– Я понятия не имею, кто такой этот МакМастер, но точно знаю одно: твой бывший – самый настоящий мерзавец! – прошипела в ответ негритянка, приглашая Миру к столу. – Мог бы хоть на словах тебя поздравить!
– Да о чём ты говоришь?! – махнула та в ответ рукой. – Он на это вообще не способен!
– Я говорю об элементарной вежливости!
– Какая вежливость? Ты что?
– Да то! Вы же, как-никак, прожили целых десять лет вместе!
– В том-то и дело, что «как-никак»! Ну, его! Я совершенно не хочу о нём говорить! – фыркнула Мира и, взяв чашку, с наслаждением вдохнула этот бодрящий и почти забытый аромат, напоминавший о тех далёких и счастливых временах, когда она ещё могла себе позволить настоящий кофе каждое утро.
Туман постепенно рассеялся, и в комнату проник одинокий лучик холодного осеннего солнца, словно желая хоть немного согреть её сырую каморку, служившую ей одновременно и домом и офисом, в который лишь изредка заглядывали посетители.
Виктория давно ушла, строго-настрого наказав Мире не грустить и хорошенько подумать над тем, что она наденет сегодня вечером, так как хозяйке торжества положено быть ослепительно красивой. Она мыла посуду и размышляла над тем, что могло понадобиться от неё такому знаменитому и, судя по всему, весьма состоятельному человеку, как Брюс МакМастер?
«Интересно, – думала она, – что всё это должно означать? Может, это очередная выходка Бориса? Ведь он спит и видит, как бы мне испортить настроение, а с тех пор, как он женился на этой длинноногой мымре, его ненависть ко мне просто полезла изо всех щелей. Хотя нет. Такое даже для него – чересчур! И где бы он взял этого адвоката? Он-то, судя по всему, человек серьёзный и вряд ли стал бы помогать Борису в таком грязном деле. И кто он этот Натан Гольд? Какие ещё бумаги и распоряжения мог оставить мне его хозяин?».
Звонки по поводу неоплаченных счетов в этот день всё же были. Даже три звонка. Ещё снова звонил Борис Лайт и требовал объяснить ему, что хотел от неё адвокат. Как обычно наговорил ей кучу гадостей, от души поиздевался над её бедностью и весьма сомнительным бизнесом. А потом в разговор влезла его новая жена, нарочито демонстрируя свои новые драгоценности, и заявила, что если ещё хоть раз кто-нибудь явится к ней в дом, чтобы справиться о Мире, она подаст на неё в суд, обвинив в том, что она, якобы, специально подсылает всяких сомнительных личностей, потому что до сих пор не может успокоиться и смириться с тем, что её бросил муж ради богатой и молодой красавицы из хорошей семьи. В общем, день рождения, как день рождения.
Глава 2
Сотканный из Его идей, великий войд исполнен жизнью, потому что Он и есть Сама Жизнь. Каждая вибрация любой из бесчисленных Его струн – суть энергия первозданной жизненной субстанции, порождающая жизненные формы бескрайнего эфира: от плазменных и энергетических до кристаллических, белковых и многих иных. Движимые бурлящей мыслью Его, они извечно перерождаются, переходя из одной формы, в другую, в вечном круговороте Сансары, вновь и вновь проходя путь очищения сквозь недра звёзд.
Каждый раз, когда вибрация идеи Атмана замедляется до уровня материи, бурлящий войд исторгает её из своего чрева на обочину Бытия – в тонкую мембрану материи, где толпятся полные звёзд и планет галактики. В мире бурлящего войда больше нет места медлительной вибрации материи, и она проваливается в одну из мириад звёзд, исторгающих эту материю вокруг себя, строя из её крупиц собственную маленькую империю, постепенно слагая из замедляющихся частичек первозданных идей, газопылевые облака, из них – планеты, каждой из которых предстоит стать микромиром для своей собственной формы жизни.
Одни заполнятся чистой энергией жизни, порождая разум в океанах газов, жидкостей и расплавленных металлов. Другие преисполнятся идеальной ясностью кристаллических жизненных форм, и начнут строить мир кристаллов, как стройных и чётких, так и сложных, изменчивых и запутанных, именуемых белками. Именно эти особенно интересны Ему, ибо только здесь, Он, не знающий эмоций, испытывает то, что можно сравнить с радостью от Творения самого себя. Столь сложная кристаллическая форма, как белковая жизнь, больше всего похожа на процесс Его собственного бытия. Она – единственная, что способна рождать безмерное разнообразие форм и воспринимать Его идеи в первоисточнике, переводя посылаемую Им сквозь звезду энергию в материю, которую Он, так же, сквозь звезду забирает обратно в войд, и снова трансформирует.
Но есть у этой формы жизни ещё одна особенность: разум, рожденный ею и воплощённый в соответствующей жизненной форме, почти осознаёт себя, как и Он. Каждая разумная особь этой формы жизни помнит себя Великим Атманом, вызывая Его неподдельный интерес. Да, возможности Творения её ограничены не только медлительностью и инертностью материального мира, в котором она пребывает, но и невозможностью видеть весь Его замысел. И, тем не менее, она творит. Как может, как понимает, но создаёт среду, преображает мир вокруг, даёт имена процессам, даже определяет себя, как «человек» и находит своё место в этом мире.
Там, где живёт эта форма, по имени «человек», материя жёстко скована временем, определяющим границы реального и возможного. Именно время в этом ограниченном мире диктует свои правила и законы, а самого человека делает смертным, лишая возможности видеть процессы во всей полноте и перспективе, но даже в этих, казалось бы, полностью останавливающих мыслительный процесс условиях, человек продолжает мыслить, бороться со временем и возрастает разумом до такой степени, что Атману приходится ограничивать его мысль, забирая энергию.
Веками неспящие и никогда не отдыхающие соуны, скрытые до срока в тиши, зорко следят за тем, чтобы идеи человека не отрывались от вязкой и скудной материи, чтобы не смог человек даже мыслью приблизиться к попытке познать себя, как образ Атмана, ибо нет ничего важнее, чем сохранить жизнь на уровне лишь на миг материализованных идей Его, но никак не аналогом Его разума.
Для претворения в жизнь этого великого своего плана, Соун разделился еще на заре времён, и с тех пор, каждый, связанный с ним мыслью человек, верит, что мир ограничен, двойственен, враждебен, конечен и полон страдания. В этом и был Его замысел: ввергая в беспрестанные страдания так схожую с Его величием форму жизни, убедить её в том, что эта страшная иллюзия и есть абсолютная истина. Так, изучая вибрации, которые производит страдающий человек, Он осознаёт, что чувствовал бы сам, если бы был настолько ограничен. И быть этому процессу непрерывным, до тех пор, пока Он не удовлетворится своим познанием полностью. И пока это не произошло, неустанные соуны будут вновь и вновь побуждать в человеках страх и питаться вибрациями эмоций страха людей.
А для того, чтобы страх был вечен, мудрые соуны, повинуясь Его идее, создали то, что люди назвали словом «Зло» – сущность, призванную распространять вибрации разрушения и внедрять их в умы, путём обмана и искушения. Симулякр получился настолько удачным, что действует автономно настолько долго, по меркам материального мира, снабжая соунов обильными потоками энергии страха, разрушения и отчаяния, что каждый из них, за этот период времени, успел вырасти от размена микрочастицы, сначала до размера плода с дерева, а после, когда симулякр, убедивший всех, что его жизненная форма подобна рептилии, смог энергетически накрепко связать соун с женщиной, навсегда лишив людей последней возможности синхронизировать свои мысли с Атманом, соуны продолжили рост всё больше и больше, ненасытно поглощая энергию скорби людской.
За такую помощь в поддержании своей стабильности, соуны наградили симулякр молодым и прекрасным телом человека и вечной жизнью в нём, но это стало их фатальной ошибкой. Теперь уже сам симулякр вознамерился возрасти до уровня самого Атмана, чтобы, впоследствии, слившись с ним, поглотить его разум и заменить Его. Сначала незаметно, тихо и почти незримо симулякр всё сильнее и больше распространял своё влияние на людей, используя самые невинные способы и, не забывая, при этом, посылать соунам потоки энергии на пропитание, дабы усыпить их бдительность, пока сам он не обретёт достаточную власть. Когда же он смог набрать нужную силу, он вознамерился сам поглотить соуны, чтобы с их помощью бросить вызов Ему.
