– Ловко… – восхитился Кит. Нита усмехнулась про себя.

– Послушай, – сказала она, – тебе тоже пора возвращаться. Родители небось обыскались.

– Пусть, – отмахнулся Кит, он повернулся и пошел к дверям. Нита последовала за ним.

– Постарайся уснуть, – сказала она мягко.

– Попытаюсь, – откликнулся он. – Не нервничай, ладно?

– Постараюсь, – в тон ему ответила Нита. Кит тоже исчез. Джонни, Дорис, Бидди и Ронан прошли мимо Ниты к машинам, пожелав ей чуть ли не в один голос «доброй ночи». Ронан задержался на шаг.

– Это была твоя сестра?

– Ага.

– Ты бедняжка!

Нита покивала, полностью соглашаясь.

– Но от нее бывает и польза, – заметила она.

Ронан хмыкнул и направился за остальными. Нита пошла назад в кухню, где тетя Анни стояла перед раковиной и угрюмо смотрела на гору немытых чашек.

– Они, по-моему, размножаются, – проворчала она. – Клянусь поварешкой.

Нита засмеялась и направилась к полке, где стоял порошок для мытья посуды.

Сон не приходил. Наконец около полуночи Нита встала, оделась, решив, что уж лучше смотреть какой-нибудь тягомотный фильм по ночному каналу, чем так маяться. Но вместо этого вышла на улицу.

Никогда еще она не бродила по заднему двору в такое время. Стояла ясная ночь. Млечный Путь, нежный и туманный, висел прямо над головой. На краю неба мерцала галактика. Нита вскарабкалась на забор, отделяющий двор от бегового круга конюшен. Она сидела и просто, без всяких мыслей глядела в небо.

Осторожный шорох гравия на подъездной дороге привлек ее внимание и заставил насторожиться. Нита затаилась и вся обратилась в слух. Она с неудовольствием почувствовала, что мышцы тела напряглись. Трусит, что ли? Но кто знает, что за люди шастают по спящим фермам, крадутся в ночи?

Но ведь она уже знала… И все же напряжение росло, становилось неприятным.

Она тихо произнесла:

– ДАИ.

Некоторое время он молчал и не двигался. Потом вышел из-за дома и, все так же молча, приблизился к забору. Его голова оказалась на уровне лица Ниты, сидящей на заборе. Слабый свет звезды поблескивал в глазах Ронана.

– ДАИ, – прорычал он в ответ. Она засмеялась. Тихо, чтобы никого не разбудить в доме.

– У тебя такой голос, будто ты все время сердишься на кого-то, – сказала она. – Не устаешь изображать рычащего зверя?

Он оперся на забор рядом с ней и устремил глаза к небу.

– Не спится, – просто сказал Ронан. Нита хмыкнула и тоже посмотрела в небо.

– И ты топал сюда от самого Брея? Хорошо, что я не пошла смотреть телик. Да там и смотреть-то нечего. Тут хоть на небо поглазеешь.

Она почувствовала, как он начинает закипать от непонятного гнева. Вот ведь! Возбуждается от каждого слова, как скаковая лошадь.

– Послушай, – прошептала Нита, когда он уже раскрыл рот, чтобы, наверное, рявкнуть на нее, – ну, пощади ты меня! Ладно? На все, что тебе говорят, ты сразу ощетиниваешься. Странно, что с тобой кто-то еще разговаривает. Может, ты… – Она запнулась, потому что в голову лезли совсем неподходящие – или как раз и подходящие? – слова: БЕСПОМОЩНЫЙ, ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЙ, НЕЖНЫЙ…

Он открыл рот, захлопнул, снова открыл и вдруг начал почти беззвучно смеяться.

– Дошло! Верно, я всегда был таким. Но в последнее время со мной и вовсе что-то случилось. С чего бы?

И Ронан искоса глянул на нее. Странное выражение его глаз не ускользнуло от Ниты даже в темноте.

– Забавно. Когда я увидел тебя в первый раз, ты мне показалась не такой…

– А теперь какой я тебе кажусь? Вполне нормальной? – фыркнула Нита. – Спасибочки!

– Нет. – В его голосе снова послышалось раздражение. – Я думаю, что ты отличаешься от всех девчонок в округе. – Он заговорил мягче. – Многие из них поначалу какие-то грубые, самоуверенные. А прибавь напору, так и рассыплются, как… как трухлявый забор. Ты же… от тебя грубого слова не услышишь. А если и скажешь чего, так сама первая и пугаешься… – Он пожал плечами. – Что же касается напора… тебя только толкни, ты обрушишься, как кирпичная стена. Придавишь.

Нита вспыхнула, не зная, что ответить.

– И ты… ты тоже не похож на всех, кого я знаю. – Она умолкла, боясь от смущения наговорить такого, от чего будет выглядеть полной идиоткой.

Но Ронан вдруг снова рассмеялся.

– Ты слишком громко… думаешь, – сказал он.

Краска стыда, горячей волной обжегшая щеки, вдруг разозлила Ниту. Но раздражение, не успев подняться, тут же исчезло, когда она увидела, как он на нее смотрит. Впервые в его взгляде не было холодной иронии. Странно, но этот взгляд вызвал дрожь во всем ее теле. Но тут же ей пришло в голову, что ничего странного нет. Она знала, что с ней происходит, хотя и не ЗНАЛА этого никогда раньше…

В Учебнике, увы, про это ничего не говорилось. «Или было? – подумала вдруг Нита. – Но разве я когда-нибудь обращала внимание? При работе с Китом ничего подобного не случалось…»

…и внезапно она поняла, что теперь ПОНИМАЕТ гораздо больше. Вита сидела на заборе, смотрела на чуть посеребренную слабым светом звезд траву и молчала. Она почувствовала, что в нее входит знание. Вот он, опыт здешних волшебников, все постигающих не из Учебника, а напрямую – просто ЗНАНИЕМ! Прямой ввод волшебных сведений, каким пользуются ирландские волшебники. «Если я побуду тут подольше, – подумала вдруг она, – останется ли это со мной навсегда?» Но сейчас это было не важно. Другие мысли нахлынули на нее. Могут ли волшебники сближаться так же, как и обычные Люди? Но ведь их чувства слишком открыты! И во всем виноват Язык. В нем заключены и слова, и чувства, и образы. И все это, при желании, можно услышать, не СЛЫША слов! И два человека, одаренные умением говорить на Языке, слышат не только мысли, но и зов тела…

Ниту прошиб пот. «Только не со мной», – подумала она и услышала, как бьется жилка в виске: со мной, со мной, со мной… Она посмотрела на Ронана, и мысли в ее голове смешались. А через несколько мгновений громче всех зазвучала и стала четкой одна-единственная:

«А! Надо же начинать когда-то! И он мне нравится… Иначе я бы и не думала об этом…»

Ронан смотрел в сторону. И Нита сказала:

– Я не обрушусь на тебя каменной стеной. – Дрожь продолжала бить ее, но теперь уже не от его взгляда, а от собственных слов.

Она просто сидела и ждала…

Он лег грудью на забор. Лицо его было совсем близко, у самых глаз. И когда он склонился поцеловать ее, Нита увидела отраженную в его глазах звездочку.

В первую секунду она пыталась сообразить, что делать с носом. А потом просто потерялась в ощущениях: и сам поцелуй, и горячие, витающие, сплетающиеся мысли в их как бы слившихся в одну головах. Сначала ее это ошеломило, но через мгновение показалось таким естественным. Она чувствовала ЗАПАХ его мыслей – они были свежими, ЗЕЛЕНЫМИ, ОТКРЫТЫМИ И НЕОПЫТНЫМИ, сообразила вдруг она. И ей захотелось смеяться. И тут же возникло еще одно слабое, но знакомое ощущение. Она только не могла точно сказать, что это…

И нет поцелуя… Она, моргая, смотрела на Ронана. Сердце ее бешено билось. Второй поцелуй был длиннее. На этот раз они коснулись друг друга. И сладость разлилась по всему ее телу. Внутри ее все продолжало дрожать. Но сквозь эту приглашающую, расслабляющую, согревающую открытость его мысли вдруг поразило, испугало какое-то иное чувство. Будто Нита уловила всколыхнувшиеся где-то глубоко на дне его существа волны гнева или скорее бешеной энергии, прежде таившейся. Поцелуй обжег ее. Нита зажмурилась. Вспышка АЛОГО, впечатление чего-то мелькнувшего, острого и яростного. И упоительного…

И тут она вдруг поняла, вспышкой озарилось в ее мозгу то, что билось и боролось внутри Ронана.

– ПИЧУЖКА! – прошептала она. Но это было только одно из имен этого существа. В его бесконечном прошлом слоилось еще множество имен. Она не могла остановиться и почувствовала, как мысль Ронана пробежала вслед за ее мыслью до того мига, когда она в последний раз видела… нет, не просто алую попугаиху, домашнюю птичку Пичужку, а того, кто скрывался в ее облике – другого волшебника. А он увидел то, что видела Нита в той битве с Одинокой Силой: беспомощное птичье тельце, взорвавшееся светом бессмертного, непобедимого Бойца Единой, одну из Существующих Сил, являющуюся под многими именами…