясениями, плодили и двигали к югу ледники, пытаясь изменить климат планеты, сковать ее мертвым холодом, сжигая все живое молниями, выворачивая и выкорчевывая леса сметающей любые преграды на своем пути силой бурь и ураганов. И все же победили растения. Они росли и множились многие века и тысячелетия, прежде чем появились животные и люди. Они отстояли и подготовили мир для жизни людей. Но когда люди пришли, они позабыли обо всем и не только не пожелали платить старые долги, но и стали безжалостно уничтожать тех, кто боролся для их же блага с темными силами.

И Нита вспомнила ту яблоньку, что первой заговорила с ней, вспомнила ее обиды и устыдилась, словно она была сейчас ответственна за все глупые и жестокие дела людей. Конечно, в их саду такого не случалось. И за той же рябиной нежно и внимательно ухаживали. И все же… И все же она никак не могла найти подходящих слов, чтобы обратиться к дереву со своей просьбой. Рябины были одними из первых, кто вступил в битву когда-то, и у них, наверное, была длинная память. Вообще деревья, похоже, ничего не забывают.

Нита вздохнула и села у рябины на землю, опершись спиной о ее теплый ствол. Сразу начинать нельзя, надо немного успокоиться. Звезды сияли сквозь просветы в кроне дерева, словно гроздья рябиновых ягод. Нита любила звезды. Вон глядит на нее пара близко висящих одна к другой звездочек, будто два приветливых глаза. Они из цепочки звезд Большой Медведицы. Древние арабы, кажется, называли ее Прыжок Газели или что-то в этом роде. И действительно, можно было вообразить, что этот огненный след в небе оставили острые копытца грациозных животных. Ее глаза скользили к горизонту, отыскивая то слабую красноватую точку незнакомой звездочки, то блистающий свет Арктура. И еще, и еще. Старые друзья, которым в книге были даны новые, а вернее, возвращены древние имена. Сегодня вечером они особенно прекрасны.

Крона дерева над ней была почти беззвучна. Дерево, прочно укрепившись в земле своими корнями, тоже поглядывало в небо. На сегодня оно закончило свою работу роста и наслаждалось мирным отдыхом под тихим звездным небом.

– Туман к ночи совсем рассеется, – шелестело оно, растягивая слова и словно бы в полусне. – Этой ночью хорошо будет поболтать с ветром и другими мимолетными знакомцами. Да и тебя, малышка-колдунишка, я давно дожидаюсь. Когда, думаю, она придет перекинуться словечком со старым деревом?

Голос рябины звучал дружески, и Нита успокоилась.

– Ой, – вздохнула она, – у меня была просто сумасшедшая неделя. Ни минутки свободной.

– Ну, мною ты никогда особенно не занималась, – немного обиженно прошумела рябина. – Только и знала, что карабкаться по мне да качаться на моих ветвях. Надеюсь, ты уже переросла те свои шалости и забавы?

Нита помолчала, вспоминая то время, когда она была маленькой. Как она сидела на толстой рябиновой ветке и часами могла разговаривать сама с собой, фантазировать, вести воображаемый разговор с деревом и со всем миром.

– А знаешь – призналась она, – мне тогда казалось, что ты отвечаешь мне. Но я не могла понять, о чем ты шепчешь своими листьями.

– Конечно, отвечала. И тогда, ты сейчас уже не помнишь, ты понимала меня. Не удивляйся. Маленькие дети прислушиваются к молчащему миру и слышат его. Правда, большинство из них, как и ты, забывают все, вырастая. И тогда они теряют нас, как и мы теряем их. – Рябина вздохнула, подставив ветерку свои листья, которые затрепетали и вывернулись своей бледной изнанкой. – Вы – наши дети, и терять вас несчастье для нас всех. Но всегда кто-то из вас да возвращается.

– Скажи, пожалуйста, – спросила Нита, – значит, все написанное в книге о битве деревьев за людей – правда?

– Разумеется. Разве ты не читала в Лунной Книге, что жизнь на земле станет единой для всех странствующих на ней? – Рябина потянулась ветвями к звездам. – После того как мир стал зеленым и готовым для вас, двигающихся и странствующих, мы долго ждали. И вот первые из вас вышли из воды, и мы позволили им жить в наших ветвях, мы кормили и защищали их. Они стали нашими детьми. И вот кое-кто из этих существ сошел с наших ветвей на землю. И появились вы. И стали разговаривать с нами. И создали Словарь. Они были похожи на тебя, и их было много. Теперь остались только некоторые, кто еще умеет поговорить с нами. – Рябина снова вздохнула. – Все же вы странные создания.

Нита все так же неподвижно сидела под деревом и снова чувствовала себя виноватой перед этой рябиной и всеми ее сородичами.:

– Я знаю, мы не всегда были добры к вам, – сказала она. – Хотя… хотя, может быть, живем на земле благодаря вам, деревьям.

– Не горюй, малышка-колдунишка, – сказала рябина, опять глядя в небо. – Это не твоя вина. Мы знали, какая судьба нас ждет. В Лунной Книге об этом все написано.

– Значит, вы уже заранее знали, что мы станем вас… уби… уничтожать? И все равно готовили мир для нас?

– По-другому мы и не могли поступать. Ведь вы наши дети, – прошумело дерево.

– Но… мы делаем из вас свои дома, мы… – Нита виновато заикалась, – Мы терзаем вас, мы даже пишем на ваших телах. – И она показала дереву книгу.

Но рябина даже не взглянула на нее. Она продолжала смотреть в небо. В ночное мерцающее небо.

– Слушай меня внимательно, – тихо проговорила рябина. – Мы все вместе и в мире, и в Лунной Книге судеб. Мы, так же как и вы, пишем. Пишем на камнях, на земле. И всегда так было. У нас своя жизнь, свои чувства, свои тайны, свои цели. Некоторые из них ты узнаешь постепенно, учась Волшебству. Но ВСЕ даже тебе, малышка-колдунишка, постичь не дано. Мы делаем то, что должны делать, – мы живем. Иногда это означает, что мы ломаем сердце камня, на котором взрастаем, взрываем корнями землю, которая нас поит и кормит. И ей больно, поверь мне. Она кричит, давая нам жизнь. И мы никогда не забываем о тех, кто жертвует собой ради нас. – Голос рябины стал нежным, еле шелестящим. – И вы, наши дети, тоже причиняете нам боль. Но как по-другому вы, дети наши, могли бы двигаться к звездам, как не по нашим ветвям? Мы строили мир, зная, что нас могут забыть или использовать для своих целей идущие вслед за нами. Поэтому живи как живется. Карабкайся по нашим телам к звездам, и мир станет еще прекраснее, еще величественнее. У вас свои цели, своя история. Пишите на наших телах. Потому что и ваши жизни, и ваши тела могут понадобиться когда-нибудь для других историй и жизней. – И дерево протяжно вздохнуло.