— А что так? — Гарри налил в сковородку оливкового масла, уменьшил огонь до среднего и начал разбивать яйца.
— Профу не понравился. Никому вообще-то, но с профом они сцепились. У него тоже была Великая Идея. Сам понимаешь, две Великие Идеи в одной группе не уживутся.
— Ага. Хорошо, что у меня нет Великой Идеи.
Стивен хмыкнул. И то верно, у Гарри не было никакой идеи, не то что Великой.
— А у тебя есть?
— Конечно, — сказал Стивен и выключил газ. — У меня очень простая Великая Идея: всё гораздо проще.
— Проще? — переспросил Гарри.
— Именно. Пока не знаю как. Но проще.
Яичница отправилась на тарелку, а котлеты — на доску, к разрезанному хлебу и помытому салату.
— Обед? — поинтересовался Гарри.
— Ага, — ответил Стивен, за пару движений собирая бутерброды. — Мой, Даниэля и твой.
Гарри вытаращился на него.
— Ты можешь отказаться, тогда я твою долю с удовольствием съем, — сказал Стивен. Завернул бутерброды, отложил. Сел и начал нарезать яичницу на квадратики. — Но сегодня столовая не работает, и рестораны рядом с Бранденбургскими тоже. Да и погода поганая, снег будет. Так что не ломайся.
— Я не… — ошарашенно начал Гарри. Спохватившись, вспомнил о завтраке и еле успел спасти его от обугливания. — Спасибо большое. Но тебе не нужно было… Я бы разобрался!
— Фигня, — махнул вилкой Стивен. — Вы с Даниэлем вчера ничего не купили, потому что я всех пить уволок. А сегодня мне захотелось котлет. Делать одну котлету — извращение, не находишь?
— Можно же заморозить…
— Можно. И проклятиями защищать. А у меня проклятия плохо выходят, я лучше угощу. Ты не думай, здесь не всегда так тихо, это народ после пятницы отсыпается. На неделе за свою еду нужно драться!
— Тогда с меня завтрак завтра, — решительно сказал Гарри. Муку он в шкафу вроде видел. Ну и не может же быть, чтобы в городе было закрыто вообще всё! — Блины тебя устроят?
— Вполне, — Стивен посмотрел на него с интересом. — А ты умеешь? Настоящие?
— Это какие? — Гарри очистил сковородку, оставил ее остывать, сел с тарелкой за стол и налил себе кофе. — Бретонские или американские?
Стивен отсалютовал ему кружкой.
Поели они быстро и выдвинулись в путь. На улице стало посветлее, но ненамного. С серого глухого неба мелко моросило. Гарри надвинул заклятую от дождя шапку на уши и поднял шарф повыше.
— Мерзля, — фыркнул Стивен. Он ни шапки, ни шарфа не надел. — Ты же британец, неужели тебе на континенте холодно?
— Мне и в Британии иногда холодно, — признался Гарри страшным шепотом.
Стивен фыркнул.
Интересно, подумал Гарри, на каком факультете он учился? Наверное, на Гриффиндоре, но тогда он старше, чем кажется. Или в Равенкло. Нет, всё же… Гарри гадал всю дорогу до метро и когда они уселись в теплом вагоне, спросил.
Стивен расхохотался.
— Парень, я из Северной Ирландии! Из Дерри! Какой еще Хогвартс! До нас эти ваши письма не долетают, совы согласны с ИРА, не иначе, а в Уснех нас не берут. Ирландскую школу, — пояснил он, заметив недоумение Гарри. — На дому я учился, как все. И в ученичестве потом, когда в Манчестер удрал. Так что с систематическим образованием у меня швах, но я не горюю.
Еще бы! С четырьмя-то, как минимум, языками… И естественной, как дыхание, беспалочковой невербалкой. Якобы систематическое образование Гарри смотрелось рядом как-то бедно. Ну и ладно. Зато с проклятиями у него полный порядок!
— Мое систематическое, — сказал Гарри, — было тоже каким-то не слишком систематическим, знаешь.
— Что-то слышал, — осторожно отозвался Стивен. — Крупная была заварушка?
Вопрос вышиб из Гарри воздух.
Надо же, для него — Вторая Магическая, большие буквы и одна и та же дата смерти на памятниках, а для кого-то — заварушка…
— Крупная, — ровно сказал Гарри. — Это верно.
— Понял, — кивнул Стивен. — Нам выходить.
Они пересели на линию до «Под Липами», и Стивен — явно чтобы загладить неловкость и сменить тему — начал рассказывать про Берлин. Про разодранный город, до сих пор до конца не сросшийся.
— …Если аппарировать с запада на восток, можно убиться. А если наоборот — попасть в подвалы Штази. Это госдеп Восточной Германии, там подвалы эти давно замурованы, никто не найдет. Несколько придурков в прошлом году так пропали, аппарировали на спор, местные авроры так их и не нашли. Призраков, наверное, прибавилось.
— …О да, их очень много. В берлинском аврорате специальный отдел есть по их упокоению. Гитлера никто не видел, но говорят, где гитлеровский бункер был, иногда видят детей Геббельса. Стоят и поют. Хором. Врать не буду, сам не встречал, хотя специально ходил. Ты что, не знаешь, кто такой Геббельс?!
— …Вот будет погода, пройдемся как-нибудь пешком до работы, представишься Фридриху Великому. Памятнику, а ты что подумал? Он хранитель нашей части Берлина. Я читал, Хранители по ночам ходят по городу, проверяют, всё ли в порядке, и маг может их увидеть, но только Рождественской ночью. Доживем до Рождества и проверим…
За разговором они добрались до библиотеки очень быстро. И на этот раз до рабочих комнат направились по лестнице из холла. «Нужно же тебе оба пути показать», — пояснил Стивен.
К счастью, лестницы выше шестого этажа двигались, иначе до цели они бы доползли только к обеду. Двадцать этажей! Нет. Только на метле. Только через центральный зал. Каменные коридоры навевали на Гарри тоску своей одинаковостью.
В комнату они вошли в половине десятого. И Гарри тут же натолкнулся на очень знакомое выражение глаз на совсем незнакомом лице.
— Гарри Эванс, — протянул по-английски плотный, в полноту мужчина в темной мантии, и Гарри захотелось зажмуриться.
«Наша новая знаменитость».
— Наше новое… приобретение. Я — профессор Майкл Кольбе. Вы будете меня называть профессор Кольбе. Идите-ка сюда, герр Эванс, и расскажите нам — на латыни, чтобы все поняли, — какие новые умения вы нам принесли.
Гарри вздохнул. И пошел — рассказывать.
— …Нет, я не знаю древнегреческого. И старогерманского. И немецкого тоже не знаю. Я только латынь — ну, вы слышите как. Нет, Волапюка тоже не знаю, про него даже не слышал, честно говоря. И про Пасилингву. Да, вы совершенно правы, мой английский тоже далек от совершенства.
— …Я настойчивый. И упорный. И если мне дать лопату — я условно про лопату! — то я буду копать сколько нужно, честное слово. А если мне дать метлу, я вообще непобедим!
— …Нет, профессор Кольбе, я тоже не знаю, почему меня взяли в вашу группу. Может быть, посчитали, что вам нужен кто-то на неинтересную работу? Я не против неинтересной работы, совсем наоборот.
— …Конечно, профессор Кольбе. Что скажете.
Когда профессор его наконец отпустил, Гарри шлепнулся за стол Стивена и Даниэля. И тихо выдохнул.
Даниэль натянуто улыбнулся. Стивен показал большой палец.
— Отлично держался!
— Да это было несложно, — сказал Гарри чистую правду.
Профессор не сообщил ему ничего, что Гарри бы о себе не знал сам, а из возраста обид на правду он в мае, похоже, окончательно вырос. Чего ему не хотелось, так это разозлить профессора, чтобы тот начал кричать, терять лицо… Но профессор Кольбе на профессора Снейпа оказался, к счастью, совсем не похож: чем больше Гарри говорил, тем больше тот успокаивался и отпустил его в распоряжение Стивена вполне доброжелательно.
— Он со всеми новенькими строг. От его «нового приобретения» я, помнится, хотел под пол провалиться. Но тебя он что-то слишком прессовал.
— Да ладно, — сказал Гарри. — Я поступаю под твое начало, ты слышал? Что ты мне дашь?
Стивен поскреб затылок.
— Ты серьезно про лопату? — спросил Даниэль негромко.
— Ну да. У тебя есть для меня лопата и направление до обеда?
— Скорее до ужина понедельника. Надо в двадцатом томе все рисунки описать, на всех языках по списку. Тот, кто в семидесятых делал опись, пропустил половину из мелких, которые на полях. А я лучше займусь более важной задачей.
