– Так у тебя ничего не получится, – Артур продолжал поглаживать меня, – и не смотри так на меня.
Меня действительно смущали его слова. Я хотела ему верить, но не могла. Нет у нас будущего… Нет.
– Отпустите меня! – прошипела я яростно, но Артур покачал головой.
– Нет. Сначала ты успокоишься и выслушаешь меня. Поняла?
– Нет! Не поняла! Отпустите!
Я начала плакать. Я устала от того, что мной помыкают, приказывают и ни во что не ставят мои желания. Я истощена. Измучена.
Я взвыла в голос и стала яростно вырываться из его рук. Артур сначала немного растерялся, но быстро пришел в себя и крепко обнял мое дрожащее тело.
– Тихо, девочка моя, тихо, – Артур подхватил меня на руки и понес куда-то. Мне было все равно. Все равно. Ведь он уже принял решение за меня.
Вцепилась в плечи Артура и сильно поцарапала его, но мужчина никак не отреагировал.
– Сейчас, тише. – прошептал он, а затем меня опустили на что-то мягкое. Я тут же свернулась в позу эмбриона и продолжила оплакивать свои обиды, зализывать свои раны. Когда я плакала последний раз? Наверное, четыре года назад, когда узнала, что беременна, а затем еще раз через год, когда родила Ярослава. Но и до этого моя жизнь была полна слез, обид, переживаний. Я не могу сказать, что была счастлива. Но с появлением Ярика появилось больше поводов улыбаться.
Мне не хотелось, чтобы кто-то сейчас меня трогал. Но Артур опять сделал по-своему. Опустился рядом со мной и обнял.
– Не надо! – похрипела я, но сил вообще не было. Артур поцеловал меня в затылок и еще крепче прижал к себе.
– Надо. Я не оставлю тебя. Особенно, когда тебе плохо.
Я его совсем не понимала. Он не знал меня, а я – его.
Но именно Артур проявлял ко мне своеобразное милосердие, несмотря на его властные повадки.
Сколько мы так пролежали? Не знаю. Мы просто молча лежали, слушая дыхание друг друга. Артур поглаживал мой напряженный живот, и мне становилось легче. И страшнее. Я слишком близко подпустила чужака. Пора это прекращать.
Я слишком быстро открылась ему, слишком. Я могу привыкнуть к нему. И тогда будет сложнее…
Медленно подняла руку и накрыла ладонь Артура, погладила ее, а затем резко поднялась.
– Все. Так не может больше продолжаться.
Мужчина поднялся вслед за мной и тут же прикоснулся к моему плечу. Я же дернулась, сбрасывая чужое прикосновение.
– Я повторю последний раз: не нужно искать со мной встреч, не нужно. Вы мне не нравитесь. А даже наоборот – вызываете отвращение. Я не хотела говорить вам это сначала… Не хотела грубить. Но сейчас вы вынуждаете меня. Я замужем. У меня есть замечательный муж и чудесный сын, которых я безумно люблю, и…
Позади послышался тяжелый вздох, а после мужские руки исчезли с моего тела. Не знаю, почему я тут же обернулась… Артур рухнул на постель и прикрыл глаза ладонью.
– Не думал, что будет так тяжело.
Я должна встать и уйти. Закрыть дверь за собой и больше никогда ее не открывать. Но почему-то продолжала сидеть на кровати, наблюдая за этим необычным мужчиной.
Артур резко убрал руку и взглянул на меня.
– Но я готов к трудностям. Я никогда такого не испытывал. Похоже, я уже влюблен. Не бойся…
Он вновь сел и прикоснулся к моему лицу.
– Понимаю, после своего мужа-мудака ты не веришь мужчинам. Но не стоит судить меня по нему. Я не ангел, далеко нет. Но я никогда не совершал того, что сделали с тобой…
Все мое нутро дрожало от напряжения. Я не хотела вспоминать прошлое, но оно часть меня, та часть, которая душила и омрачала все вокруг. И Артур невольно затронул то, что болит.
Я зажмурилась и вспомнила то, что разбило мою жизнь и навсегда связало со Степаном…
Глава 8
Четыре года назад
Я проснулась раньше будильника. Лежала на твердом матрасе и рассматривала потолок, украшенный облаками и звездами, которые уже давно поблекли. Этому дому давно нужен был ремонт. Но денег для этого не было. Мои родители получали пенсии по инвалидности. И я смело могу заявить, что эти пенсии были большими. Но все они уходили на водку и наркотики. Я забыла давно, что такое теплый дом, хорошая одежда и вкусная еда. Я перебивалась обносками и хлебом с макаронами.
А ведь когда-то все было иначе. И мама улыбалась, и папа приносил сладости после работы.
Все изменилось, когда мне исполнилось пятнадцать лет. В то воскресное утро ничего не предвещало беды. Моя старшая сестра уехала вместе со своим женихом к нему домой. С утра лил сильный дождь, и местность была скрыта густым туманом, что ничего не было видно за метр.
Мама просила.
Умоляла, чтобы Аня никуда не уезжала. Но старшая сестра не послушала. Села в серую иномарку и умчалась вдаль.
Больше мы ее не видели.
Аня и ее жених попали в жуткую аварию…
Мне больно вспоминать место происшествие.
Машины не было… Машина превратилась в груду металла.
Сестру хранили в закрытом гробу.
И, когда тело Ани опустили в глубокую яму, я навсегда потеряла своих любящих и заботливых родителей.
Они забыли, что у них была еще одна дочь. Я.
По сути, я была еще ребенком. Понимала, что сестра умерла, не могла найти себе утешение от мысли, что больше никогда ее не увижу.
Потом, уже будучи взрослой я пойму, что мне действительно требовалась помощь психолога. Я не справлялась с горем одна.
Я пыталась поговорить об этом с родителями. Но у них было такое же состояние, что и у меня.
И если я находила утешение в музыке, а точнее в пении, то родители…
Родители стали пить.
Сначала напились до поросячьего визга на девятый день после смерти Ани. В тот вечер я зашла на кухню, чтобы выпить успокоительное, и увидела то, что никогда не сотрется из моей памяти. Папа валялся под столом и громко храпел. Его одежда была растрепана и заляпана едой. А мама…
Моя мама, которая всегда была аккуратисткой, которая всегда следила за своим внешним видом, которая всегда была… моей мамой…
Но она больше не была моей мамой.
Я смотрела на эту женщину. И не видела в ней ту, которая воспитывала меня на протяжении пятнадцати лет.
Она сидела за столом. Ее длинные темные волосы уже не блестели, а были испачканы салатом. Голова была опущена. Мама уснула прямо на своей тарелке. Я опустила взгляд и увидела, как по ее обнаженным ногам стекает желтая жидкость, которая уже образовала меленькую лужицу прямо под маминым стулом.
Она обмочилась.
В комнате стояла невероятная вонь: смесь алкоголя, курева и мочи.
Девять дней назад мои родители не пили.
Девять дней назад мои родители не курили.
Девять дней назад мои родители не ходили под себя в туалет.
Сердце сжалось. От боли. От отчаяния. И от страха.
Я никогда не думала, что увижу их такими.
Я присела на корточки возле двери и тихо заплакала.
Это стало переломным моментом для нашей семьи, которая раскололась после смерти Ани.
Я не могла винить родителей в том, что они утопили свое горе в водке.
Ведь каждый справлялся со своей болью по-своему.
Я кое-как нашла в себе силы. Поднялась и принялась убираться.
Плакала и вытирала лужу под мамой. Потом с огромным трудом дотащила родителей до их комнаты и уложила на постель.
Я надеялась. Нет, я точно знала, что утром, когда папа и мама проснуться, они будут сожалеть о том, что поддались своей слабости. Ведь они всегда нас учили, что нельзя жить прошлым. Нужно уметь отпускать, прощать и жить дальше. И я знала, что родители помнили эту истину.
Но я еще даже не подозревала, как жестоко ошибалась на этот счет.
Утром все повторилось.
И на следующее утро.
И еще через одно утро.
И так два года.
Сейчас мне семнадцать лет. Мои родители – алкаши и наркоманы, которые продали все, что могли, чтобы купить очередную дозу или бутылочку беленькой.
И я для них пустое место.
