— Последний подъезд?

— Да, — Анналия коротко мотнула головой и, как только машина остановилась, высвободилась от ремня безопасности. — Спасибо, что подвезли.

— С завтрашнего дня начнёшь поиски водителя. Утром дам основные рекомендации.

— Поняла. Хорошего вам вечера.

— Подожди.

Он потянулся рукой к её голове, из-за чего она замерла, настороженно косясь на него широко распахнутыми голубыми, как ясное небо в погожий день, глазами. Пропустил сквозь пальцы длинную и гладкую прядь и улыбнулся.

— У тебя что-то было в волосах.

— Да? Спасибо, — хоть красиво очерченные губы и растянулись в формальной улыбке, но глаза продолжали смотреть на него с подозрением.

Снова ему не поверила. До чего же проницательная девушка.

Анналия ушла. Звонко цокая каблуками, пересекла тротуар, поднялась по лестнице и, наконец, скрылась за входными дверями подъезда. Курт отыскал взглядом окно спальни, в котором через мгновение зажёгся свет. В светлом проёме за тюлем появилась тёмная женская фигура, а следом ещё одна. Толкаясь, они скрылись в недрах комнаты.

***

Припарковав машину возле декоративного фонтана, он направился к главному входу в особняк. Огромное трёхэтажное строение в излишне помпезном, на его вкус, барокко стиле, содержалось в идеальном порядке. Каждый год его хозяин затевал косметические ремонтные работы, чтобы светло-кремовые стены не потускнели, а мрамор на широких винтовых лестницах оставался таким же белоснежным, каким задумывался по дизайнерскому проекту.

На входе уже поджидал дворецкий, который до автоматизма отточенным движением помог Курту снять пальто.

— Господин в своём кабинете, — сухо проинформировал он, прежде чем направиться в гостевую гардеробную.

С прошлого его визита в интерьере особняка ничего не изменилось. Всё те же атласные обои на стенах широкого коридора и вычурная лепнина на потолке. Разве что ковровую дорожку заменили, упругий ворс под подошвой туфель сильнее пружинил.

Кабинет находился в глубине дома. В самом тупике длинного, вихляющего коридора за арочной двухстворчатой дверью, сделанной на заказ из массива дуба. Коротко постучав по дереву, Курт зашёл внутрь.

В кожаном кресле перед горящим камином расслабленно сидел председатель «Эллион Групп‎» и наслаждался аналоговым звучанием классического джаза. Рядом с ним стоял круглый журнальный столик с открытым графином и ведерком льда.

— Ты пришёл, — отметил тесть вместо приветствия.

— Здравствуйте, отец. Вы хотели меня видеть?

— Да, присаживайся, — он указал на софу возле своего кресла. И как только Курт последовал его просьбе, плеснул свежую порцию бренди в свой гранёный стакан. — Говорят, что ты приложил немало усилий, чтобы поглотить какую-то сеть ресторанов. Даже вложил все свои сбережения и выкупил сорок процентов акций. К чему такие риски? Ты бы мог просто обратиться ко мне.

— Я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Вы и так сделали для меня слишком многое.

— Хочешь уйти от моего влияния?

— Я всегда буду вам верен. «Гестия» по документам поглощена «Эллион Групп‎», я же всего лишь владею какой-то частью акций.

— Не хитри со мной, паршивец, — покровительственно усмехнулся тесть. — Так что за перспективу ты увидел в этой компании? Мне правда любопытно. У тебя, кончено, отличная чуйка и есть все необходимые качества, чтобы любую компанию вывести на мировой уровень. Однако я бегло просмотрел документы этой «Гестии» и не увидел ничего особенного. Из двадцати филиалов — пятнадцать внутри страны, продажи ниже средних, истории как таковой нет, репутация в народе, как у третьесортной харчевни.

— Мне понравился концепт у ресторанов этой сети. Я собираюсь его доработать.

— И что же там за концепт?

— Он заключается в расширенной барной карте, на которую опирается основное меню. Основатель первого ресторана пытался продвигать идею, что все алкогольные напитки требуют продуманных гастрономических сочетаний. Однако его преемники не смогли оценить по достоинству оригинальность идеи и ушли в сторону коммерциализация. Я собираюсь расширить меню, дополнив его рецептами, отвечающим нашим задачам. А затем приобрести собственную виноградную плантацию и пивоварню.

— Хочешь придать эксклюзивности… — потягивая бренди, задумчиво произнёс он, — звучит, конечно, многообещающе. Но стоило ли ради этой закусочной отказываться от повышения в «Эллион Групп‎»?

— Я не хочу подсиживать свояка, — категоричного отрезал Курт.

На миг ему показалось, что он переусердствовал с экспрессией в тоне. Слишком уж бурная реакция вышла для столь незначительного раздражителя. Но, видимо, крепость алкоголя сгладила шероховатости его выпада. Тесть нахмурился, взглянув на него с какой-то горечью разочарования, и тяжело вздохнул.

— Если бы Наина не погибла, то должность генерального директора в любом случае была бы твоя. Этот кусок идиота сидит в директорском кресле только потому, что женился на моей старшенькой.

— Но я не уберёг её…

— Глупый мальчишка. Хватит себя корить за то, в чём ты не виноват!

Глупый в этом помещении лишь один человек.

— Если бы я только не вышел на того коллекционера, — в сотый раз принялся пережёвывать заевшую пластинку Курт, сам себя раздражая. Но тесть любил послушать стенания по его дочке. — Если бы она не услышала наш разговор, то не поехала бы к нему одна. За рулём той машины должен был быть я.

— Наина никогда не отличалась терпеливостью.

— Верно, но…

— С малых лет, если чем-то заинтересовывалась, то отдавалась своему новому увлечению всей душой. Ты не виноват в том, что она подслушала твой разговор и сломя голову помчалась за проклятой картиной. По такому крутому серпантину и в хорошую погоду было опасно ездить, а в ливень… это и вовсе было самоубийством. Никто не виноват… кроме того урода. Но ты, — тесть посмотрел на него с восхищением и, положив руку ему на шею, притянул к себе, чтобы коснуться лбами, — проделал хорошую работу. В тот день ты для меня заново родился, став моим сыном.

По дряблым щекам побежали слёзы, и Курт отвернулся, делая вид, что тактично не замечает момента чужой слабости. Он натянул на лицо скорбную гримасу, уставившись пустым взглядом на горящие, приятно потрескивающие поленья.

В своё время ему пришлось приложить гораздо больше усилий, чем он рассчитывал, чтобы не убить жену раньше запланированного несчастного случая. Целых одиннадцать месяцев Курт ежедневно терпел компанию пустой, ограниченной девки с размалёванным, как у куклы, лицом. Её писклявый голос, карикатурная жеманность, даже то, как шумно она ела, стуча столовыми приборами и прихлёбывая чай из кружки — всё невероятно бесило. Но у него была цель, ради которой он даже неоднократно вытерпел их близость.

С отшельником, живущим в маленькой деревушке на вершине горы Авирос, его познакомил коллега по старой работе на банкете в честь открытия художественной галереи шесть лет назад. Тогда-то и родился идеальный план, для осуществления которого следовало отыскать всего одну переменную.

Из трёх кандидаток он остановил выбор на младшей дочери председателя крупного конгломерата. Два года потребовалась, чтобы привить у этого тупого создания любовь к искусству. Конечно, её извилин при любом раскладе не хватило бы для глубокого анализа живописи, но заразить бессмысленным коллекционированием, подобно тому, как она любовно собирала по всему миру драгоценные цацки, ему всё же удалось. Потому как настолько поверхностной вульгарной особе по факту было всё равно, чем хвастаться: картинами именитых художников или серёжками с красными бриллиантами — главное, чтобы подружки завистливые взгляды кидали да на слюни исходились.

Сделав ставку на импульсивность её натуры, Курт разыграл спектакль. Он знал о любви Наины к подслушиванию его телефонных разговоров. Поэтому не пришлось даже изворачиваться, придумывая как преподнести ей нужную информацию. Достаточно оказалось поговорить на повышенных тонах с воображаемым собеседником. Сделать вид, что нашёл давно желанную ею картину у продавца, настаивающем на личной встрече у себя в доме где-то на отшибе; адрес Курт записал на первом попавшемся под руку листке бумаги, что закинул в верхний ящик письменного стола. И поторопить наличием других покупателей.