Свет в голубой оболочке У меня, у менял серебра и у кошки линялой Нет седла, оседлать рысака и судьбину упрямо, И с рожденья Адама, И с момента зрелого яблока в райском саду Я иду по ступеням, давно по ступеням с базара, Я устала, устала, а ноги идут и идут. Я б лакала, как кошка, из молочной реки Сенегала, Я б носила кольцо и в ушах, и в носу, на губе. Я б по Африке вместе с жирафом шагала, Обвенчалась с природой и забыла б совсем о тебе… Но картины Шагала и сны в голубой оболочке, Гениальный абсурд обожаемого Дали, Незабвенны до смерти Пушкина страстные строчки О любви, о любви, о любви, О бессмертной любви. Перспектива Приморский высокий округлый и гладкий бархан, И раковина, розовым перламутром внутри Сияя, на этом притихшем бархане лежит. Её распахнул неведомый ныне мудрец, И жемчугом солнце лучи распустило окрест. И розовым небо, и розовым облако стало, И розовый блик на море, как отблеск металла, Как лезвие, на котором парусник, Вдруг обозначил новой эпохи начало. Противоречивый образ День в безразмерном платье, он замер в предзакатье, Остыл в кисельной гамме цветных полутонов. Всё на картине мастера: и море там Саргассово [8], И бастровые [9] насыпи на кромках ледников. В подсветке – побережье оливкового цвета И затенённый плюшевый в пространстве ближнем холм. На нём в подсветке глыба — с потусторонним светом, А наверху псефиты [10] – фигурка башмачком. И женский образ странный — в прозрачном целлофане, Изображён у глыбы вдали от океана. На фоне полусвета, на затенённом плюше, Он походил на рыбу, застывшую на суше. И девы тень на камне, в просвете, где веками Вдруг появлялись души… Постоянство памяти Новая «нормальность» уже приходит, и появление нового человека уже совсем близко. «Почему у вас часы растекаются?» – спрашивают меня. Но суть не в том, что растекаются! Суть в том, что мои часы показывают точное время. Сальвадор Дали Память – она расплавлена во времени, А может быть, время расплавлено в памяти? Берег, уже не живой берег — Рисунок, застывший памятником. Мозг – как расплавленный сыр — Супермягкий, тягучий. Я представляю себе часы — Мягкие в этом случае. Они на ветке, они на скале, Мозг поперёк обернули. Кажется, я нахожусь в шале, Раскачиваюсь на стуле. Мигрень не проходит, плывущий взгляд. А часы на маслиновой ветке висят, И время на них шесть часов. Мне надо вернуться к себе – назад, В двенадцатый круг [11] изощрённых мозгов… Последний блик (Словесный рисунок) Расплывчатый старик — Чернильным эдаким разводом в виде лужи, На фоне хаоса, который в мире кру́жит, Он в землю смотрит – потерял парик. Нет парика, Он ощущает холод вен И холод сердца, и замёрзли уши, А сзади в речке отраженье стен Вчерашней жизни и уже минувшей. И ворошит он длинной палкой тлен. Согбенный, ищет «соль земли», Но созерцает тлен, и глень, И оживленье вредоносной тли. Расплывчатый старик — Чернильным эдаким разводом в виде лужи, На фоне хаоса, который в мире кру́жит, Он в землю смотрит – и последний блик… Жизнь коротка – от зноя и до стужи. Куда уходит любовь Я вижу печаль, беспросветные дали Сердечной картины Дали. В златых облаках золочёные храмы, В златых облаках святые хоралы — То песни вселенской любви. И облик святой с посланьем в руке — На тихой, небесной, священной ладье, На сизой окраине неба. А ярусом ниже, в облачной низи, небыль — Мираж семи кедров — Тень отразили к земле из выси кистью А на земле, плодородной и вольной, Белый конь и двое влюблённых К лику святой обращены — Счастливые – с правой стоят стороны. Ты – слева, один, ты без коня, На фоне сплошной темноты, Ты смотришь на небо, ты жаждешь огня, Любовной зари жаждешь ты… Я вижу печаль, беспросветные дали Сердечной картины Дали. В златых облаках золочёные храмы, В златых облаках святые хоралы — То песни вселенской любви… вернутьсяСаргассово море – часть Атлантического океана. вернуться«Круг Двенадцати» – это имя, представляющее собой не только название, но и энергию новой парадигмы восприятия. вернутьсяФеб – один из эпитетов древнегреческого бога Аполлона как божества света. |
