На миг в душе колдуна мелькнуло что-то теплое, вроде желания потрепать белку по макушке и дать ей орешек (золотой, с алмазным ядрышком) но как появилось, так это чувство и пропало. На место сгинувших эмоций пришли сосредоточенность и легкая усталость, а так же привычное чувство раздражения.

  - Сегодня ты должна только наблюдать, - заявил мужчина, жестом приказывая паре гоблинов подтащить к недавно составленному ритуальному кругу истощенного, но не сломленного, поседевшего за проведенный в плену год гнома. - Когда я закончу, ты расскажешь то, что поняла. Все остальное я объясню еще раз, а затем повторю ритуал. Вопросы?

  - Нет, учитель, - отозвалась колдунья, вызвав у наставника удовлетворенный кивок (хоть кто-то в его окружении был достаточно сообразителен и компетентен, чего нельзя было сказать о большинстве гоблинов и набранных из местных людей учеников).

  ...

  Сперва Бледный Змей укрепил связь души гнома с его же черепом, превратив тот в своеобразный сосуд для души, а затем бесхитростно убил коренастого коротышку путем отсечения головы. После этого, избавленный от плоти череп, почти заботливо, был помещен в стальные доспехи столь большого размера, будто бы их ковали с расчетом на человека трех метров высотой. Затем плоть гнома потекла, освобождая белые кости, смешалась с коровьим мясом и однородной массой затекла внутрь брони, заполняя все полости.

  Некроплоть, пропитанная колдовской силой, прямо на глазах у Венеры сплеталась в сплошные жгуты мышц, которые принимали форму, отдаленно похожую на высокого и широкоплечего человека... с внешним скелетом, как у какого-то насекомого. У твари не было глаз, носа и ушей, вместо рта имелась похожая на воронку дыра, чего, впрочем, совершенно не было заметно под глухим шлемом с парой узких прорезей "смотровых" щелей.

  - М... учитель? - убедившись в том, что ритуал завершился, девушка привлекла к себе внимание своего опекуна.

  - Спрашивай, - сняв золотую маску с лица и повесив ее на пояс, отозвался колдун.

  - Почему вы поместили череп... туда? - не зная, как правильнее выразиться, белка просто ткнула правой рукой в то место поднявшихся на ноги доспехов, где заканчивалась спина.

  - Повреждение черепа, пусть это и не так просто сделать, грозит разрушением чар, которые удерживают душу и позволяют голему плоти пользоваться навыками донора, - пояснил и без того очевидную истину Бледный Змей, а затем ухмыльнулся и спросил: - Как часто ты видела, чтобы во время сражения кто-то пускал стрелы в задницу противника, либо пытался мечом поразить его таз? С детства, что людей, что гномов и эльфов учат, что бить нужно в голову, сердце, на худой конец - в живот. Но таз остается даже менее популярной целью чем колени, локти, стопы... Теперь понятно?

  - Да, - немногословно отозвалась монстр-полукровка, пытаясь припомнить за собой, часто ли она била в это место своих противников.

  "Разве что в детстве, да и то...", - отмахнувшись от неприятных воспоминаний, белка скосила недовольный взгляд на дементора, который в компании четверки гоблинов конвоировал нового гнома.

  - Теперь, можешь начинать рассказывать, что из моих действий тебе понятно, а что - нет, - разрешил Бледный Змей, кивком головы приказывая разместить жертву на ритуальном рисунке (кости предыдущего "добровольца" уже были собраны в коробку, где им предстояло дожидаться следующего ритуала.

  ***

  Саруман Белый был раздосадован... Да: он был раздосадован, ибо злиться на жадность, трусость и тупость короткоживущих рас - это недостойное поведение для светлого волшебника. Правда и долгожители, в роли которых выступали эльфы, тоже не отличались особым здравомыслием.

  "Я жаловался на затишье, из-за которого народы Средиземья чахнут? Ну и дураком же я был...", - такие мысли нередко посещали формального главу Светлого Совета с тех пор, как он взялся организовывать карательный поход против гоблинов и колдунов Одинокой Горы (лезть в Морию, при всем желании, на данном этапе было бы... неблагоразумно).

  Почему Саруман считал себя формальным главой совета? Еще недавно ему казалось иначе, но после того как Гендальф проигнорировал настойчивую просьбу не лезть в старую крепость врага, где по слухам обосновался какой-то некромант и закономерно попал в ловушку, из которой его вытаскивать пришлось сразу и владыке Элронду, и леди Галадриэль и Саруману, да еще с помощью Радагаста Бурого, все стало вставать на места.

  Кто реальный глава совета? Можно было бы сказать - Гендальф, но на данный момент, он скорее агитатор и исполнитель. Элронд вовсе слишком пассивен и если бы его время от времени не пинали, давно покрылся бы мхом в своем уединенном уголке мира. Галадриэль... да, она вполне могла быть главой всего того абсурда, который начал твориться на глазах у Сарумана.

  А ведь если бы ему не приказали (в мягкой форме, но приказали) прибыть на место сбора, а затем спасаемый "герой" не решил бросить его едва ли не один на один с шестеркой назгулов, включая их короля-чародея, то может быть вера в "друзей" сумела бы сохраниться. Когда же едва вставший на ноги Серый отправился к Одинокой Горе, где началась бойня между "светлыми" силами, в которую с грацией слона в лавке гончара ворвались гоблины и дракон...

  "Поднятый из мертвых дракон", - поправил себя Белый маг.

  Разгром сил людей Озерного Города, хирда гномов и эльфов Темнолесья был закономерен, пусть от того ничуть не менее неприятен. Темные же, не став сразу бросаться в погоню, потратили время для укрепления своих позиций и теперь, без сильной армии с магической поддержкой, из старой гномьей твердыни их не выгнать. Да и с восставшим из воды Смоугом нужно что-то делать: в разрушительной силе он потерял, но вот в живучести явно приобрел.

  Гендальф метался между королевствами, пытаясь собрать Светлый Союз против сил тьмы, агитируя разных людских корольков благородством и стращая угрозами. Саруман, глядя на это со своей башни, только недоуменно качал головой, так как для него было совершенно очевидно, что никто из людей не захочет сражаться и умирать за кого-то другого. По их мнению Одинокая Гора далеко, так что гоблины оттуда сперва должны пройти через несколько королевств... а ведь даже Мория и то ближе, но ее обитатели ведь не спешат лезть на поверхность. В то, что дракон сперва умер, а затем восстал и присоединился к каким-то темным колдунам, вовсе почти никто не верит, предпочитая считать, что Смоуга просто ранили во время сражения у Озерного Города, а когда он зализал раны просто вернулся в свое логово и начал мстить.