"Мы с Танкреди навестили тетушку Камерон в Данлевене", - сказала по телефону Виктория, и при одном упоминании дорогого имени Гвин слегка застонала. Вцепившись мертвой хваткой в трубку, она крепко прижала ее к уху, моля Бога о том, чтобы Борис, чего доброго, не услышал уже известное ему имя. Он страшно подозрителен. Должно быть, она говорила напряженно или ненатурально, так как Бейлод моментально поднял голову, словно гончая, почуявшая дичь.
"Я проездом, - сообщила Виктория. - Только на сутки.
Мы можем увидеться? Я встречалась с Катрионой несколько месяцев назад в Лондоне".
- Мы должны найти ее, - волновалась Гвин.
- Ладно, - согласилась Джесс, неожиданно тоже захотевшая увидеть Викторию.
Виктория Рейвн, в оранжевом нейлоновом комбинезоне, стояла, прислонившись к ограде, сооруженной вокруг старого "мерседеса", иллюстрирующего сцены из вагнеровского "Кольца Нибелунгов" со всеми его валькириями, черепами, голыми служанками Рины, поднимающимися в клубах дыма. Виктория о чем-то серьезно говорила с молодым густо-бровым латиноамериканцом с длинными вьющимися усами. Она стояла в самом центре яркого луча прожектора, пепельные волосы отливали то красным, то желтовато-зеленым, то небесно-голубым. На ее длинных гибких пальцах не было никаких украшений, и Джесс немедленно вместо приветствия спросила:
- А где твое кольцо?
Виктория тут же, словно не слыша вопроса, представила своего приятеля:
- Джесс, Гвин, это Карлос Руис.
Руис двигался легко и плавно, словно лишенный костей, но он вовсе не был (как объяснил Джесс сам Карлос) танцором - он был экс-пехотинцем, с ударением на приставку экс-(только что Карлос получил бумаги на увольнение: война для него закончилась).
- Но не для нее. - Руис взглянул на Викторию. - Она возвращается. Не может оставаться в стороне. Сумасшедшая.
- Просто делаю свою работу.
И Виктория рассказала свою историю таким будничным и небрежным тоном, словно речь шла об обычной воскресной вылазке на пикник. Для эвакуации отряда прислали санитарный вертолет. Карлос Руис силой запихал в него Викторию - в свалку тел и оружия, "...прежде чем она принялась интервьюировать вьетконговца".
- Не следует допускать прессу в боевые части, - безапелляционно заявила Джесс. - Репортеры, должно быть, ужасно надоедливы.
Они стояли у буфетной стойки. Руис ел разделанные креветки, держа в руке пластиковую тарелку.
- Но они не так вредны, как конгрессмены, политические обозреватели и прочие вруны, которые делают из вас идиота. Некоторые репортеры пишут все как есть. - Карлос указал рукой в сторону Виктории, уединившейся с Гвиннет. - Вот она - в порядке. Она честная. И везучая, как я уже сказал.
Я видел, как Вик проскочила сквозь горящий дом: одежда на ней горела с обеих сторон, а у нее самой - ни одного ожога. - Руис предложил Джесс креветки. Она взяла одну и разжевала ее, даже не почувствовав вкуса, настолько ее поразил рассказ о Виктории. Джесс совсем иначе представляла свою школьную подругу: закопченное дымом лицо, перепачканная одежда, руки и ноги, истерзанные насекомыми, никоим образом не вязались с представлением о ней. - Ребята прозвали ее Белый Кролик, - сообщил Руис. - В честь песни "Джефферсон Эйрплейн". А вы ее хорошая подруга? - спросил он неожиданно.
Джесс взглянула на Карлоса в некотором замешательстве:
- Мы вместе учились. Но Викторию не узнать.
- Какими бы друзьями вы ни были, поговорите с ней.
Попытайтесь ее отговорить от возвращения.
- Викторию никто не в силах остановить, если она сама того не желает.
- Вы правы, - вздохнул Руис, печально глядя на Викторию. - Знаете, она не ждет, когда беда случится, - она сама ее находит. Но нужен кто-нибудь, кто бы присматривал за ней: сама она никогда о себе не позаботится. Но когда-нибудь удача, как я уже сказал, Виктории изменит.
Дождь прекратился. Гвиннет и Виктория сидели на складных стульях на причале, превращенном Майкой Зейлом в некое подобие японского садика. На круглом железном столике, за которым устроились подруги, стояли бутылка шампанского и два бокала. Разноцветные полоски света, пронизывая темноту ночи, мягко отражались в водах залива.
Заброшенный баркас грузно покачивался на волнах у соседнего причала; девушки смотрели на лабиринт трапов, обвисших снастей и разбитых спасательных шлюпок.
- Каким же далеким теперь кажется Твайнхем, - задумчиво произнесла Виктория.
- Да, - согласилась Гвиннет. - Многое с тех пор изменилось.
- А что я тебе говорила? Есть в жизни более интересные пути, чем работа в детском саду в Бристоле. И вот ты взлетела и летишь. Большому кораблю - большое плавание. Поздравляю.
Гвиннет равнодушно улыбнулась. Ей не хотелось говорить о своей карьере с Бейлодом. Она горела желанием узнать что-нибудь о Танкреди. Времени было в обрез, а Виктория еще ни разу не упомянула о брате. Наконец Гвиннет решилась спросить напрямую:
- А как Танкреди? - И тут же, как и предполагала, пожалела о своем вопросе.
- Танкреди? - Виктория удивленно приподняла бровь. - Все такой же. Разбивает сердца, как обычно, одно за другим. - Произнесено это было таким тоном, что Гвиннет невольно поняла: ее сердце не было исключением в постоянно пополняемом списке. - И играет на победу. Показательные игры в триктрак на круизном теплоходе. Собственно говоря, он расплачивается за круиз своими выигрышами. - Виктория сухо усмехнулась. - Танкреди все легко дается.
Гвиннет подняла было свой бокал, но тут же поставила обратно на столик, потому что обнаружила, как сильно у нее дрожат руки. На счастье, в этот момент появилась Джесс:
Гвиннет боялась, что вот-вот выкинет что-нибудь идиотское расплачется, например.
- Ходят слухи, что ты выходишь за Стефана фон Хольценбурга. - Виктория подвинулась, освобождая за столиком место для Джесс.
- Неверные ходят слухи.
- Да уж надеюсь. Ты не можешь выйти за него замуж.
- Я поступлю так, как посчитаю нужным, - сердито отрезала Джесс. Хотя про себя подумала, что Виктория, черт побери, и на этот раз, как всегда, права: разумеется, Джесс не может выйти замуж за Стефана. У нее нет на это времени.
