– Винчестер пропал, – сообщил я коротко.

– Мы уже видели, только решили уточнить – может, вы компьютер чинили или еще что…

Я пожал плечами.

– Нет, компьютер был во вполне рабочем состоянии.

– А что такого примечательного было на этом винчестере?

– Да ничего особенного. Договора, письма, документы…

– Они могли представлять какую-то ценность, скажем, для конкурентов?

– Вряд ли. Что там может быть для них интересного? – сказав это, я осекся, вспомнив, что совсем недавно уже произносил почти точно такую же фразу.

– Но какой-то мотив у них все же был?

– Не знаю. Видимо, полагали что там есть реквизиты банковских счетов, карт… в общем – информация о доступе к деньгам.

– А ее там не было?

– Нет, не было. Не имею привычки хранить подобные вещи на электронных носителях.

– Что ж, разумно. И, знаете, еще один вопрос, прежде чем вы пойдете писать показания. Как думаете, почему был выбран именно ваш офис? Ведь внизу целых четыре этажа. И там куча других контор. Причем есть побольше и побогаче, чем ваша. Да и от лестницы ваша не самая первая. Удивительнее же всего то, что больше ни один офис не вскрыт. Даже попыток это сделать, судя по всему, не было.

– Вы хотите сказать, что воры с самого начала шли именно в мой офис?

– Именно это я и хочу сказать. Интересно, что им могло здесь понадобиться? Не знаете? Одним словом, если что вспомните, вот моя карточка, – майор протянул мне визитку. – А пока возьмите бумагу и подробно изложите, что делали на протяжении вчерашнего дня и, естественно, ночи. Да, мой коллега снимет с вас отпечатки пальцев. Ничего страшного, стандартная процедура…

Примерно через два часа милиция уехала. В офисе кое-как прибрались, сотрудники приступили к работе.

Я закрылся в кабинете, отключил телефон, улегся на диван и наконец смог расслабиться.

Минут пять мысли в голове путались, хаотично бегали туда-сюда, сталкивались, как бильярдные шары, и разлетались в стороны, не успев сложиться в какую-то упорядоченную структуру.

Наконец усилием воли я попытался привести этот хаос в порядок.

«Итак, что мы имеем в сухом остатке? – задал я сам себе вопрос. – Папирус стоимостью в несколько миллионов долларов исчез, причем вместе с переводом и экспертизой».

Я остановился и прислушался к своим внутренним ощущениям, не понимая до конца, что я испытываю – злость, досаду, или напротив – облегчение. Чувства были крайне противоречивые. Так до конца и не разобравшись в них, я встал и принялся ходить по кабинету.

«Охранника, судя по всему, действительно убивать не хотели. Об этом говорит характер повреждений. Видимо, стукнули чем-то по голове, но не рассчитали… Или тот сам при падении убился насмерть… Ясно одно – им был нужен папирус. Чертов папирус, который всучил мне этот проклятый бедуин! Ну, хорошо, взяли папирус. На кой черт ноутбуки воровать и винчестеры из компов выламывать?»

Я достал из бара бутылку коньяку и плеснул себе в стакан.

«Похоже, хотят, чтобы никаких следов не осталось. Зачищают полностью. Оно и понятно. Будут продавать на черном рынке, а тут какая-нибудь информация появится о краже и, не дай бог, убийстве. Труднее продать будет. Наверное…» – добавил затем, чувствуя, что версия в этой части какая-то не слишком убедительная. Решив оставить это на потом, я отхлебнул коньяку и откинулся на спинку дивана.

«Во всем этом есть и другая сторона, – продолжал я размышлять. – Откуда они вообще узнали, что папирус у меня? Значит, где-то протекло. А протечь могло только в двух местах. Первая – это Вака, то еще трепло, как известно. Вторая – египтолог. Хотя и тот и другой сами предупреждали меня об осторожности, – я подлил в стакан. – Но других возможностей я не вижу. Инфа могла утечь только через них.»

Я достал телефон и набрал номер Ваки.

Гудки следовали один за другим, но никто не подходил. Наконец, когда я хотел уже дать отбой, трубку сняли, и голос Ваки заорал из нее:

– Да! Алло! Привет старик! – по постороннему шуму было понятно, что Вака сидит где-то в кафе или ресторане. – Чего звонишь?

– Алло! Привет. Ты где сейчас?

– Я в Альпах! На лыжах катаюсь! Тут охренитель-но! А бабы какие! Шведки, польки, немки… Наших тоже много! Слушай, тут одна итальяночка есть… Это просто с ума сойти!

– Вака! – рявкнул я, поняв, что если тот разойдется, его будет уже не остановить. – Я тебе вообще-то по делу звоню!

– По какому? – осекся Вака тут же.

– По нашему общему. После моего приезда. Помнишь, по моей просьбе пакет относил?

– Помню, – Вака замолчал. – видимо, до него дошло, что я специально не называю ничего прямо, и он тут же насторожился. – Так я все отдал.

– Я знаю. Мой вопрос состоит в следующем. Говорил ли ты кому-нибудь о нашем деле?

– Конечно. Хохлову.

– И это все?

– Конечно все. Я что, дурак о таких вещах болтать с первым встречным?

– Это точно? Вспомни как следует.

– Да и вспоминать нечего. Никому не говорил. А что случилось?

– Ничего, я на всякий случай. Потом расскажу.

– Точно ничего не случилось?

– Точно, точно.

– Ты смотри, a то сам знаешь. Я тебе уже говорил…

– Я помню. Ты когда обратно?

– Дней через десять.

– Ладно, созвонимся.

Я нажал кнопку и снова погрузился в раздумья.

Не прошло и пяти минут, как телефон задребезжал. Звонил Вака. Видимо, хотел выяснить, что же все-таки произошло. «Ну его к черту, – решил я. – Не до него. Потом сам все узнает. А пока пусть спокойно катается на лыжах и клеит итальянок».

Я снова плеснул себе коньяку.

«Как ни крути, а получается, что протечь могло только через египтолога. Наверняка же он с кем-то консультировался, хотя бы по вопросам экспертизы. Ну, или перевода. Значит, заказчик, скорее всего, из профессионального окружения господина Хохлова. Заказчик и, соответственно, убийца».

Достав визитку египтолога, я набрал номер. Но на том конце провода не подходили. Дождавшись десятого гудка, я повесил трубку. Немного подумав, я набрал домашний телефон. Там тоже никто не отвечал. После пятого гудка включился автоответчик, и я оставил сообщение с просьбой перезвонить мне сразу же после получения данного послания. «Ну, надо же, никого нет на месте, когда они нужны», – проворчал я.

Потом встал и подошел к сейфу. Наверное, в сотый раз заглянул внутрь, словно надеялся, что украденное снова там появятся волшебным образом.

«Вот твари! Все сперли, подчистую… Стоп! – меня вдруг осенило. – Он же сказал, что послал электронный вариант мне на почту! Это, конечно, мало что меняет, но все же…»

Я подошел к компьютеру и залез в почту. Я не заходил в нее уже более суток, так что хлама там набралось предостаточно. Тем не менее, письмо египтолога было на месте. Я его открыл и увидел несколько прикрепленных файлов. Это были перевод и пара экспертных заключений.

«Ну, хоть что-то», – я записал файлы на диск, потом создал новую почту и на всякий случай кинул файлы еще туда.

Внезапно я вспомнил, что по приезде начал снимать папирус на свой фотоаппарат, пока Вака (черт бы его побрал!) не остановил меня. Выходит, фотографии должны были остаться на пленке. Вскочив, я крикнул секретарше, что меня, скорее всего, не будет до вечера. Вспомнив, что совсем недавно принял изрядную порцию коньяка, я добавил, чтобы она вызвала машину. Наш водитель уехал куда-то на склад, поэтому она позвонила в такси.

Заехав домой и взяв фотоаппарат, я зашел в ближайший «Кодак» и отдал пленку на срочную печать. Подождав с полчаса, я получил увесистую пачку фотографий и тут же принялся их просматривать. Там были фотографии мои, моей «египетской подруги», ее сына, поездки на квадроциклах, бутафорской деревни бедуинов… Наконец я нашел, что искал. Так. Всего семь снимков. Четкость была прекрасная, все буквы на папирусе читались великолепно. Эх, Вака! Сукин ты сын! Не надо было тебя слушать! – в который раз подумал я. – Хотя кого теперь винить? Только самого себя».