– Не бойтесь, – сказал сосед по стойке, – я не кусаюсь.

Он было вернулся к пиву, но передумал, наклонился в ее сторону, протянул руку и представился:

– Олли Купер. Фамилия прозвучала как «Купоу».

Миа назвала себя и спросила с улыбкой, намекая на его филиппику:

– Вы, как я понимаю, не журналист.

– Еще не хватало! – он усмехнулся, отпил пива и подмигнул. – Я снайпер.

Миа смутилась:

– Снайпер?

Олли поднял камеру и трижды щелкнул наугад: щелк, щелк, щелк.

– Гражданские вроде вас сказали бы, что я фотограф. У меня контракт с National Geographic. Готовлю материал о народе асурини. Можете себе представить: некоторые из них никогда не видели белого человека. Когда ты входишь в деревню, детишки бегут к папе с мамой с криком «спасите-помогите!» Здоровенные и бледные, мы им кажемся пришельцами.

Когда Олли смеялся, в его глазах загорались теплые огоньки. Отсмеявшись, он внимательно посмотрел на Мию:

– Держу пари, что вы из Oxfam. (Оксфордский комитет помощи голодающим. – прим. пер.)

Миа отпила глоток приятного, хоть и дешевого вина:

– ВОЗ, – ей было отчего-то немного совестно, что ее так легко вычислили.

– Еще лучше. Врач?

– Исследователь.

– Заболеваний?

– Третий мимо, – она отодвинулась и вернулась к своему вину.

Через минуту, подняв голову, она увидела, что он по-прежнему смотрит на нее веселыми глазами.

Громкий крик в холле заставил ее обернуться. Кричала лежащая на полу женщина. Миа бросилась к ней: благополучного вида женщина под сорок, рядом – муж. По внешнему виду и одежде это были туристы.

– Что случилось, мэм?

Лицо пострадавшей искажала гримаса:

– Я встала, раздался щелчок, и – нога…

По штанине расползалось пятно крови, ткань оттопырилась там, где сломанная кость вышла наружу.

Олли с огорченным видом стоял возле.

– Вызывайте скорую, – повернулся он к мужу, и тот побежал вглубь холла, окликая консьержа.

Миа испытывала странное беспокойство: бедренные кости молодой, здоровой женщины не ломаются ни с того ни с сего. Они с Олли оставались рядом с пострадавшей парой до приезда скорой.

– Ваш заказ, мадам, – бармен показал ей принесенное блюдо.

– Пришлите его в мой номер, пожалуйста, – попросила Миа, борясь с ощущением тревожной странности происходящего.

В восемь часов следующего утра Карлос доставил их в муниципальный госпиталь Сантарена. Уже на входе их поразили суета и какофония голосов. Еще вчера полупустая, приемная была полна народу. Люди на костылях, люди с повязками на руках и лицах. Миа вспомнила вчерашнюю женщину.

Да что же это происходит?

Она окликнула спешившую куда-то Изабеллу:

– Что-то случилось?

– Сама пытаюсь разобраться.

Скотт смотрел на переполненную приемную:

– Мы с Эриком могли бы помочь. Мы оба врачи. Наверняка кто-нибудь поможет с переводом.

Миа согласилась, жалея, что это все, что она может:

– Звоните по интеркому, если что-то понадобится. Я попрошу включить вас в список сотрудников.

Пробившись сквозь толпу пациентов и родственников, Миа и Мария направились в черепно-лицевое отделение. Там тоже царил хаос.

Изабелла стояла возле комнаты медсестер.

– Нужны лицевые маски, – сказала ей Миа, – может быть, вспышка вызвана вирусом или бактерией. Пусть весь персонал наденет защиту. Берите образцы крови и проводите тесты на все, какие можете, виды бактериальной и вирусной инфекции.

Изабелла с отсутствующим видом кивнула в знак согласия.

Миа обратилась к медсестре:

– Берите мазок у тех, кто с признаками сыпи или остеопороза.

Бич пожилых людей, остеопороз, отличается пониженной костной массой. Когда Миина бабушка упала, шейка её бедра сломалась не от падения – падение произошло в результате перелома.

Миа еще не знала, что сегодня – первый день ее новой жизни. Но день уже начался ярко.

Нет ничего удивительного в том, что после увиденного совещание утратило все признаки порядка. Каждый имел свои предположения и спешил их изложить. Нельзя, однако, сказать, что любопытство было преобладающей эмоцией. Страх и беспокойство висели в воздухе. Когда голоса стали слишком громкими, Джек объявил перерыв: немного свежего воздуха должно было пойти всем на пользу.

Гэби стояла на мостках и смотрела на океан. Соленый бриз трепал ее волосы.

– Мы на такое не подписывались, – с чувством сказала Гэби подошедшему к ней Джеку. Было похоже, что слова давно теснились у неё внутри, как тектонические плиты, ожидая возможности вырваться на свободу.

– Мы должны до него добраться, – ответил Джек, смутно чувствуя, что против этого-то она и возражает…

– Джек, так нельзя. Мы даже не знаем, что там.

Джек сцепил пальцы в замок:

– Именно что не знаем. Но мы же ученые, мы существуем, чтобы узнавать. Эта штука безусловно искусственного происхождения; может, это останки Атлантиды или Лемурии. Грант будет счастлив.

Он засмеялся, но в одиночестве.

– Эта штука, как ты выражаешься, была тут миллионы лет и при первом контакте чуть не втянула вышку в океан. Я в маленьких зеленых человечков не верю, но она не земного происхождения.

– Соглашусь.

– Правильнее всего было бы связаться с правительством или газетчиками, – Гэби смотрела перед собой, будто видела, как ее предложение воплощается в жизнь. – У них должны быть готовые инструкции на такой случай.

Джек даже руками всплеснул:

– Сообщить федералам! Еще чего! Тем более, что мы даже не знаем, о чем речь. Да, все это странно и, честно говоря, страшновато, не спорю… – он снял бейсболку и сунул ее в карман. – Ответь мне, что мы здесь делаем?

Она смотрела на него, щурясь от солнца:

– Я отлично помню, Джек, зачем мы здесь. Мы ищем метеорит, поубивавший или нет чертовых динозавров.

– Именно, – он пощелкал пальцами, ощущая, как к нему возвращается прежняя уверенность, – а вдруг то, что внизу, к этому причастно?

Гэби не поняла его логики или не захотела понять:

– Да ладно. Ты что, действительно думаешь, что это совпадение, что мы нашли эту штуку там, где искали метеорит?

У Гэби порозовели скулы. Много лет он знал ее как уравновешенного, прагматичного ученого, готового ради науки на самые невероятные начинания. Эта новая сторона ее личности смущала его не меньше, что загадочный объект в глубине океана.

– Не верю я в совпадения, – повторила Гэби.

– Господи, да я и сам не верю. Как говорил один философ, мы впервые познаем самих себя, только когда встречаемся с неведомым.

– Ты это только что сам придумал.

– Да, сам, но ведь так и есть.

Она подавила улыбку и ткнула пальцем в сторону морщинистой водной поверхности:

– Ты думаешь, эта штуковина врезалась в Землю и смела динозавров? Так?

– Я не утверждаю, но это один из многих вариантов. Пиковые кольца, цунами и вообще все, что рассчитали отец и сын Альваресы в 1980 году, подтверждают эту гипотезу. Ведь ты бы не сомневалась в том, что я говорю, если бы мы просто нашли там огромный космический булыжник.

По выражению её лица он видел, что внутри у нее шла борьба.

– Ты, я думаю, просто боишься того, что мы можем обнаружить. Что находка сместит наш вид с воображаемого пьедестала. Вдруг мы не такие уж особенные во Вселенной. Вдруг мы лишь немногим значительнее выбоины на галактическом хайвэе, а под нами лежат те, кто разбил свою подвеску об эту выбоину.

Гэби коснулась плеча Джека:

– Я все вспоминаю слова Стивена Хокинга про развитое общество, что, когда оно встречается с примитивным, дело для последнего обычно кончается плохо. Возможно, есть вещи, которые лучше не трогать.

– Это наша десятая, нет, одиннадцатая совместная экспедиция. Я видел, как ты дала отпор охотникам за сушеными головами из племени Хиваро, как ты убедила руандийских браконьеров, охотившихся на горилл, дать нам пройти через их территорию. И ни разу ты не бежала, поджав хвост.