– Теперь, братец, на Петровку 38, нам в сыскную полицию. И не стоит убегать, стреляю я хорошо.
– Да вы бы вашблагородь. так и сказали. что «От Филип Филипыча», мы понимаем, – не испугался Пётр, – хоть и убыточно, да довезли бы вас в лучшем виде. Чего «дуру» в в спину сразу совать?
– Езжай. Не вздумай бежать. Стреляю я хорошо.– повторил Стабров.
– Да понял, – погрустневшим голосом ответил извозчик.
Они остановились около ворот Сыскной Полиции, сразу подбежал городовой, и увидев Стаброва тут же козырнул, узнавая своё начальство.
– Понятых давай, Иваныч!
– Будет исполнено! – и полицейский быстро пошёл исполнять, а рядом мигом встал другой, взяв под уздцы лошадь.
Извозчик совсем повесил голову, и не думая убегать. Стабров спрыгнул с возка, осторожно наступил на мостовую, не желая испортить лаковые ботинки. Но вот, подошли два приказчика из лавки, и чинно поклонились.
– Анфимий Петрович Андреев, – представился один.
– Так мы Василий Терентьевич Федоров, ваше благородие, – назвался и второй.
– Вот смотрите, – и Стабров указал тростью на чемодан и револьвер, – вещи в возке, и оружие. Как вас зовут, извозчик?
– Пётр Зиновьевич Щеголев, псковские мы, из крестьян. Паспорт имеется, в Москве уже как два года.
– Ваш ли это чемодан? Оружие?
– Никак нет, это ваш наверное, – сказал сразу, не думая, – И уж револьвер-то точно, – сильно побледнев, добавил уроженец Пскова.
– Так, уважаемые господа Андреев и Федоров. .. Я при вас открою этот чемодан. Прошу смотреть внимательно…
Небольшой, но крепкий раскладной нож сразу раскрыл все секреты данного нехитрого устройства, и полицейский чиновник, с руками в непременных лайковых перчатках, осторожно взял за край крышки.
– Боже ж мой! – только и смог вымолвить приказчик Андреев.
Другой, Фёдоров, опустил глаза на мостовую, и извозчик закрыл лицо руками.
– Да ваше благородие, – произнёс городовой Еропкин, тот, который удерживал лошадь, – так опять дело раскрыли.
Стабров в сомнении качнул головой, внимательно смотря на пропитанную кровью белую рубашку. Так же безнадежно были испачканы брюки, пиджак. Чуть сбоку находилось портмоне из крокодиловой кожи.
– И что там наш крокодил проглотил? – выдал не задумываясь Сергей Петрович.
В чреве , или утробе, бог его разберёт, находились двадцать тысячерублёвых купюр. Деньги были убраны от греха в объемистый карман Стаброва, и он быстро стал составлять документ о имуществе и денежных средствах. Приказчики подписали, затем, дрогнувшей рукой расписался и Пётр Щёголев.
– Пётр Зиновьевич, вы арестованы вплоть до выяснения обстоятельств дела. Еропкин, отведите в дежурную часть извозчика.
– А лошадка? Ваше благородие! Не губите! Пропадёт ведь!
– Еропкин, возок и лошадь отведите Семёнову, под личное наблюдение и заботу.
– Спасибо, век буду за вас Бога молить, – и Пётр поспешно перекрестился.
Полицейскому же чиновнику же пришлось тащить чемодан и нести револьвер, причём двумя пальчиками за ствол, как истинно интеллигентному субъекту. Его отпечатки на револьвере были бы совершенно некстати для криминалистов. К несчастью, навстречу попался вездесущий Девяткин.
Зимний день
– Сергей Петрович! Да вы же должны были в Святопетровском монастыре быть, вас там изволят ожидать!
– Андрей, вот не в службу, а дружбу. Привези сюда Аннушку. Занят я, видишь?
– Сделаю, Сергей Петрович.
– Ко мне в кабинет потом зайди.
Собственно, сегодня Стаброва ожидала церковная служба, перед Рождеством. Так что Юйлань Ван приехала в монастырь на Петровку, в поминальную церковь Митрополита Петра. Китаянке службы пришлись по вкусу, она обожала запах воска и ладана, потрескивающие свечи, церковные песнопения, звон колоколов, а особенно монастырские пирожки. Но, ей, как барышне китайской, а не русской, больше нравилось ощущать аромат благовоний, покупать разные разности, а затем пичкать Сергея Петровича. Хорошо хоть чиновник занимался атлетической гимнастикой по методу Евгения Сандова, и не мог потолстеть. По крайней мере так сразу.
Развлечения Юйлань нашлись – господин начальник сыскной полиции Москвы исхлопотал конфискованный чайный магазин Суна Дао у губернатора. И теперь госпожа Юйлань Ван занималась продажей чая. Так ведь не сама торговала, за прилавком не стояла – нашла себе приказчика, татарина Тагира Султановича Ахметова. Нет, ну лицом то на китайца был очень похож. А как его Анечка научила всякому – так сам Стабров сомневаться стал- а и вправду китаец? И тебе прическа с косичкой на затылке, и наряд нашли подходящий, даже акцент китайский ловко скопировал, не придерешься.
Да ещё ожидалась долгожданная визитация начальника сыскной полиции господина Кошко с супругой к нему домой. Дескать, ради улучшения климата в коллективе. И какой- такой климат? У них всегда ясно и солнечно. Но знал Сергей Петрович в чём дело- всё спорили, некоторые и на деньги, кто же Анна такая – китаянка Юйлань или всё же татарка Гюльнара? И Аркадий Францевич решил заявится лично, увидеть собственными глазами пассию подчиненного.
Но вот, прикатил маленький возок, в котором сидела Юйлань с пакетами, и жующий его монастырские пироги Девяткин. Помошник поспешно проглотил еду и сделал нарочито умное лицо, вытер руки платком и поправил шапку. Китаянка, сидевшая рядом, в шубе и индийской шали была просто очаровательна. Смуглые щёчки прихватил морозец, так что и румяна были не нужны. Было видно, что девушке прогулка понравилась.
– Я была на церковной службе, почтила святые иконы. Это тебе, – и она отдала один пакет, – мне домой надо ехать?
Юйлань редко показывала чувства при чужих, и сейчас её лицо было просто каменным. Хотя Сергей Петрович привык к своей барышне, и знал, что она злится.
– Да. К обеду буду точно.
Возок развернулся, и покатил к их квартире в доме на Большом Каретном. Именно там квартировали служащие сыкной полиции. Но, как награда, в его руке оказались великолепно пахнущие пирожки, которым надо было отдать честь.
– Девяткин, отнесите пакет ко мне в кабинет, и распорядитесь насчёт чая.
– Сделаю, Сергей Петрович.
Девяткин взял важный груз двумя руками, и осторожненько понёс в здание. Стабров же прогуливался около подъезда, смотря на чистый от снега проход для служащих. Непонятно было с извозчиком. Так хорошо комедию ломает этот Пётр Зиновьевич Щеголев, из псковских крестян, или такой хитрец, что с сообщниками кого- то убили, и тогда где спрятано тело? Предстояли поиски… Но ему предстоял опрос господина извозчика. Надо же было понять, откуда взялись деньги, револьвер и чемодан? А пока надо было поесть, и всё же сегодня сходить помолится в монастырь. А господин псковский крестьянин пока остынет, призадумается и чего важное вспомнит.
Стабров был человеком верующим, и не забывал ходить на исповедь и причащаться, и очень полюбился ему Старопетровский монастырь. Отец Феодор был его духовником. Ну, а Аннушке особенно пироги пришлись по сердцу из монастырской пекарни, да и ему, если быть честным.
Встав под козырьком подъезда, рукой в перчатке полицейский чиновник отряхнул свою боярку и бобровый воротник своего тёмно- серого пальто, подбитого белкой. Перед ним стоял полицейский в шинели, с головой, укрытой башлыком. Служивый открыл ему дверь, Стабров вежливо кивнул в ответ.
Он быстро поднялся к себе, и на столе Девяткин всё изготовил грамотно. Все-таки Андрей Сергеевич был мастером своего дела. Чай в подстаканниках, ложечки, колотый сахар на блюдечке, и знаменитые монастырские пироги. Запах был превосходнейший, а его аппетит разгулялся после прогулки на свежем воздухе.
– Всё готово, – отметил полицейский, улыбаясь.
