- Ежели что-то и способно меня излечить, так это твои глаза. Век смотрел бы… - Финист мягко обнял ладонью девичье лицо и едва ощутимо поцеловал её в уголок губ. Затем во второй. Невесомо в скулу, за ушком. Дразнит, щекочет прикосновениями бороды, тёплыми пальцами.
“Известно же, только любимые глаза могут лечить, другие сил не имеют” - Алия терпеливо ждала, принимая ту нежность, что богатырь хотел сейчас отдать. Ей тоже хотелось ответить…
Момент, когда оказалась на коленях Сокола, благополучно пропустила.
Охваченная жаром, теперь уже княжна забиралась рукой под ворот рубахи, прихватила волосы.
- Елена, что же ты творишь со мной? Весь разум глаза твои дивные забрали. - только и выдохнул, когда момент случился.
- Это ещё глупость… Хочешь узнать, чего стоит гореть без огня? - лукавую улыбку Финист разглядел, прижимая девицу ближе. Что за невидаль? И впрямь кровь горячат поцелуи, уж так хорошо, так сладко. Сердце в груди колотится, шумом по всей избе отдаётся, словно эхом. Княжна не на шутку разошлась, дразнится, по-басурмански целует, жарко…
“И правда, без огня гореть.” - в редкий момент встречались взглядами, и словно выветривалось, но холодная ладонь под рубашкой распалила сильно, не к чести богатырю сдаваться, проигрывать девице. Он и без того в её власти оказался. Пуговки на сорочке мелкие, непослушные под пальцами, а всё-ж сумел разворошить несколько. С завязками-то легче!
- Не порви, а то знаю я тебя, медведь! - голос насмешливый, жаркий, - Сама уж сниму, коль хочешь. - зелёные глаза искрами сыплют, горят.
- Вот княжна навроде, кроткой быть должна, спокойной, а творишь со мной бесовства разные. - тяжело дышал Финист, губы ему как точильным камнем стесали, больно.
- Не каркай, я ведь росла не здесь, могу тебе показать, какие черти в сердце, да не выдержишь. - Алька постепенно скисла, весёлый нрав превращался в маленькую пустоту.
Сокол помог ей рубашку оправить, остановил. Не ко времени было, сердце утихомирить надобно. Позже им успеется… Да только не выдержал, подтянул ближе. Хотелось долго так сидеть, рядом, молчать. В тишине ведь тоже всё было.
- Ну а теперь, давай поговорим о делах. Тут хитрость нужна. - девушка смотрела на богатыря, совсем как раньше, что и не было той тягучей вечности. - Пойдёшь к Аксинье, да скажешь, что в пути случилось привязаться волшбой. Надобно теперь службу иную нести, охранять.
Финист улыбнулся в усы, да голову набок опустил. Затейливо! Кто ж захочет мужа с другой делить, пусть и службою? Эдак ни одна девица не выдержит.
- А коль…
- Не послушает – добавишь, что на крови волшба завязана, умрёшь тогда. - Алия смотрела на него снизу вверх, и сердце замирало.
Согласился богатырь, не хотел терять того, что случилось. Тепла великого. Боги о том говорили, оставляли время, знали: догадаются.
- Всё сделаю, Елена, не сомневайся. Гляди на меня только… - прошептал довольно Финист, счастью не верил. Нешто станется такое?
Княжна рассмеялась, отдавая славное тепло. Алатырь нельзя было разделять, а через проводника сила врачевать могла.
- Буду смотреть, ещё тошно сделается от зелени этой.
- Не сделается. Вижу я в глазах твоих лес, шелест свежей травы, песню птичью, славную. До того мне любо, большего и не желаю. - молвил честно, не кривил душой, помнил, что самые верные речи – правда.
Алька вдруг почувствовала, как щёки загораются. Вот ведь змей, полушёпотом говорит, завлекает…
“Кроули, разлогинься, боже!” - улыбнулась, - Ты у меня не падающий Сокол, а тихонечко спустившийся. Да вот сюда прямо. - притянула большую ладонь к сердцу.
Богатырь от таких слов краснел, бледнел и делался ребёнком. В голубых глазах восторг появился. Неужто ему и не говорили? А девицы, их же много, толпами ходят!
Они ещё долго так сидели, молчали, иногда перебрасывались словом, но Финист первым заговорил о волнующем.
- А Димитрий как же? Твой защитник теперь.
Княжна глаза прикрыла, объясняя. Этой темы можно было не касаться.
- Мой стражник, и только. У него судьба иная. Ревнуешь? - без укора сказано, и понятно ребёнку даже.
Сокол задумался, а что в самом деле? Обида лёгкая его взяла, об том поведал, как сердце рвалось, что птицею пришёл, обманом слушал.
- Страшно мне опосля того, как ты чуть не погибла. А случись чего? Мы узнать бы не могли. Ванюша Муромец чудесить начал! - так злило это, что Финист даже кулаком по столу ударил, - Траву забвения мне подсунул, выдать пытался, мол, тебя Варвара извела давно. А мне перья кровавые снились. Кабы не Василиса…
Алька за голову схватилась, больно ей сделалось, вспомнила, в чём вернулась домой. Когда собиралась надела блузку узорную, с пером на груди. Вот же судьба!
- Финист, теперь всё хорошо. То нам знаки были. Я своей кровью перья залила, и ты вчера, на моём камне след оставил. - смотреть в голубые глаза беспокойные, счастьем было, тревогу из них прогонять, - Всю мою кровь Алатырь впитал, теперь и твою тоже.
Ликовала душа птичья, сталбыть, боги так устроили, видели разлад меж ними, но и силу свою отнять не могли. Это смертью возможно.
- Венчаны кровью?! Ох, дела чудные.
- Знаешь, есть в моём мире болезни разные. Иногда приходится людям не просто руку вправить, чтоб кость росла верно, а и сердце новое, почки там… - Алия подумала о том, что похоже выходит, решила объяснить, - Наша наука далеко ушла. И люди решаются, чтобы родной человек прожил дольше.
- А я говорил, что вы - боги всесильные? Такое и помыслить сложно.
За разговорами почти цельный день и прошёл. Княжна вытребовала продукты, какие были, да обед справила знатный. Рассказывала, чего здесь можно выращивать, как поля засеивать. Финист слушал с восторгом: вот ведь правда, на пользу пришлось. Такая мудрая дева их земли родные, почитай другим миром сделает.
- И что ж, править будешь, как отец твой? - спросил наконец, да пожалел.
Алия ничего не ответила, молчала, а лицо становилось белым, испуганным. Кружила по горнице, то хлеб нарежет, то крошки соберёт. Под пристальным взглядом не выдержала:
- А тебе только княжью дочь и подавай?! На меньшее такой славный богатырь и не согласен, как же, засмеют… - мысль, которую она гнала от себя все дни, теперь вернулась. Сказала, не жалела, тоже ведь правда. Как Финист на неё смотрел, на чудо иномирное? Всё поддеть пытался, чтобы вместе с Иваном от его слов злилась. Алька больше всего на свете боялась, что правдой окажется. Княжеская дочь или жительница Белогорья, она ведь своя, не чета иномирным, с которыми иной раз позабавиться не грех и только.
“Что же ты, Сокол… Врал мне? Тогда уйду домой, пока можно. Без камня вернусь.” - выбежала на крыльцо и вниз по ступенькам. Думы недобрые одолевали, бежать скорее хотелось. За углом одного из домов её схватили со спины. Закричать хотела, так нельзя, ладонь чужая мешает, а вырываться, себе дороже.
“Бедовая, как есть. Ну, в Москве обошлось, а в Белогорье зачем? Не такую сказку я хотела увидеть.” - Алия уж распрощалась со всем миром.
- Елена, зачем ты так? - тихий, взволнованный шёпот. Финист не на шутку испугался, когда глаза зелёные помутились, а голос сорвался. Зря спросил, не время… Вышел следом, птицею тихой летел, думал не нагонит аль беда станется. - Не хочешь взять данное правом рождения - твоя воля. Легче станет, так можешь кричать на меня, всё стерплю. Не печалься только.
- Руки! - и без того дышать трудно было, но богатырь со страху, а может… Крепко держал Алию, - Что толку кричать на тебя? Всё одно, не поймёшь. - девушка чуть отстранилась и хотела уйти.
- То моё дело. Слёзы лить понапрасну не станешь может. - Финист говорил тихо, а люди нет-нет, да обернутся в их сторону. Весь его мир сократился до зелёных глаз, в нежной зелени которых собирались тучи дождевые. Не один раз уж такое замечал. Раньше то была девица иного мира, одуванчик на ветру. Глядишь и нет её, где стояла, а сейчас… Одна мысль в голове кружила: “только б не заплакала, ножом по сердцу мне”.
