Гилас пробирался на ощупь по запутанному лабиринту коридоров. Земля под ногами все круче шла под уклон. От вони слезились глаза. Гилас понюхал ладонь и едва сдержал тошноту. Тут повсюду нечистоты сотен человек, не меньше.

Через стены до Гиласа доносилась приглушенная речь. Вот он узнал голос Зана. Видно, туннель на полпути поворачивает в обратную сторону.

– Помогать ему не надо, – внушал остальным Зан. – В шахте каждый сам за себя.

Чем ниже спускались, тем жарче становилось. Скоро Гилас весь взмок. Издалека донесся стук молотов. Зан сказал, что в шахте девять уровней. Должно быть, вся Гора изрыта такими вот норами. Гилас постарался не думать, как к этому безобразию относится Сотрясатель Земли: бог, топотом ног сокрушающий горы.

Вдруг шум стал оглушительным, невыносимым. Гилас оказался в просторной сумрачной пещере. Из-за клубов пыли нечем дышать, но тут и там в темноте светятся лампы. В стенах вырезано что-то вроде полок, на которых лежат на спине обнаженные мужчины и молотят по прожилкам зеленой руды отбойными молотками и кирками. Мальчики и девочки лет пяти, не старше, бегают между ними, стараясь не попадаться под руку, и складывают куски руды горкой. Гиласа от этой картины замутило. Молотобойцы вырубают из плоти Земли зеленую кровь. Он внутри огромной раны.

Пауки обмотали рты и носы мокрыми тряпками и принялись набивать мешки зеленой рудой. Гилас не отставал. Когда все заполнили рюкзаки до отказа, Зан повел мальчишек в другой туннель. Лямки врезались Гиласу в плечи. Тащить на себе камень – все равно что волочь труп.

После бесконечного подъема наконец очутились в главной шахте. Двое мужчин забрали у Гиласа ношу, перевязали горловину веревкой и подняли груз. Мешок вдруг дернулся, как живой, и через несколько секунд содержимое посыпалось вниз, едва не задев Гиласа.

– Чей мешок? – рявкнул разъяренный носильщик.

И заметил Гиласа.

– Вот балбес! Прохудившийся мешок схватил!

– Смотри, что берешь, – ухмыльнулся Зан.

Гилас стиснул зубы. Зан нарочно подсунул ему плохой мешок. «Понятно, – подумал Гилас. – Этот так просто не успокоится. Надо что-то делать».

Когда вернулись в пещеру и снова стали набивать камнем рюкзаки, Гилас старался держаться к Зану поближе. И в главную шахту тоже шел рядом с ним. На полпути Зан вдруг начал ощупывать грудь, потом принялся лихорадочно озираться, глядя себе под ноги. Когда дошли до шахты, бедолага трясся с головы до ног.

– Случайно, не это потерял? – тихо спросил Гилас и протянул Зану сморщенный палец. Потом приблизился вплотную к вожаку.

– Я никому не скажу, и ты не говори, – прошипел Гилас. – Я на твое место не покушаюсь, верховодить не хочу, но больше со мной не связывайся, понял?

Зан медленно кивнул.

После еще двух изматывающих ходок надсмотрщик наконец объявил перерыв. Должно быть, Зан предупредил остальных, что с Гиласом ссориться не надо. Мальчишки подвинулись, освобождая ему место, угостили уксусом и подгорелой лепешкой. Зан и Жук ели с мрачной отрешенностью, ни на что не отвлекаясь, а Мышь бросал в щели крошки для полевок. Слюнявый к еде не притронулся – только глядел в темноту и вздрагивал.

Гилас тихонько спросил у Зана, какая опасность от ловцов.

– Бывает, шепчут тебе на ухо и ходят следом как тень, пока с ума не сведут. А могут залезть тебе в глотку и остановить сердце.

Гилас нервно сглотнул:

– Где они живут? Прямо в камне?

– В камне, в туннелях… Духи везде проходят.

– Тихо! – шикнул рассерженный Жук.

На поверхности он был почти приветлив, здесь же стал молчаливым и подавленным.

Зан внимательно поглядел на Гиласа:

– Раньше под землей бывал?

– Один раз, – ответил Гилас. – Во время землетрясения.

Вожак присвистнул:

– Как же ты выбрался?

– Шел, шел и вышел.

Зан рассмеялся.

Гилас спросил, бывают ли землетрясения на Талакрее. Зан покачал головой:

– Обвалы случаются. Иногда дым из Горы идет, но больше ничего.

– Дым?! Из Горы?!

– В недрах живет Богиня. Дым – это Ее дыхание, а в трещинах прячутся духи огня. Почуешь жар, увидишь острые кристаллы – знай, наткнулся на их жилище.

Гилас задумался.

– Эта Богиня часто гневается?

– Не знаю. Она, вообще-то, не злая – только дым из Горы пускает, и все.

Тут подошел надсмотрщик и велел притащить руду с восьмого уровня. Всех пауков пробила дрожь.

– Только не на глубину, – простонал Слюнявый.

Жук зажмурился и застонал. Даже Зан оробел.

– Ладно, пошли, – буркнул он. – Всем держаться вместе.

С Заном во главе они спустились по лабиринту туннелей на пятый уровень… на шестой… на седьмой.

Жара усиливалась, дышать становилось все труднее. Гилас обогнул кучку листьев, на которой лежала пушистая тушка какого-то зверька. Должно быть, подношение для ловцов.

Тут снизу повеяло зловонием. Под ногами что-то скрипнуло. Гилас стоял на бревенчатом мосту, перекинутом над огромной пещерой. Далеко внизу разглядел огни ламп и трудившихся рабов. Вдруг один из них поднял голову. Мужчина с перебитым носом!

– Блоха, не отставай! – прикрикнул Зан.

Гилас почти бегом пересек мост.

– Это…

– Да, девятый уровень, – подтвердил Зан.

– Там нет лестницы. Как же они вылезают?

– А никак. На девятый отправляют насовсем – раз уж попал на самое дно, будешь там вкалывать, пока не сдохнешь.

Зан свернул за угол, и его голос стих.

Гиласа передернуло. На всю жизнь оказаться погребенным в этой каменной тюрьме… Никогда больше не увидеть дневного света…

Внезапно пустой мешок зацепился за камень. Гилас стал его отцеплять, ударился головой, наконец справился и бросился догонять остальных.

– Зан! Подождите меня!

Нет ответа. Видно, свернул не туда.

Вернувшись обратно, Гилас услышал стук. Молоты! Мальчик пошел на звуки и едва не полетел вниз: туннель резко шел под уклон. Нет, здесь они не проходили. Потом зашел в подземный коридор с вогнутыми стенами. Опять незнакомое место. Но стук молотов приближается, а где молоты – там и люди. Гилас протиснулся в узкий проем и очутился в пещере с низким сводом. Теперь он слышит только один молот: тук, тук, тук. Помещение освещает лишь подрагивающий огонек каменной лампы, стоящей на карнизе. Людей не видно, но звук все ближе и ближе. Тук, тук.

Гилас шагнул вперед. Звук прекратился.

– Кто здесь? – спросил мальчик.

Лампа погасла. В пещере стояла звенящая тишина, и все же Гилас ощущал в темноте чье-то присутствие.

Потом почувствовал холодное влажное дыхание. Казалось, оно облепило лицо, как мокрая глина. Гилас кинулся наутек. Мешок за что-то зацепился. Гилас рванул его. Кто-то потянул ношу к себе. Высвободив ее, мальчик снова побежал, но налетел на стену. Казалось, камень под его ладонью двигался, будто живая плоть. Пальцы нащупали что-то похожее на рот, а над ним – бугорок. Гилас вскрикнул и отпрянул.

Темнота такая густая, что кажется, ее можно потрогать руками. Гилас понятия не имел, куда шел. Вдруг его дыхание зазвучало по-другому: он вышел обратно в туннель. Каким-то чудом добрался до проема с вогнутыми стенами и боком протиснулся внутрь. В щиколотку вцепилась рука. Вырываясь, Гилас стал лягаться и попал по холодной землистой плоти. В панике удвоил усилия. Пальцы сползли со щиколотки. Гилас ужом ввинтился в проем. За спиной раздавалось хриплое пыхтение. Похоже, преследователь был раздосадован, что упустил добычу.

Всхлипывая от страха, Гилас бросился прочь. В темноте эхом разнесся холодный смех.

Ловцы живут в каменных туннелях… Подкрадываются в кромешной темноте.

– Блоха! – раздался далеко впереди голос Зана.

Кто-то врезался в Гиласа.

– Пусти! – взвизгнул Слюнявый.

– Ты не в ту сторону идешь, – пропыхтел Гилас.

Слюнявый вцепился ему в глотку.

– Пусти!

Парень оказался на удивление силен. Гилас попытался разжать пальцы Слюнявого, потом нащупал глаза и надавил на них большими пальцами. Слюнявый взвыл и скрылся в темноте.