– А как есть?

Немного помолчала, подбирая слова. Озвучить это нелегко, но необходимо.

– Мы оба без пяти минут семейные люди. Прошлое надо оставить в прошлом. Оно больше не имеет значения.

– Я ведь сказал, что абсолютно свободен.

– Ты не так сказал, – возразила после недолгого молчания. – Ты сказал, что не женат.

Голос все же предательски дрогнул.

– Я имел в виду, что не женат и не собираюсь жениться. На Бьянке, по крайней мере, точно, – добавил он поспешно.

– А что случилось? – посмотрела на него в упор; опасалась, что запросто солжет, лишь бы сломать мое отчуждение и вынудить принять его правила.

– Ничего особенного. Я просто расторг помолвку.

Не знала, что на это сказать. Отвела глаза. Станет ли врать о таком? Не знаю, но думать так не хотелось.

– Милена, просто подумай об этом! У нас все еще может быть! Все, как ты хотела. Семья. Настоящая.

– Я не верю тебе, – проговорила торопливо, отступая к двери. – Не верю и никогда не поверю. После того, что ты сделал. Спокойной ночи, – попрощалась почти шепотом и закрылась в комнате.

Прислонилась к двери и выдохнула. Он серьезно? Думает, что пара слов, пусть и сладких, заставят меня забыть обо всем? Просто закрыть глаза на его предательство и довериться ему еще раз? Ну уж нет. Это мы уже проходили. Милене говорим то, что нужно, а делаем совсем другое. И что значит, я хотела семью? Я не хотела внебрачного ребенка. Но и тут моим желаниям не суждено было сбыться. Мой сын родится вне брака, и я дам ему фамилию только того мужчины, которого действительно посчитаю достойным. Возможно, это будет фамилия моего отца. Чем больше думаю об этом, тем меньше пугает перспектива быть матерью-одиночкой. У меня есть сбережения, а это значит, что мне вовсе не обязательно зависеть от кого-то даже недолгое время декретного отпуска. Надо переговорить с Хэнком, позволит ли он пользоваться услугами няни в своем доме. Может, стоит остаться здесь и дальше, уже вдвоем с малышом?

Сон долго не шел ко мне. Гоняла в голове слова Армана. И действительно понимала, что просто не верю ему. Не верю и все! Его отец никогда бы не позволил расторгнуть помолвку. Неужели лжет? Вот так вот, прямо в глаза? Наконец, я все же провалилась в спасительный сон, но проснулась спустя пару часов в поту и с воспоминаниями о жарких образах. Мне приснилась одна из наших бурных ночей. В таких смущающих подробностях, так ярко, словно это происходит наяву. Низ живота болезненно заныл. У меня никого не было больше полугода, а вот темперамент никуда не делся. К счастью, это совсем не беспокоило, пока сексуального раздражителя не было рядом. Но что делать теперь? Пот медленно стекал по шее холодными каплями, я пыталась отдышаться и прогнать образы былой страсти. Неужели я все еще так подробно помню это? Если подобное станет повторяться, все же придется уволиться и уехать. А то мое тело простит его за меня, и будет слишком тяжело бороться с искушением.

Арман Грассо

Вот ведь упрямая! Не поверила! Разве я когда-то лгал ей? Не договаривал, скрывал то, что могло ее расстроить, но не врал! Никогда не врал! И вот он я, готовый на все, абсолютно на все, а она даже поговорить нормально не хочет!

Меряю шагами свою спальню. Деревянные полы поскрипывают – возможно, весь дом в курсе, что я нервничаю. Как же бесит! Думал, главное – это самому решиться. И ведь последнее время жизнь учит и учит, что не все зависит от меня, не все можно получить по щелчку пальцев, а я никак привыкнуть к этому не могу. А Милена, такая нежная, такая трогательная… Безумно хочется прикоснуться, зарыться носом в волосы, гладить живот и ждать-ждать вместе… Ее холодность разбивает мне сердце – я ведь все исправил, все изменил, нашел ее, их…

Усилием воли заставил себя успокоиться. Свою женщину мне нужно вернуть, а остатки бизнеса не потерять. И я смогу, все смогу, главное – быть здесь, рядом с ней и не подпускать Дмитрия. А лучший способ для этого – стать бесконечно милым и безобидным, чтобы у нее и мысли не возникло сбежать в Москву. Иначе и мне придется туда ехать, а в этом случае с бизнесом точно придется попрощаться. А возможно, и со здоровьем. Может, с жизнью… Дмитрий пойдет на что угодно, лишь бы Милена осталась с ним, даже на мое загадочное исчезновение, я в этом абсолютно уверен.

Кое-как договорился с собой и лег спать. Ночью, как и десятки ночей до этого, меня мучили неясные образы, вызывающие тяжесть в паху. Ее запах, ее смех, нежные прикосновения… Утром встал разбитым и перевозбужденным. Раньше было нелегко уезжать от нее в командировки, но быть рядом и не иметь возможности заняться любовью – настоящий кошмар, как оказалось.

Привел себя в чувства и спустился в кухню. Милена болтала ногой, присев на краешек высокого стула и что-то ела с вилки, которую держал Хэнк. Милое общение этих двоих начинало существенно утомлять, но я ведь решил быть чрезвычайно приятным соседом. Поэтому вежливо поздоровался, спросил как дела, как она себя чувствует.

– Доброе утро. Все хорошо, – даже не взглянула на меня, продолжая что-то уплетать из тарелки Хэнка.

Достал из холодильника что-то себе на завтрак. Вкуса особо не почувствовал, зато почувствовал себя третьим лишним здесь. А еще смог наконец-то рассмотреть Милену как следует, пока на меня не обращают внимания. И правда сильно похудела, даже черты лица заострились. Волосы теперь едва прикрывают шею и стали совсем прямыми. Косметики ноль, как и вчера. Джинсы и объемный свитер. Так она больше похожа на студентку, чем на взрослую женщину. Совсем другая Милена, и этой новенькой я, похоже, абсолютно не интересен. Безумно хочется посмотреть и на животик не скрытый столом и кофтой, но, думаю, такая возможность мне точно не скоро представится.

Погрузиться в отчаяние не дал Хэнк. Он быстро доел и позвал меня работать. Так дни побежали один за другим. Я работал, словно проклятый: возился с техникой, вел переговоры с поставщиками, удаленно контролировал другие проекты. Оказывается, в директорском кресле отвык от подобного, хотя когда-то начинал именно так. Размяк, привык к работе в кабинете с лэптопом и документами. Сейчас даже физически мне безумно тяжело: по десять-двенадцать часов ежедневно, физически тяжелый труд и огромная ответственность за наше с Миленой будущее. Если, конечно, она меня возьмет в него.

Несмотря на сильную загруженность, каждый день я возвращался в дом на пару часов, чтобы приготовить для Милены что-нибудь вкусное на ужин. К счастью, в этом плане ее пристрастия не сильно изменились. Хэнк даже как-то одобрительно высказался на эту тему – мол, здорово, что я приехал. Иначе она так бы и сидела вечно голодная. Не знаю, как мне это удалось – я просто готовил по памяти то, что ей раньше нравилось. Готовил и уезжал, она в это время работала в офисе. Виделись мы обычно и вовсе лишь раз в день – утром, за завтраком. Мне категорически не хватало этого, но позволить себе сидеть в офисе рядом с ней я не могу.

Вообще оказалось, что я теперь не могу многого. Потерял не только бизнес и деньги, но и все возможности, что давали связи семьи. Помогать мне никто не хотел под страхом ссоры с отцом. И я понимал такую реакцию и даже не обижался на тех, кто вчера всеми силами пытался заинтересовать меня в сотрудничестве.

Понимая, что скоро могут понадобиться деньги на обустройство нашей жизни с малышом в Лос-Анджелесе, я выставил пекарню на продажу. Денег она приносила немного, а расширяться некуда. Зато вырученного хватит на длительную аренду приличного дома в пригороде. Того дома, куда привезу Милену, едва близость к клинике станет необходимой. Это я решил несколько дней назад, и отвертеться ей не удастся. Уверен, она прекрасно понимает ответственность за собственное здоровье и благополучие малыша, и не станет спорить, что ранчо – не лучшее место для родов.

В субботу мы с Хэнком решили сделать небольшой перерыв в делах. Приготовили вместе ужин и остались дома, чтобы поесть вместе с Миленой. Она появилась точно после окончания рабочего времени. Бледная и слегка сонная, удивилась, увидев нас двоих. Потом улыбнулась одними губами и присела за стол.