— Э-э-э, Розочка… — с трудом ворочая пересохшим во рту языком, пролепетал Хрящ. — Д-д-да… Мы уже уходим… Прости, что не предупредили… Мы не хотели вас будить…
— Не хотел нас будить, да? — Розочка внезапно громко расхохоталась. — Как это мило с твоей стороны, король Хрящ! Это очень хорошо, что вы уходите, только вот тут есть одна небольшая проблема. Вы никуда не идете! — вдруг внезапно изменившимся низким утробным голосом проревела Королева. — Вы все останетесь здесь! С нами! Навсегда!
Розочка щелкнула пальцами, и сияющий повсюду яркий радужный свет волшебного города вдруг померк, погружая все в мерцающий тусклыми звездами призрачный сумрак. Сказочный город исчез, и на его месте взору потрясенным бергенам предстала исполинская земляная гора, вся, словно муравейник испещренная черными дырами подземных ходов. Мерзкая, сырая, источающая гнилостный запах, она напоминала собою огромный могильный холм, смердящий сгнившими трупами. Вся земля вокруг гигантского могильника была мертва, покрытая давно засохшей травой и трещинами, сквозь которые изредка просачивались блеклые испарения трупного газа. Но самое страшное было не это.
Везде, насколько хватал глаз, все пространство перед логовом занимали тысячи горящих красным светом глаз, исходящих от множества маленьких троллей, и во главе этого жуткого воинства с кривой ухмылкой на красивом лице стояла их Королева.
— Вы случайно не «это» искали, Ваше величество? — Розочка усмехнулась, и внезапно из толпы троллей вылетел какой-то предмет и с глухим стуком шлепнулся рядом с Тихоней, заставив ту дико закричать от ужаса. Это была оторванная голова старого солдата, бессмысленно таращившееся на них слепыми мертвыми глазами.
— Он был не очень вкусным! — с жуткой улыбкой произнесла Розочка. — Слишком старый и жесткий, но для первого раза сойдет! А теперь, настала и ваша очередь, мои дорогие! И начнем мы, пожалуй, прямо сейчас!
Последние слова почти потонули в низком, утробном рычании, исторгнувшиеся из глотки Королевы, и внезапно по ее телу прошла сильная рябь, меняющая ее облик до неузнаваемости. Там, где только что было прекрасное, юное создание, теперь стояло отвратительное мерзкое существо, покрытое склизкой сморщенной кожей. На тонких руках и ногах были длинные кривые когти, огромную слюнявую пасть усеивали десятки пилообразных зубов, а вместо чудесных розовых волос на голове шевелились чудовищного вида черные отростки, напоминающие собою трупных червей. Маленькое чудовище омерзительно ухмыльнулось, роняя на землю капли зеленых слюней, и уставясь на оцепеневших от ужаса бергенов двумя горящими, как угли, красными глазами.
— Да начнется пир! — провизжала Розочка, и в тот же миг вся мертвая земля вокруг могильника словно взорвалась от топота множества маленьких лап.
Тысячи таких же мерзких чудовищ словно саранча волною накрыла ничего не подозревающих спящих путников, и в призрачной мгле, окутывающей троллиный город, раздался первый душераздирающий крик, полный невообразимого ужаса и муки. Бергены поднимались, шатаясь под тяжестью облепивших их сотен отвратительных тел, разрываемые заживо острыми пилообразными зубами троллей.
Пытаясь хоть как-то отбиваться, они колотили их, сбрасывали с себя и расшвыривая во все стороны, но на место одного погибшего монстра тут же прыгали десятки новых, вцепляясь в живые тела и вырывая из тел большие куски мяса.
— Тихоня, беги! — что есть силы закричал король Хрящ, бросаясь навстречу маленьким чудовищам. — Беги с Цветаном! Я их задержу!
— Хря-я-щ! Не-е-ет! — Тихоня, рыдая, хотела последовать за мужем, но ее внезапно остановил громкий голос Цветана.
— Тихоня, стой! Ты ничем ему уже не сможешь помочь! Он уже мертв, бежим немедленно в лес, пока не стало слишком поздно! Вспомни о своем ребенке!
— Хря-я-щ! — девушка, размазывая по лицу слезы, остановилась, и еще мгновения смотря на падающего под огромным клубком монстров Хряща, повернулась, и бросилась бежать в обратную сторону.
— Туда! — Цветан, сидя на плече ревущей от горя девушки, рукою указал направление. — Беги прямо, никуда не сворачивая! Возле того дерева повернешь налево! И, пожалуйста, беги быстрее, они приближаются!
И девушка бежала, ведомая повелительным голосом своего спасителя, поворачивая то налево, то направо, огибая деревья и с разбегу перепрыгивая небольшие овраги, изредка попадающиеся у нее на пути. После всего увиденного она была объята таким первозданным чувством ужаса, что не сразу поняла, что говорит ей ее попутчик.
— Все, Тихоня, стой! Мы пришли! — девушка, резко остановившись, в недоумении повертела головой, оглядывая представшее ей место. Это была небольшая поляна, со всех сторон обставленная древними замшелыми камнями, посредине которой стоял каменный алтарь как раз ее роста, весь покрытый уродливыми полустертыми рунами, напоминающие те, что она видела на черной арке в троллином городе. Цветан, ловко спрыгнув с ее плеча, взобрался на алтарь и, внезапно широко улыбнувшись, загоревшимися красными глазами взглянул на опешившую бергенку.
— Цветан! Где мы? — дрожащим от страха голосом пролепетала Тихоня. — И зачем ты сюда меня привел?
— Все в порядке, юная королева! — ухмыльнувшись, ответил тот. — Не беспокойся, ты там, где и должна быть!
— Молодец, Цветан! — проскрипел в ночи знакомый жуткий голос, и на алтаре, рядом с Цветаном появилась Розочка, скаля в чудовищной улыбке покрытые свежей кровью клыки. — Привел девчонку прямо к жертвенному алтарю. Я довольна тобою!
— Рад служить тебе, моя Королева! — серый тролль низко склонил голову, вставая на одно колено.
— Что… Что здесь происходит? — заплетающимся от ужаса языком проговорила Тихоня. — Цветан! Что ты наделал? Ты же обещал спасти нас!
— Он сделал то, что должен был сделать! — ответила за Цветана Розочка, вперив в девушку два горящих жутким огнем глаза. — Вижу, ты не понимаешь, дитя, так позволь, я объясню тебе! Видишь ли, моя дорогая, все дело в том, что я, Королева Троллей, единственная из всех, кто живет Вечно! Но, для этого, я должна раз в сто лет съедать еще не родившегося ребенка молодой девушки, которая должна прийти на этот жертвенный алтарь сама! Добровольно! Только в этом случае древняя сила наших предков дает мне право жить еще сто лет, не старея! И Цветан любезно помог тебе прийти сюда самой, без принуждения, принеся мне своего еще не рожденного малыша. И за это я бесконечно буду тебе благодарна, королева Тихоня! — с мерзкой усмешкой проскрежетало чудовище. — Твоя жертва не будет напрасной!
— Нет… Нет! Не-е-е-т! — словно во сне, шептала юная бергенка, пятясь назад, пока спиною не наткнулась на что-то мокрое и твердое. Она медленно обернулась, и страшный крик застрял у нее в горле.
Перед нею, покачиваясь на нетвердо стоящих ногах стояли все они. Солдаты, слуги, кучера, все покрытые потеками крови, изъеденные, с вырванными по всему телу кусками мяса, из которых наружу торчали белые кости, они пустыми, выеденными глазницами, в которых чернел мрак, смотрели на нее, и в этих глазницах словно трупные черви шевелились троллиные волосы, пронизывающие их тела наподобие нитей у марионеток. Сотни маленьких чудовищ сидели прямо в них, управляя как куклами мертвыми телами, и во главе этой армии мертвецов стоял ее муж.
Страшный, весь изъеденный, Хрящ молча протянул к ней покрытые кровью руки, и крепко схватив ее, поволок к древнему алтарю. Слева и справа ему помогали два брата, Чет и Тод. Чет шагал без головы, и через оторванную шею во все стороны торчали пучки бордовых жил, как веревки тянущиеся за ним следом.
— Хрящ! Любимый! Не-е-е-т! Не надо! — отчаянно сопротивляющуюся девушку мертвецы повалили на замшелый камень и, растянув за руки и за ноги, так и оставили лежать, выставив наружу беспомощно торчащий холмик живота.
— Не бойся, дорогая! — прошипела Розочка, подходя к ее лицу. — Тебе будет очень больно, но совсем недолго, я обещаю! И не беспокойся о своем малыше. Я выжру его прямо из тебя! И это будет самый нежный и лакомый кусочек, правда, Цветан?
