– Просто возвращаю должок. Если я правильно разобрался в ситуации, то лежать бы мне без помощи с вашей стороны бесчувственным и бессознательным бревном на том столе, с высокими шансами никогда больше не очнуться, – попытался я сделать вид, будто все так и было задумано, отчаянно радуясь собственному выживанию и сухости в штанах. Вот как последние удалось сохранить а абсолютном порядке – просто не представляю, может не пил давно? Доказательством данной гипотезы является стоящая в глотке великая сушь, однако пересохнуть там могло и от страха. Все же изначально расчет строился лишь на том, чтобы отвлечь монстра огнем и попытаться проскользнуть мимо него к выходу с крайне туманными шансами на спасение. В худшем случае, выиграть себе несколько лишних секунд жизни. – Кстати, может кто-нибудь объяснить, что тут вообще происходит, и как меня зовут?

– Ван…Волшебник Ван… – Я повертел в руках чудом уцелевший при уничтожении стола миниатюрный горшочек с полузатертыми от возраста угловатыми буквами, складывающимися в словосочетание «Правая почка» и покатал на языке имя, которое вроде бы было моим, однако довольно короткий набор звуков не вызывал принятия. Но и отторжения тоже. Пожалуй, он казался каким-то…Неправильным? Незавершенным? Однако, других вариантов никто из присутствующих предложить не мог. А жаль, очень жаль. Была надежда, что имя поможет развеять туман, сгустившийся над воспоминаниями. – Как-то коротковато, не находите? Интересно, а кто-нибудь из тех уродов, что отрезали часть моей души дабы присобачить её одному из своих друзей и тем изрядно увеличить силы того подонка, может знать полный вариант?

– Скорее всего, друг мой, – поспешил заверить меня облаченный в доспехи гигант, главной деталью облика которого являлась клочковатая рыжая борода. Торчащие в разные стороны грязными бесформенными колтунами волосы скрывали собой и рот, и нос, и вообще все, кроме блестящих черных глаз мужчины, неудачно примерившего трофейные доспехи. Или скорее удачно, ведь в единственный имеющийся комплект брони он все-таки влез, а что растительность на лице в металлическую шапку не вмещается – это уже мелочи. Здоровяк представился бароном Форстом Трехручьевым Седьмым, и именно ему я был обязан своим пробуждением от искусственно поддерживаемого сна. А он в свою очередь считал, будто находится у меня в неоплатном долгу за прошлые заслуги. – Все же вы далеко не рядовая жертва…Да чего уж там, я далеко не рядовая жертва и наверняка запал бы в память упырям, а мне до вас было уровней сто!

Из окна задувал холодный ветер и открывался просто изумительный вид, как и всегда бывает, если смотреть на мир с большой высоты. А тут она была очень большой, ведь мы находились почти на самой вершине какой-то воистину циклопической башни. Да и пейзажи не подкачали. Раскинувшийся на десятки километров в разные стороны город, где встречались как и районы с относительно низкой застройкой, так и высотки на пару десятков этажей, внушал даже сам по себе. А сейчас, когда его весьма активно штурмовали, зрелище и вовсе захватывало дух. Больше всего внимания привлекал огромный черный дракон, чей размах крыльев составлял никак не меньше километра. Титанических размеров ящер на огромной скорости кружил вокруг двух парящих прямо в воздухе бастионов и рвал их толстые каменные стены ударами лап и хвоста, стараясь избегать плетей непонятных зеленых молний, которыми огрызались оба рукотворных летающих острова. В паре десятков километров от нас сверкало на солнце море, где темными пятнами выделялись боевые корабли. Очень большие корабли, некоторые размером аж с целый городской квартал. И временами прилетающие с той стороны огненные шары сносили сразу по несколько зданий, оставляя после себя обугленные каменные остовы и пытающиеся расползтись в стороны пятна пожаров. Метались туда-сюда крылатые ящеры размером поменьше, от пары сотен метров до вполне сравнимых с человеком габаритов. И были их тысячи, а то и десятки тысяч. С ними воевали отряды лучников, перемещающихся по воздуху на многоместных коврах-самолетах, а также нечто вроде очень крупных бумажных журавликов. Летели с крыш домов лучи всех цветов радуги и выпущенные из крупных баллист стрелы. Важно и с обманчивой неторопливостью полз прямо через населенный пункт клин из десятка больших черепах, массой своей далеко превосходящих даже черного дракона, а на спинах давящих здания монстров располагались мини-крепости с какими-то светящимися башенками по центру. И на открытых площадках данных сооружений то и дело прямо из воздуха появлялась новая крылатая тварь, а после взмывала ввысь и присоединялась к кипящей в воздухе собачьей свалке. Нечто более мелкое с такой высоты различить было сложно, хотя я не сомневался, на улицах сего населенного пункта сейчас творится то еще «веселье». Особенно ближе к морю, где с кораблей просто обязан был высадиться десант.

– Максимум семьдесят, ваша светлость, – педантично поправил здоровяка блондин, не отвлекаясь от вытаскивания крупного осколка стекла из ступни второго более-менее одоспешенного члена нашей группы. Бой с ящерами и нападение тролля оставили этого человека относительно невредимым, если не считать пары синяков и порезов, но потом он расслабился…И наступил голой ступней прямо на обломки крупной реторы, ранее стоявшей на растоптанном столе. – Как известно, темница риамской башни полностью подавляет способности тех, кто не достиг сто пятидесятого уровня, а после лишь значительно ослабляет их…Если мэтр Ван в своей камере мог творить волшебство, сравнимое с потугами ярмарочных фокусников, то боги благословляли его где-то сто шестьдесят раз.

– Плюс-минус пару десятков уровней, сука инквизиторская! – Выкрикнул оперируемый, стуча по полу здоровой ладонью, чтобы хоть так выплеснуть терзающую его боль. – У одних хватит запалу переселить полноценные антимагические оковы, которыми так любят бренчать твои собратья, а других, блять, смущают даже амулеты, продающиеся по пучку за золотой в каждой волшебной лавке!

– Не дергайся, шваль пиратская! – Не остался в долгу блондин, касающийся заметно трясущимися руками открытой раны, что чуть заметно светилась и медленно закрывалась. Не то других светловолосому лечить было сложнее, чем себя, не то у него просто силы кончались. – Если я пропущу какой-нибудь мелкий осколок, то он как пить дать проявит себя в самый неподходящий момент. И у меня нет никакого желания подыхать, просто потому, что ты охромел внезапно.

Покинуть помещение, в котором мы находились, оказалось не так-то просто. Нет, формально никаких преград не было, если не считать кровавой каши в районе порога. Только вот из пяти присутствующих в комнате мужчин, целым и невредимым остался один только я. И одному мне по вражеской территории бродить немного сцыкотно, а даже если вдруг и наберусь храбрости, то далеко с ней не уйду. Прирежет кто-нибудь, ведь даже копье низкорослого ящера мне кажется довольно тяжелой штукой, ворочать которой удается едва-едва. Какая уж тут самооборона? А махать оружием точно придется, ведь хозяева данного места мне не друзья. Иначе не лежал бы я на столе одетый в дерюгу и посреди скальпелей и сосудов, предназначенных для внутренних органов. Со штурмующими город ящерами мы тоже вряд ли подружимся. Мало того, что они вряд ли находятся в подходящем настроении, чтобы отличить одного человека от другого, так еще и людоеды. Ну, если верить моим новым знакомым, находящимся далеко не в лучшей форме. Даже способный к исцелению себя и других блондин, оказавшийся не кем-нибудь, а младшим инквизитором Феодором Итракийским, несколько утратил боеспособность. Оказывается, его сверхъестественные способности заживляли только раны и ничего не могли сделать с ядом. А оружие кого-то из покойных ящеров было отравлено, и потому сейчас обладатель светлых волос был бледным, как полотно и трясся, словно жертва лихорадки. Дважды попавший под удары тролля коротышка тяжело дышал, держался за грудь и иногда плевался кровью. Однако раны, заставившие бы нормального человека скулить от боли и лежать, боясь лишний раз шелохнуться, доставляли ему лишь весьма умеренный дискомфорт. Магия, видимо. Или результат набранных им уровней. Вспомнить бы только, чем одно от другого отличается. Ну а громила в трофейных латах, чтобы драться как лев после длительного голодания на тюремных харчах, побоев и пыток, использовал какое-то временное усиление. И сейчас страдал от отката, превратившего здоровяка в едва-едва способную ворочать языком развалину.