Он как-то по-доброму, можно сказать, даже по-родственному тепло заглянул ей в глаза, развернулся и пошёл в сторону припаркованной машины. Сконфуженная и побледневшая Бьянка засеменила вслед за ним.

========== Семнадцатая глава ==========

Ели они в тишине. Каждая думала о чём-то своём, не спеша делиться переживаниями. Оно и понятно. В последнее время у них у обеих в головах поселились мысли, в сам факт существования которых не хотелось верить. Что уж говорить об откровенности перед другим человеком? И первой не выдержала этого гнетущего молчания Аннель:

— Не хочешь рассказать, что между вами приходит? — откровенно спросила она, отодвигая пустую тарелку.

— Ровным счётом — ничего.

— Это фразочка из моего арсенала, ты обычно иначе реагируешь на вопросы о своих ухажёрах. Или он больше не ухаживает за тобой? Чего это он на Бьянку переключился?

— Обычное дело для малолетки, — подчёркнуто равнодушно отмахнулась Джулия. В этой черте характера они были похожи: чем сильнее их что-то эмоционально ранило, тем активнее прикидывались безразличными. — Поэтому я с детишками и не связываюсь. Никаких гарантий и конкретики. Да и вкусы у него… у мальчика явно спермотоксикоз: бросается на всех, у кого есть сиськи и письки. Да она ему в матери годится! Уже вся рожа в морщинах. Но этот придурок-то на рожу и не смотрит, главное — сиськи и писька.

— Бьянка старше тебя всего лишь на пять лет. И сыну её двенадцать, а не двадцать.

— Вот именно. Ей всего-то за тридцатник стукнуло, а она уже себя так запустила. Что с глазами этого идиота?

— Джулс… ты что ли?.. — Аннель поражённо прикрыла рот ладонью.

— Нет! — рявкнула она так, что несколько посетителей в кафе покосилось в их сторону. — Ничего подобного!..

Джулия принялась с остервенением ломать вилкой несчастный кусок яблочного пирога из цельнозерновой муки. Он и без того выглядел не слишком аппетитно, а, превратившись в однородную буровато серую массу, окончательно растерял съедобный вид.

— Прости, — дотянувшись до сжатого кулака подруги, она накрыла его ладонью, — неудачная шутка.

— Я не западу больше ни на одного мужика, до конца своей жизни. Усекла?

— Знаю. Будешь любить до конца своих дней исключительно меня.

— Именно!

Кулак разжался, и они переплели пальцы в замок. Со стороны их могли принять за повздоривших и теперь померившихся любовниц. Пожилая женщина, сидящая за соседнем столиком, видимо именно в таком ключе о них и подумала. Презрительно скривила тонкие усохшие губы и отвернулась, звякнув большими металлическими серёжками в обвисших мочках ушей.

— И вообще, тебе не показалось странным, его поведение? — изумрудные глаза сощурились и устаивались на неё, как на преступницу. — Ему было глубоко наплевать, что и как говорили о его подружке. Но стоило ей зашипеть в твою сторону, как Ланц весь прям встрепенулся и зарычал.

— Наверное, хочет перед шефом выслужиться, — задумчиво предположила Аннель. — Сейчас вокруг меня довольно специфические слухи ходят. А он далеко не дурак.

— Нет, так не смотрят на тех, при помощи кого хотят закрепиться на должности.

— Господи, ты же не думаешь, что он запал на меня?

— Нет, конечно, — фыркнула Джулия, сверкнув кривой улыбкой. — Там что-то совсем другое. Сексуальный интерес Ланц проявляет более очевидными вещами — не ходит вокруг да около. Твою же лапку он сжимал с нежностью… дедули?

— Жест, конечно, для него нетипичный, но… дедуля? Ты слишком сурова!

— Ты говоришь, что раньше о нём ничего не слышала?

— Впервые увидела несколько месяцев назад, когда он явился на собеседование.

— Может в детстве в одну школу ходили или какую-нибудь спортивную секцию? Вспомни, у тебя точно не было мелкого, с которым ты нянькалась? Он ведёт себя как приласканный щенок, что хоть и вырос, но помнит человека, что чесал ему за ухом и давал колбасу.

— Нет, Джулс. Я половину своего детства провела в психушках. Особенно тяжело мне дался подростковый возраст, когда гормоны взыграли. И не с какими мальчиками на пять лет младше меня, я не общалась.

— Вдвойне странно…

Они расплатились по счёту. Вернее расплатилась Джулия — её очередь. И вышли на солнечную улицу. Молодая трава зеленила кусочки земли, не закатанные в асфальт, а на всё ещё голых деревьях стали обрастать маленькими симпатичными почками. Ещё пару недель и скрюченные ветки спрячутся за пушистостью листвы.

Глубоко вздохнув, Аннель зажмурилась и призналась:

— Я улетаю в командировку.

— Что?! Опять?! Когда?

— Завтра.

— Вы же пару дней назад вернулись! Какого чёрта?!

— В этот раз не по работе — по личным обстоятельствам шефа. Что-то произошло с его родственником. Не знаю, насколько затянется эта поездка.

— Этот Нейпер у меня уже в печёнках сидит с его командировками. Начинает складываться впечатление, что он делает все, чтобы свести наше общение на минимум, — хмуро отметила Джулия, позволив подхватить себя под локоть. — Слушай, а зачем ты вообще тогда снимаешь квартиру? Может, перевезём твои вещи ко мне? Всё равно ты дома ночуешь от силы раз пять в месяц.

— Не пять. Побольше. Но я подумаю над твоим предложением.

— Что тут думать. Я займусь твоим переездом, пока ты будешь в этой проклятой командировке.

***

Родной город шефа встретил их хмурой, дождливой погодой. Мелкой, противной изморосью, из-за косово ветра, от которой нельзя было спрятаться под зонтом. Сначала они решили заселиться в отель, принять душ, переодеться с дороги и пообедать. На всё ушло не больше пары часов. А затем уже отправились в пансионат, где содержался Нейпер старший.

Байрон Нейпер — последний живой родственник, что имел с шефом прямое кровное родство. О семье начальника Аннель узнала всего несколько часов назад, пока они летели шестичасовым рейсом в Лефорд. Он сам ей всё рассказал и ответил на все вопросы, возникшие у неё походу осознавания: сколько несчастий выпало на его многострадальную судьбу.

Пожилой мужчина оформил над Куртом опеку, когда тому едва исполнилось десять лет, после трагической смерти родителей, погибших в автокатастрофе.

Одним поздним вечером они возвращались, чтобы забрать его от бабушки со стороны мамы. Но на въезде в город в них на башенной скорости врезался внедорожник под управлением молодого парня, что решил покуражиться, предварительно хорошенько чем-то подзарядившись: не то алкоголем, не то наркотиками. У них не было и шанса выжить в седане, пусть и представительского класса, но всё же на полторы тонны более лёгком, чем джип на высокой подвеске. Машину смяло и выкинуло на обочину, как консервную банку. Виновник же аварии скрылся с места преступления и его ещё несколько дней отлавливали по всей стране.

Родственников у внезапно осиротевшего ребёнка почти не осталось. У родителей была большая разница в возрасте — в тринадцать лет. Мама родила его в двадцать девять, в то время как отцу уже стукнуло за сорок. Они происходили из разных социальных прослоек, поэтому многие не приняли их союз. В особенности вся высокопородная родня, что носила фамилию Нейпер.

Однако после смерти младшего сына, тогда ещё живой девяностолетний аристократ наказал старшему и единственному приемнику титула, передающегося по наследству в мужской линии, забрать мальчика в семью и воспитать в соответствии с их дворянским происхождением. Байрон, к тому времени дважды овдовевший, но так ни разу и не ставший отцом, охотно выполнил наказ своего предка. Поскольку ему уже перевалило за шестьдесят, и он окончательно оставил попытки собственными силами продлить род.

Дядя не отличался мягким нравом. Он многое давал: престижное образование, дополнительные частные занятия по музыке и фехтованию, сбалансированное питание, дорогую одежду и ещё более дорогие аксессуары. Но и требовал не меньше. Запрещал заниматься бесполезными на его взгляд вещами. Критиковал за общение с детьми недостаточно благородных кровей. Впрочем, стоило отдать должное, в отличие от своих предков, он не вмешивался в личную жизнь воспитанника. Пилил, кряхтел и чванливо брюзжал всякий раз, как до его ушей доходило, что Курт общался со сверстниками из городских школ. Тем не менее концерты дядя исполнял наедине за закрытыми дверями, в попытке образумить своего отпрыска, а не навредить чужим. Старшее же поколение Нейперов предпочитало действовать более радикально. Они запугивали бедняков, безжалостно рушили их жизни, или изгоняя из семьи тех, кто отказывался следовать правилам. Так и с отцом разорвали все отношения, когда узнали о его намеренье жениться на женщине из обычного люда.