– Вы же говорили, что будете поступать в Академию. Как вас сюда-то занесло?

Эльфарыш молча скосил на меня свои большие, выразительные глаза, не сходя с места забрасывая огромную сумку на нижнюю кровать напротив моей. А чоки миролюбиво сообщил, аккуратно делая пару шагов вперед и ставя небольшой рюкзак на верхнюю койку:

– Мы тут слегка подумали. И пришли к выводу, что эта школа на Захпуре предпочтительнее. Более разностороннее образование. А котируется едва ли не выше Академии.

Эльфар тем временем, молча усевшись на кровать, вольготно откинулся на ней, оперевшись спиной о стену и приняв положение полулежа, вытянул ноги вперед, скрестив их. Затем, закинув руку за голову, чуть раздраженно, чуть насмешливо уточнил:

– А ты нам что, не рада?

– Да нет, рада, – честно ответила я. И, секунду помолчав, добавила, серьезно глядя на обоих: – Так-то одной страшновато как-то на новом месте.

– Ну, вот и мы так подумали, – радостно скалясь, сообщил мне чоки, начиная распаковывать свои вещи.

Насмешливо фыркнув, я уже было собиралась что-то ответить, но не успела, поскольку от двери раздалось задумчивое, сказанное приятным баритоном:

– А вы все знакомы, как я понимаю. Только я здесь на новенького.

Это подал голос наш белобрысый сосед, застрявший на пороге из-за наших разборок.

– Не переживай. Мы не кусаемся, – лениво сообщил эльфар, чуть скосив на того глаза.

– Вот разве что она может, – оптимистично добавил чоки, ткнув в мою сторону указательным пальцем.

– Да ладно, – возмущенно отозвалась я. – Это когда это я кого-то кусала?!

Вопрос сочли риторическим, так как его проигнорировали.

Белоснежные брови грасса чуть приподнялись и, пару раз хлопнув белесыми ресницами, он в задумчивости сообщил: «А-а… ага», – ставя приличных размеров сумку с вещами на нижнюю, под моей, койку.

– Врут, заразы, – искренне поведала я своему соседу по ярусу, чуть опустив голову и кротко глядя тому в глаза.

– Да-да.

– Конечно-конечно, – хором сообщили ему мои одноклассники, не скрывая ехидства.

Белобрысый задумчиво хмыкнул, начиная раскладывать свои вещи по местам.

Должна заметить, что он был самым старшим из нас. То есть вовремя закончившим школу и даже год отслужившим в армии.

В общем, двадцатилетний дед, по нашим меркам.

На мой взгляд, не сильно симпатичный. Белесый, с чуть красноватой кожей и блеклыми, голубого цвета глазами, смотрящими на всех слегка мутноватым взглядом.

Нет, черты его лица были довольно приятными. Курносый нос, почти идеальный овал лица. Губы, правда, на мой вкус, были тонковаты и чересчур ярковаты.

Но это уже была вкусовщина, что называется.

А так, рост выше среднего. Мускулист, подтянут. Ноги, опять же, слегка кривоваты, но все дело в моем круге общения и привычке, как говорится.

Пока сосед по койке разбирался с вещами, я переключила свое внимание с него на наше новое обиталище и осмотрела кубрик.

Кубрик как кубрик, собственно говоря.

Свет, льющийся из зеленоватых стен и белого потолка. Светло-коричневый пол, также слегка подсвеченный. Сигнальная лампа над дверью. Кровати, по сути являющиеся спасательными капсулами. Встроенные в их блок шкафы, смарт-система, биотуалет и выдвижной журнальный столик.

Тот, кто тяжелее, располагался снизу, что было вполне разумно, если предположить, что кому-то придется падать.

Более легкий из соседей, занимал, соответственно, верхнюю кровать.

Кроме того, при входе в кубрик, в небольшой нише, имелась раковина и стояло по паре вешалок с обеих сторон. Далее шли кровати. За которыми располагались по паре письменных столов с креслами. Потом шел банный блок. С парой туалетов и душевых кабин. А также прачечный комплекс, включающий в себя стирку, сушку, глажку, химчистку. Имелись и фены, и автопарикмахер.

Окна отсутствовали. Так что в кубрике царило некое безвременье.

Ко всему прочему, на звездолетах каждая кровать снабжена шторкой, дабы можно было уединиться, если психологически это было необходимо. Здесь же они отсутствовали. То есть уединения не предусматривалось. Пора было привыкать жить скопом.

Я чуть вздохнула и тоже начала разбирать вещи, стараясь не обращать внимания на любопытный взгляд грасса, чуть насмешливый прищур эльфара и слегка сочувственно-смущенный вид чоки.

***

Парой месяцев ранее…

– Знаешь, Роб, я тут долго думал.

Чоки поднял на эльфара глаза, ожидая продолжения.

– Я не буду поступать в Академию. Пойду в частную… – Эльфар тяжело вздохнул, избегая вопросительного взгляда друга.

– Из-за Рафики, – внимательно рассматривая спину своего собеседника, утвердительно отозвался чоки.

Эльфар отвернулся от Океана, серьезно глядя на Роба.

– Да. Ей там совсем трудно будет одной, – холодно произнес он.

Чоки посмотрел в потемневшие глаза друга и осторожно уточнил:

– Почему ты за нее переживаешь? Она тебе вроде и не нравится. И раздражен ты часто из-за нее. Но при этом дружишь. И даже отказываешься ради нее от Академии? – Салатового цвета глаза смотрели выжидательно.

Эльфар тяжело вздохнул, вновь поворачиваясь к воде.

– Она моя родня, – наконец чуть охрипшим голосом, еле слышно, с трудом выдавил он из себя.

Брови чоки удивленно приподнялись.

Он молчал, боясь спугнуть желание друга поделиться скрываемым и ожидая продолжения.

Помолчав минут пять, так, что Робу уже начало казаться, что разговора по душам уже и не будет, эльфар сухо произнес:

– Ее отец – мой двоюродный дядя. Его отец счел связь своего сына с катанианкой позором. И уничтожил ее и ее семью. Мой дядя, спасая, не знаю как, но каким-то образом свою уцелевшую дочь, убил своего отца. Но и сам погиб. Мой род разделился. Кто-то согласен с моим двоюродным дедом. Кто-то считает, что ребенка надо было отнять у матери, лишь только она родилась, и воспитать здесь. Кто-то считает, что уничтожать надо было не весь род, а лишь любовницу моего дяди, его пассию с их выродком. Или наоборот, оставить ребенка как есть. Она же не виновата в этой маргинальной связи. А некоторые считают, что зачистку той семьи надо было начинать с убийства дяди как паршивой овцы в благородном семействе, опустившемся до этой противоестественной связи.

– А они в курсе, что плод этой маргинальной связи здесь? – хмуро уточнил чоки.

Эльфар отрицательно покачал головой.

– Нет. И не должны знать, – мрачно и резко ответил он.

– А с чего ты решил?.. – аккуратно начал задавать вопрос Роб. Его голос звучал негромко и рассудительно.

Азариэль приложил ладонь к сердцу.

– Екнуло что-то внутри при первой же встрече. Голос крови, если хочешь. Почувствовал свою. А потом, втайне, сделал генетический тест с полным раскладом. Все и подтвердилось, – еще более хмуро сообщил ему эльфар.

– И молчал, – с тихой укоризной попенял ему чоки.

– Был в шоке, – отрезал Азариэль. – И, тяжело вздохнув, чуть мягче добавил: – Да и до сих пор в шоке. И от родни это скрыть надо. И зло берет. И бросить ее не могу. Так что… – Он прерывисто вздохнул.

Роб посмотрел на поникшие плечи друга и спокойно произнес:

– Я с тобой. – И, видя, что эльфар совсем было сделал попытку возразить, твердо ответил: – И не спорь. – А затем миролюбиво добавил: – Расклад-то тяжелый. Так что вдвоем будет легче, а то мало ли что…

Эльфар промолчал, лишь бросил на друга короткий, благодарный взгляд.

Над серой гладью Океана заходило ярко-красное Солнце, отправляясь на покой.

***

– Агост, – тем временем представился представитель Грассы, обращаясь к парням через мою голову, «обитающую» в шкафу с вещами.

– Роб, – тут же откликнулся чоки.

– Азариэль, – после секундного молчания отозвался эльфар.

– Рафика, – дружелюбно сообщила я своему соседу, не прекращая своей деятельности в обозначенном выше шкафу и не глядя на него.

А дальше начались, что называется, трудовые будни.