Она не дожидается его ответа. Быстро надевает обратно на голову шлем и стартует. Рев мотора снова заполняет ее уши, но она почему– то уверена, что слышит позади его заливистый смех. Сердце колотится так сильно, что вот– вот выпрыгнет, освободив ее жаждущую вырваться из тисков бандажа грудь. Адреналин. Свобода. Безрассудтво. Они разливаются по ее венам, насыщая кровь подобно тому, как это делает кислород… Еще немного наслаждения этим чувством–  и она будет готова снова вернуться в свою привычную, размеренную жизнь…

Иштар не спешила возвращаться в лагерь. Быстро отписала по спутниковому телефону Кейтлин, что все в порядке, скинула свою геолокацию. У нее было не больше часа, чтобы побыть один на один с самым красивым закатом в мире. А потом покои древних песков нарушит навязчивый гул джипа, который приедет за ней… заберет обратно, в ее реальность…

Почему– то сердце сковали тоска и печаль… Сегодняшний день принес ей не только небывалое счастье, но и что– то изменил внутри… Только сейчас Иштар отчетливо поняла, как несвободна она была, как ограничена… До последнего она умела сдерживать отчаянно рвущуюся наружу стихию анархии. Ей казалось, что ее нрав можно обуздывать вот такими секретными сумасшествиями, подобными катарсису, но именно сегодня грань между вымыслом и реальностью, между миражом и правдой пустыни проявила себя особенно отчетливо, заставив понять, что параллельно, совсем рядом–  протяни и возьми–  может быть совсем иная жизнь… Наполненная приключениями, вольностями, сумасшествиями… И эта жизнь была реальной… Она не ограничивалась лишь краткими минутами соревнования, выцарапанными у судьбы… Она думала об этом параллельном мире, а перед глазами у нее стоял Его взгляд…

Солнце все сильнее наливалось ярко– красными оттенками, окрашивая степенные очертания барханов в багрово– оранжевые тона. Иштар вглядывалась в эту красоту и пыталась надышаться пылью пустыни, которая была для нее приятнее и целебнее, чем самый чистый, наполненный озоном воздух…

Зажмурилась, услышав вдали неприятный, похожий на жужжание докучающего насекомого, гул мотора… Ну вот и все… Вот и закончился ее маленький бунт, о котором будут знать только она и Кейтлин. Даже механик Мурад пребывал в блаженном неведении, что его работодатель–  женщина. Иштар в последний раз вдохнула душный, перегретый воздух пустыни и напялила шлем.

Джип подъехал и резко затормозил, обдав ее облаком песка, застелив на мгновение обзор. Когда видимость восстановилась, девушка невольно охнула. Вместо подруги с помощником она увидела перед собой странных мужчин с закрытыми арафатками[4] лицами и ружьями наперевес… Это какая– то шутка? Это отец что– то прознал и сейчас гневается, прислав за ней грозных охранников? Начала нервно оглядываться по сторонам, неуверенно отступая к мотоциклу. А потом почувствовала, как чьи– то руки ее хватают сзади, а глаза застилает темнота. Последнее, что она помнила, как с нее резко сорвали шлем и балаклаву, чтобы тут же приложить к носу и рту грязную тряпку, пропитанную какой– то вонючей жидкостью.

[1] Клипоны мотоцикла–  комплект руля мотоцикла, состоящий из двух кронштейнов и двух трубок руля.

[2] Здесь–  устройство для приведение в действие спускового механизма.

[3] Сухой, знойный ветер в пустынях Аравии и Северной Африки

[4] Мужской головной убор, популярный в арабских странах.

Иштар долго и мучительно приходила в себя, пытаясь избавиться от ощущения пыльного морока в тяжелой голове. Пересохшее ощущение во рту с привкусом химической горечи, удушающий запах ацетона… Последний запах она узнала. Так пахли неухоженные конюшни, заброшенные фермы и вольеры в плохих зоопарках… Насилу разлепила глаза–  очертила ими обрывчатые круги–  угадала. Место, где ее держали, напоминало старый хлев–  наскоро сколоченный сарай, засыпанный внутри соломой. Только животных тут почему– то не было. Иштар попыталась пошевелиться, но не смогла, ее руки были крепко связаны бечевкой между собой и примотаны к стойлу, да так, что при малейшем ее движении мышцы сводило болезненными спазмами.

– Не стоит трепыхаться, птичка,–  раздался рядом шершавый, возрастной женский голос, говорящий на довольно сносном английском.

Девушка испуганно подняла глаза, чтобы встретиться с морщинистым, уродливым лицом. Таким некрасивым его делали отнюдь не природные черты, а смесь похоти, порока и чего– то еще низменного, что недвусмысленно читалось в глазах старухи. Потом Иштар отчетливо смогла определить то самое третье чувство–  жажда наживы…

Она подошла и распустила все еще собранные в тугой пучок волосы девушки.

– Какая сладкая хазаль (араб.– лань),–  хихикнула, разглядывая экзотическую красоту Иштар, –  молодцы ребята, отменно отработали… Ты станешь главным лотом на торгах… Ну и деньжищи я за тебя выручу!

– Где я? И кто Вы?

– Ты все еще в пустыне, красотка… Считай, у меня в гостях…– ее тон, ее гадкие улыбки сейчас доводили до отчаяния и ярости одновременно.

Иштар что есть мочи сжала зубы… Если бы только знала эта мразь, кто был перед ней… Что бы сделали с этой амебой, узнав, как она разговаривает с принцессой Макдиси… Вот только сама Иштар с горечью понимала, что самым глупым сейчас было бы козырять громкими фамилиями и угрозами… Она была не в том положении… Ужаснее и обиднее всего было признавать то, что сохранять свое инкогнито было необходимо прежде всего самой девушке… Ни при каком раскладе, даже перед лицом ужасающих картин того, что с ней могут сделать, она бы не созналась, кто такая… Не в их мире. Не в их обществе… Тогда бы она сразу поставила жирную кляксу позора на всей своей семье… А то и огромный черный крест… Скандал был бы немыслимых масштабов… Что делала дочь Нуреддина Макдиси одна в песках Сахары, если в это время, согласно официальной версии, уже должна была греться на пляжах Тенерифе? Как попала на гонки? Как оказалась в таком унизительном положении? Так поступить с родителями она не могла… Не этой правды они заслуживали…

Сглотнула, пытаясь вернуть самообладание. Должен же был быть какой– то выход… Кейтлин… Вот кто сейчас могла бы помочь выпутаться из ситуации с минимальным ущербом для репутации…

– Я могу сама Вам заплатить… Сколько скажете…–  дрожащим голосом предприняла отчаянную попытку уговорить старуху на сделку.

Та лишь презрительно хмыкнула.

– Сереброволосая шармута (араб.–  шлюха), думает, что может предложить мне денег больше, чем самые богатые и влиятельные мужчины этой страны? Ты из какой сказки, куколка? Может, инопланетянка? У тебя нет и не может быть таких денег…

– Откуда Вам знать,–  не унималась Иштар,–  скажите Вашу сумму… К утру ее привезут…

Теперь старуха уже хохотала в голос…

– Глупышка… Милая глупышка… Может, еще предложишь, чтобы мне на карту перевели? Деньги мне нужны здесь и сейчас… Наличными… Чтобы как только покупатель забрал твою аппетитную тушку из лагеря, тебя и след простыл, оставив за собой лишь щекочущий нос запах зеленой наличности… А ты мне про «к утру»… Здесь и сейчас… Могли бы поговорить, будь у тебя наличные при себе, но мы все тщательно проверили, везде… – оскалила свой кривой рот с золотыми зубами в гаденькой усмешке,–  кроме нелепого костюма мотоциклистки ничего не нашли…

Значит, спутниковый телефон они не заметили…–  подумала про себя Иштар… В ее глазах пробежала призрачная надежда… А вдруг ее вещи где– то здесь, в лагере… Они же не могли просто бросить в песках ее дорогущий мотоцикл с вещами… Но вере в чудо было не дано прожить и мгновение, потому что старуха, в очередной раз оголив пожелтевшие зубы, вытащила из кармана тот самый телефон и демонстративно покрутила им перед носом девушки.

– Нашли твой хитрый прибамбасик, хазаль… Предусмотрительно его отключили… Чтобы никто не помешал нам сделать то, что запланировано.

– Послушайте, Вы совершаете ошибку,–  дернулась Иштар, не обращая внимание на очередной болезненный спазм в мышцах,–  я не та, кого стоит выставлять на торги, поверьте…