— Ничего себе, аж ультиматумы. Куда же исчезла твоя нищенская доброта и милосердие?
— Присутствие данных качеств не отменяет наличия инстинкта самосохранения.
Малфой тяжёлым взглядом буравил её, видимо, про себя прикидывая пути отступления, но она больше не позволит увиливать — и так слишком многое сходило ему с рук.
— Сама раздевай, — сухо бросил он.
— Без проблем, — не менее сдержанно отозвалась Гермиона. Ловко поддевая пальцами пуговицы рубашки, быстро оголила грудь и живот, после чего замерла, услышав очередное ехидное замечание, держа в руках нижние края рубашки:
— Я даже не догадывался о том, как ты сильно меня хочешь, — отвратные по звучанию тягучие слова резанули по барабанным перепонкам. Добивается, чтобы она отступила, но почему же попытки вызвать отвращения такие слабые как для неё, так и для него?
Ткань скользнула по голому телу, обнажив ранее скрытые гематомы. Всё было в мелких изогнутых кровоподтёках. А с правого бока, в области нижних рёбер, виднелась часть почерневшего синяка, уходящего куда-то на спину.
Гермиона попыталась стянуть рубашку с плеч Малфоя, но он снова воспротивился, дёрнувшись всем телом и подкинув руки вверх.
— Ну что теперь?! — недовольно воскликнула она, желая его вырубить чем-нибудь увесистым. Только тогда появилась бы возможность его осмотреть полностью и оказать необходимую помощь. — «До чего же проблемный парень… У меня уже нервы сдавать начинают».
— На спине нет повреждений.
— Нет так нет, но дай мне в этом убедиться.
— А на слово поверить не можешь?
— А должна?
Парировать предсказуемый вопрос Драко было нечем. Она ему не доверяет — вполне логичная реакция после всего того, что между ними было. Но, несмотря на всю плачевность ситуации, вместо того, чтобы метаться в поисках способа избежать полного и детального осмотра, ведь Грейнджер своего не упустит, дай ей только волю — каждый миллиметр кожи изучит, он вдруг поддался странному порыву. Стал рассматривать её чуть заросшие брови, по-детски чистые и невинные глаза, вздёрнутый курносый нос, усыпанный веснушками. Такая симпатичная, даже без макияжа и в этих убогих обносках из комиссионки. Быть может, именно в этой естественности и заключается её привлекательность?
— Ладно, начну пока спереди. Вас, судя по всему, надо в мази целиком искупать, — к её голосу и тону вернулось самообладание. Раскрыв другой металлический тюбик, на этот раз Грейнджер выдавила на пальцы прозрачный, с лёгким зеленоватым оттенком гель с разящим ядрёным ментоловым запахом.
Увидев, как в очередной раз скривилось физиономия начальничка, Гермиона скромно улыбнулась и одновременно коснулась его груди. Он вздрогнул и шикнул что-то невнятное, смутно походящее на «холодно». Подключив другую руку, она стала растирать мазь по всей области груди. Кожа от трения раскраснелась и стала горячей на ощупь.
Гермиона на мгновение подняла глаза, чтобы взглянуть на лицо Малфоя. Тот сидел с опущенным подбородком и смотрел на неё исподлобья, однако в его взгляде не было угрозы, а скорее наоборот — какое-то первобытное желание, от чего она даже немного смутилась.
— Это что ещё за попытки соблазнения? — мимоходом поинтересовалась Гермиона, выдавливая очередную порцию мази. В ответ ей прилетела лишь кривая ухмылочка, не лишённая привычного самодовольства, но задержалась она ненадолго: стоило коснуться пальцами твёрдого и плоского живота, как Малфой снова вздрогнул и скорчил недовольную гримасу. — А где кубики пресса потерял?
— Там же, где и ты — грудь.
В этот раз Гермиона ощутила, как её брови нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску. Как бы глупо то ни было, но она и без его подколок часто волновалась по поводу своих размеров, успокаивая себя, что всё не так уж и плохо, ведь попа ничего, да и вообще, внешность — это не самое главное. Зато она умна и эрудированна! Однако, когда тебя раз за разом тыкают носом в и так ясный для тебя недостаток — приятного мало.
Совсем не нежно Гермиона надавила на синяк у нижних рёбер, да так ощутимо, что, вскрикнув, Малфой попытался отползти в сторону. Знакомый свирепый взгляд расцвёл в серых глазах, предсказывая неминуемый поток желчи.
— Скорее всего, трещина, — холодно пояснила она.
— А по-другому определить нельзя было? — Драко цедил слова сквозь зубы, сдерживая себя, чтобы ненароком не обозвать по существу горе-помощницу. Прикрыв глаза, он откинул голову назад, коснувшись темечком прикроватной стенки. Последующие слова, произнесённые на выходе, прозвучали слишком приторно и мягко, совсем не соответствуя его характеру: — Будь понежнее.
«Что я только что ляпнул?!»
Широко распахнув глаза, он медленно приподнял голову и отыскал взглядом настороженное лицо Грейнджер. В её глазах читалось сомнение относительно его психической адекватности, а от былой раздражительности и следа не осталось. Она плавно переместила руки на свои колени, сцепив ладони в замок.
— Это мой первый раз, — добавив в том же тоне, Драко состроил смущённое выражение лица и отвёл на мгновение взгляд в сторону. Он волновался, что она может догадаться, распознать его искусную импровизацию, но, к его облегчению, Грейнджер шумно выдохнула и расслабилась.
— Рубашку снимать собираешься?
— Добровольно — нет, — усмехнулся Драко и практически в ту же секунду его живот громко заурчал.
— Если снимешь — покормлю, — мгновенно среагировала на звук Гермиона.
— И тебе совсем не страшно оставаться наедине с полуобнажённым мужчиной? — придвинувшись ближе к её лицу, он заговорил под стать коварному искусителю: чуть прищурил глаза, смотрящие с такой уверенностью, точно могли прочесть каждую мысль, невольно проскочившую в голове Гермионы, и едва заметно улыбнулся одними уголками рта. А его приглушённый голос непривычно ласкал ухо. — Вдруг мужчина захочет тебя коснуться? Или тоже узреть нечто, спрятанное сейчас под покровами твоих одежд? Ты сможешь ему воспротивиться?
В который раз Малфою удалось её смутить. Она прекрасно понимала, что он всего лишь играет, потешается над ней, поэтому, сделав над собой усилие, с всё ещё пылающими щеками бесстрастным голосом контратаковала:
— Какая разница, одетый ты или полуголый? Или спектр твоих возможностей резко уменьшается, стоит ткани коснуться тела?
«Кто же тебя таким гибким умом наделил, деточка?» — раздражённо подметил Драко, на миг сморщив от досады нос. Вроде и щёчки заалели, а она всё равно ни в какую не поддаётся манипуляциям. Может, он слишком долго на неё воздействовал, вследствие чего у Грейнджер уже какой-нибудь иммунитет выработался? Она девочка умная — адаптируется быстро, а значит, от неё можно ожидать чего угодно.
— Когда это мы на «ты» успели перейти? — не сдавался Драко, пытаясь отвлечь внимание Грейнджер от своей спины.
— Тогда, когда в этом есть потребность. Какие-то проблемы? — не менее холодно отрезала она, тем самым обрубив тему на корню. Притом вопрос прозвучал так непривычно напористо, что даже возразить оказалось нечего.
Пользуясь замешательством Малфоя, Гермиона, стараясь не привлекать лишнего внимания, аккуратно протянула к нему свои ловкие ручонки и одним движением сдёрнула рубашку. Когда он попытался снова натянуть её обратно, она уже успела стянуть один рукав полностью с его руки. Со вторым пришлось немного повозиться, но уже не конкретно с рукавом, а с барахтающимся рослым парнем.
Как только рубашка оказалась откинута в дальний угол комнаты, Гермиона абсолютно изнеможённым голосом попросила:
— Может, вы перестанете дурака валять? Я очень устала и хочу поскорее закончить.
К её удивлению, Малфой вдруг притих. Молча поднялся с постели и встал напротив. Она старалась разглядеть в его глазах хоть какие-то мысли, эмоции, но серые льдинки были совершенно непроницаемыми.
Поднявшись следом, Гермиона неторопливо его обошла. Она наконец увидела желанную спину. На ней не было свежих следов побоев, кроме тянущейся сбоку от рёбер гематомы, однако от самой шеи до глубокой поясницы пролегала рябь белёсых шрамов, тонких и неглубоких — точно от ударов розог. Её сердце болезненно сжалось, и становилось дурно от одной мысли, что эти шрамы могут влачиться из самого детства, что какой-то изверг таким бесчеловечным способом наказывал ребёнка.
