Роман что-то сонно промычал, а она выбралась из кровати и, накинув на себя его халат, вышла из спальни. На пороге ей встретился сожитель Моджеевского, знакомый Женьке по набережной. Он посверкивал глазами от слабой подсветки, матово освещавшей коридор, и молча взирал на гостью.

- Привет, Ринго! – бесстрашно проговорила она. Тот поводил бровями и сдвинулся, давая ей пройти.

И Женя отправилась на покорение неизведанных миров в поисках кухни, которая, к счастью, оказалась всего лишь за третьей дверью, а не на другом континенте. Едва она переступила порог, зажегся свет, отчего ей пришлось зажмуриться. Помедлив минуту, она снова открыла глаза и подошла к холодильнику, в надежде обнаружить там сок. Стейк, который она с аппетитом уплетала за ужином, давал о себе знать невероятной жаждой.

Холодильник, к слову, в солнечногорской резиденции Ричарда Гира был как раз-таки в полстены. Только стены здесь по размерам несколько отличались от тех, что были у Светкиных родственников. И за какой из этих дверок «холодильного шкафа» можно было найти чем утолить свою жажду, оставалось только гадать.

Именно этим она и занималась, когда за ее спиной раздались шаги босых ног, шлепающих по полу. Она резко обернулась назад, готовясь увидеть Романа, но вместо него наткнулась на долговязые и худые телеса незнакомого парня. Взъерошенного и в одних трусах. Тот, часто моргая и потирая левый глаз, смотрел на нее, а потом рука его резко опустилась, и он ошалело раскрыл рот, только и выдохнув:

- Женя?!

- Бодя… - так же ошалело выдохнула Женька. – Ты как… тут…

- Ты серьезно? – не веря охнула Юлька, попытавшись выбраться из состояния анабиоза, в который впала от таких новостей.

- А ты думаешь, я бы стал такое выдумывать? – сердито буркнул Богдан.

- Ну да... не стал бы... – она поморгала своими огромными глазами и приоткрыла рот, над чем-то размышляя, а потом этот самый рот стал медленно вытягиваться в широченной улыбке, а на лице отразилась большая-пребольшая радость. Юлька даже подпрыгнула на месте, а от избытка эмоций всплеснула руками и звонко воскликнула: - Слушай... но если твой папа встречается с моей Женькой – это же... это же просто здорово, Бодь!

- Твоя сестра спит с моим отцом. И я не вижу в этом ничего хорошего.

- Ну так им не по пятнадцать лет, чтоб за ручку ходить, - еще шире расплылась Юлька. – Нам, кстати, тоже! У нас любовь и у них любовь. Бери пример!

- У нас с тобой любовь! – порывисто заявил парень. – А вот у них… Отец скучает по нам и с мамой бы помирился все равно. А твоя сестра вцепится теперь в него. Еще бы! У него деньги и статус!

- При чем тут это? Женька не такая!

- Прям! Откуда она вдруг взялась? И сразу домой к нам заявилась.

- Ты чего? – ошарашенно переспросила Юлька, и радостное выражение ее лица постепенно сошло на нет. Пока еще не безоговорочно, потому что она все-таки не верила, что Бодька это все всерьез. – Ты что? Богдан, ты правда так считаешь?

- Да! – снова вспылил он. – Она за чужой счет решила удобно устроиться на старости лет!

- Женька не старая! Ты даже не понимаешь, какую глупость сейчас сказал! Ты... Ты же ничего про нее не знаешь! Она у нас... самая лучшая! Да когда у нас мама умерла, это она меня воспитывала, даже замуж не вышла, лишь бы у меня все было. А ты сейчас о ней так плохо говоришь!

- Ну и что? Это не дает ей права лезть в чужую семью.

- Какую семью?! Твои в разводе уже сколько?

- Они бы помирились, - упрямо твердил свое Богдан. – Просто надо было время.

- Похоже, твой папа не особо стремился мириться! А если ты попробуешь обидеть Женьку, я... я не знаю, что я сделаю, понял?

- Я думал, ты меня любишь.

- Люблю. Но если ты так гадко отзываешь о моей сестре – это все равно что обо мне. Как ты не понимаешь?

- А как ты не понимаешь, что твоей сестре лучше поискать себе мужика в другом месте? – заорал парень.

- Тогда и мне – лучше! – выкрикнула Юлька, сжав кулачки. – Кто угодно лучше, чем такой зажравшийся мажор, как ты!

- Ты… ты сейчас серьезно? – оторопело спросил Бодя.

- А ты думаешь, я бы стала такое выдумывать? – передразнила его Юлька. – Мы ж для вас, Моджеевских, рылом не вышли!

- Дура!

Юлька покраснела, подняла на него свои огромные, сейчас особенно яркие голубые глаза, в которых стояли злые слезы. Губы ее некрасиво искривились, будто она вот-вот заплачет. Но, кое-как справившись с собой, она упрямо выдвинула вперед подбородок и отчеканила:

- Сам дурак! – после чего развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь.

- Ну и ладно! – бросил ей вслед Богдан и быстро зашагал в противоположном направлении.

- Да ну глупость какая-то! – совершенно равнодушно отмахнулась от Богдана мать и поставила перед его носом тарелку с чем-то горячим и подозрительно фиолетовым. В последнее время Моджеевская слишком много экспериментировала на кухне, и это сказывалось на ее настроении не лучшим образом.

- Дегустируй! – потребовала она.

- Не глупость, - буркнул сын, недоверчиво ковыряя ложкой сомнительную пищу и принюхиваясь. – Он ее в дом приволок!

На мгновение на лицо Нины Петровны набежали тучи, но она быстро развеяла их, подтолкнув к сыну еще и солянку.

- Ну его же дом. Кого хочет, того и приводит. Какая-нибудь очередная Мисс Солнечногорск две тысячи дцатого года. Он их коллекционирует, и ты это знаешь.

- Если бы! Мисс она была лет двадцать назад. И работает в универе нашем техническом.

Богдан энергично отодвинул от себя фиолетовое и принялся с аппетитом уплетать суп. Мать, глядя на него, медленно соображала. Потом присела на ближайший стул.

- Ты хочешь сказать, - проговорила она, - что это... прости, пожалуйста... что она обыкновенная нормальная баба нашего возраста?

- Прикинь! Он еще и жениться соберется, вот увидишь.

- Да ну какая глупость! Жениться! У него двое детей!

- Ну вот а потом станет больше, - авторитетно заявил Бодя.

- Богдан!

- Что?

- Ты... – Нина Петровна закусила губу, а потом заставила себя собраться: - Ты считаешь, что не надо мне было... что я... неправа?

- Когда вы разводились, ты меня не спрашивала, - проворчал сын. – Теперь-то чего? Опоздала.

- Она красивая?

Богдан замялся.

- Ну в общем… да, - и вскочил из-за стола. – А вообще, разбирайтесь сами!

С тем и вылетел с кухни.

Несколько минут Нина Петровна смотрела на дверной проем, за которым скрылся сын. Потом судорожно выдохнула. И огляделась вокруг в поисках телефона. Похлопала себя по бокам, трубка нашлась в кармане халата.

Халата! Да когда она по квартире ходила в халате-то?!

Нина всхлипнула и торопливо нашла в списке контактов номер мужа. Поправка: бывшего мужа. Он был безлико подписан у нее как Моджеевский. А ведь она же тоже – Моджеевская! И дети у них – Моджеевские! И она никак не может позволить... не может...

Ее мысли перебили протяжные гудки в телефоне. Бывший не спешил принимать вызов, и это ее особенно бесило. Но позволить себе злиться Нина Петровна сейчас не могла, потому что сильнее всего на свете хотела, чтобы Ромка все-таки взял эту дурацкую трубку!

Ромка же был предсказуем в этом вопросе. Звонки от бывшей жены он принимал всегда и везде. Или в крайнем случае перезванивал – мать его двоих детей все-таки. Потому, когда она услышала на том конце его расслабленный голос, и сама с некоторым облегчением выдохнула.

- Привет, Нин, - как обычно, отозвался Роман.

- Привет, - неуверенно промямлила она.

- Ты что-то хотела?

- Да! Ты же помнишь, что я тебе говорила по поводу Тани! – на ходу придумав причину, проговорила Нина, и по тону было слышно – нервничает.

- Помню.

- Она тебя просила?

- Просила, - продолжая играть на ее выдержке, ответил Моджеевский.