Пригородные дома, похожие друг на друга настолько, что кажется будто их строили одни и те же пони, встретили моих дронов тишиной и унынием: будто брошенные хозяевами животные, смотрящие вдаль большими глазами-окнами, окружённые засохшей растительностью и потемневшими, местами покосившимися заборчиками. В отличие от других городов, подвергшихся бомбардировке, здесь не видно следов разрушений, если не считать редкие автомобили, врезавшиеся в какие-либо препятствия, да следы пожаров, произошедших из-за бытовых причин.
Одноэтажные домики с крытыми верандами, двухэтажные дома с аккуратными крылечками и балконами, трёхэтажные особняки с декоративными башенками, выкрашенные в белый цвет, с двухскатными крышами и зеркальными окнами могли бы прямо сейчас принять новых жильцов. И словно бы в контраст этому высохшие кривые кусты и деревья, пруды и маленькие бассейны с мутной водой, трупики птиц и животных, среди коих изредка встречаются пони, разрушают идиллическую картину.
Розовый туман, создаваемый (если верить моему «другу») спящим внутри горы драконом, плотным покрывалом стелится по земле между домами, поднимаясь по стенам всё выше и выше, оставляя свободными от своей пелены лишь крыши самых высоких строений. В других обстоятельствах, это, наверное, даже можно было бы назвать красивым (в особенности, когда под порывом ветра проступают контуры высокого здания, будто бы застывшего во времени).
Мои разведчики заняли под свою базу двухэтажный дом с гаражом, фасад коего выходит на широкое шоссе, ведущее прямо вглубь города. По остаткам растительности видно, что раньше передний дворик украшали кусты каких-то цветов, служащие живой изгородью, от невысокого крытого крыльца тянется вымощенная булыжниками дорожка, от которой отходит тропинка к гаражу, на втором этаже видны только зеркальные окна, а под почти плоской крышей красуется циферблат остановившихся часов. Один из шестилапов, отправленных на задний двор, обнаружил небольшой пруд, вода в котором затянута розоватой плёнкой, заднюю дверь и балкон, нависающий над ней.
Взяв одного из разведчиков под прямой контроль, подвожу его к передней двери и проверяю замок. Деревянная створка, выкрашенная в оранжевый открылась с тихим скрипом, который в неестественной тишине этого места прозвучал необычайно резко и пронзительно, а объективу камеры предстала прихожая, совмещённая с гостиной.
Шестилап послушно двинулся вперёд, подсвечивая себе путь башенным фонариком, выхватывая из почти полной темноты толстый ковёр синего цвета, круглый стол, С-образный диван, повёрнутый спинкой ко входу, а передом к телевизору, повешенному на дальней стене, а кроме того — П-образную лестницу, поднимающуюся на второй этаж вдоль правой и левой стенок, где переходит в широкий карниз с тремя дверями.
«Если бы не вездесущая пыль, то дом можно было бы назвать жилым. Видимо обитателей либо не было в Кантерлоте на момент атаки, либо они не попали под барьер и успели эвакуироваться», — придя к таким выводам, отдаю дрону приказ проверить все помещения внизу, а затем и наверху.
Как оказалось, чердака в этом доме нет, а двухскатная крыша, кроме своего прямого предназначения, выполняет ещё и роль потолка. Подобные архитектурные решения, если верить моим базам данных, часто использовались в семьях, где есть пегасы (всё же им нравится простор), что позволяло жеребятам учиться летать в домашних условиях и без посторонних взглядов.
Под левой лестницей обнаружился спуск в подвал, закрытый на символическую защёлку, слева от телевизора расположился вход в ванную комнату и туалет. За правой от «окна в мир» дверью дрон обнаружил просторную кухню с раковиной, газовой плитой, рядом шкафчиков и холодильником, а также — длинный разделочный стол и выход на задний двор. Ну и наконец под правой лестницей был чулан, заставленный вёдрами, коробками, пустыми банками и бутылками.
Шестилап послушно поднялся на второй этаж, открыл первую справа дверь и заглянул внутрь. На этот раз моему вниманию предстала комната с кроватью у правой стены, окном напротив входа, шкафом у левой стены и прикроватным столиком с ночником. На стене висит плакат Вандерболтов, на кровати лежит большая мягкая игрушка в виде голубой пегаски с радужной гривой, вытянувшей передние и задние ноги так, будто на самом деле летит. На столе, под лампой, лежит тетрадь и ручка.
«Уровень радиации?.. Допустимо низок. На обратном пути можно будет взять некоторые вещи для стойла», — отдаю приказ разведчику идти дальше и… замечаю появление неизвестного жёлтого маркёра на карте пип-бака…
***
— А эту песню я хочу посвятить тем из крылатых, кто вопреки всему остались под облаками и не предали нашу общую родину, — сквозь редкое потрескивание счётчика радиации, произнёс звонкий, наглый, полный энергии голос, тут же сменившийся звуками музыки, в которой смешались ударные, струнные, клавишные и даже духовые инструменты.
Луч солнца пробивает толщу тучь насквозь,
Враг снова повстречает мой оскал и злость.
Пусть даже я теперь один…
Среди пепла и руин…
Свет надежды под бронёй…
Ещё живой!
Крик боли превратится в наш бессмертный гимн,
Родиться, умереть, но снова быть живым!
Пусть жить осталось пять минут…
Смерть враги в огне найдут,
Свет надежды под бронёй…
Ещё живой!
Стук сердца снова входит в свой привычный ритм,
Нет смерти — чудеса надежда сотворит!
Пусть даже я лечу один,
Среди родины руин,
Свет надежды под бронёй…
Я всё ещё живой!..
— Тц… — досадливо скривившись, она перевернулась на бок и стукнула закованным в броню копытцем по переключателю. — Пропаганда для жеребят.
