Сначала Полевой шандарахнул по столешнице ладонью так, что подпрыгнули и чашки, и десерты, и стол, и Женька, и стул под ней. А потом раздался грудной рык, какой этот милый интеллигентный мужчина с внешностью Жерара Филиппа издать не мог.

- Алка, твою мать! – провозгласил он на все кафе, вскакивая с места.

Разноцветная барышня отвлеклась от своего занятия и недоуменно хлопнула ресницами в сторону возопившего, в то время как Женя, подзаправившись эклером и добрым глотком кофе, негромко проговорила:

- Александр, я буду болеть за вас!

- Можно Саша, - успел брякнуть он, после чего ломанулся к столику, за которым творился разврат, совершенно не устраивавший Полевого.

- Какого черта ты вообще сюда приперлась с этим уродцем? – навис он над парочкой, и тень его легла на хорошенькую мордашку рыжей и рыло ее нынешнего хахаля. – Нервы мне потрепать, да?

Ответа барышни Жене слышно не было, она, в отличие от Саши, не орала на все кафе.

- Ну здорово! Вообще-то это ты меня бросила! С кем хочу, с тем и гуляю, ясно? – рявкнул он и повернулся к мужику, все еще обнимавшему его женщину. – Так, а ты, похоже, до сих пор не понял, что тут лишний, да?

Следующее Женя уже расслышала, как и все остальные присутствующие во всех уголках зала, потому как Алка начала повышать голос вслед за Александром.

- Не ори, дикий человек! Даже в кафе не можешь сходить, не устроив скандал!

- Ага! Дикий! И еще в говне ковыряюсь! Я помню!

- Ключевым было не это, но ты, как всегда, услышал лишь то, что тебе было удобно.

- Я, любимая, всегда слышу, что ты говоришь! Во всех деталях! Хмыря своего уводи, здесь у меня свиданка! Я первый пришел!

И тут активизировался тот самый хмырь. Он поднялся с дивана в безуспешной ввиду роста попытке оказаться лицом к лицу с Полевым и проговорил неожиданным басом:

- Вы за словами-то последили бы, уважаемый! А то так и по роже схлопотать недолго.

Но когда кому-то очень уж хочется схлопотать, то разве ж его остановишь? А Саше, похоже, и правда хотелось. Потому он лишь криво усмехнулся и демонстративно прокомментировал:

- И где это ты, родная, его откопала? Он же интеллектом не обезображен совсем!

После чего повернулся к Алкиному спутнику, манерно подставляя физиономию для удара. Что, собственно, и воспоследовало. Голова его мотнулась в сторону, но на ногах Александр, сейчас подобный своему великому македонскому тезке, устоял. Даже негромко и зло рассмеялся. Ибо кулаки у него чесались, и теперь вполне можно было их распустить. Следующий удар прилетел его сопернику прямиком в челюсть, а потом еще один – в живот, под ребра. Тот тоже был не лыком шит – ответка настигла своевременно.

И начался бой на радость посетителям кафе! Не на жизнь, а на смерть. Шампанское полетело на пол. Следом посыпались фрукты, а два взрослых и вполне развитых мужика самозабвенно катались по полу, мутузя друг друга.

- Полевой! – раздалось среди творящейся фантасмагории спокойно и уверенно. – Прекрати этот балаган и иди домой!

Алла оставила на столе несколько купюр, натянула на себя вязаный кардиган, пестривший всевозможными котиками, и, напустив на себя отстраненный вид, ретировалась из кафе, пока охранники разнимали дуэлянтов, а Женька стояла над Александром с пакетом со льдом. Потом тот своими собственными руками со сбитыми костяшками, пихал бабло направо и налево администрации, угрожавшей вызвать полицию, зачем-то извинился перед хмырем, который, упустив из виду Аллу, как-то даже присмирел и, плюнув в Сашку, но промахнувшись, свалил. А этот боец-любовник наконец попросил коньяку и прижал ко лбу предложенный Женей пакет. Выглядел он виноватым и совсем жалким.

- Курить ужасно хочется, - сообщил он ей, когда их все оставили в покое, и глядел на нее отстраненным взглядом, полным усталости и печали. – Здесь нельзя, наверное... Вы курите?

- Нет, не сложилось, - она с любопытством разглядывала его физиономию, приобретавшую различные оттенки красно-синего. – Хотите, вызову вам такси?

- Не знаю... нет... дома опять один. Ненавижу сидеть один. Вы не думайте, что Алка легкомысленная или жестокая. Она просто... устала от меня. Меня вообще выдержать трудно, я себя сам не выдерживаю.

Подперев голову рукой, Женька молча слушала. Таких свиданий у нее точно никогда не было, и она была абсолютно уверена, что больше уже и не будет. И кажется, она чуточку завидовала этой рыжей Алке, позволяющей себе творить такое!

- Вы знаете, Жень, - продолжал говорить Полевой, все-таки вынув из кармана сигареты и зажигалку, пальцы его подрагивали, а он сам избегал смотреть в глаза собеседнице, - я ведь ужасно ревнивый, совсем не подарок, а она два года терпела. Говорила – потому что любовь у нас, и оно ведь правда – любовь, а я, несмотря на всю любовь, с собой ничего поделать не могу. Аллочка в туризме работает, людей вокруг много, и она у меня видная, мужики таких не пропускают. Я ей как-то такой скандал закатил, а она ничего. Сказала, что я дурак и согласилась ко мне переехать. Можете себе представить, что для такой, как она, - он кивнул в сторону выхода, - переехать к такому придурку, как я?

- Ну-у… - негромко протянула Женя, понимая, что Полевой не нуждается в чужих словах. А он и правда не нуждался. Как-то незаметно возле него заботливая официантка, маячившая неподалеку, поставила стеклянную пепельницу и махнула рукой бармену, дескать, давай еще коньяку. А потом Женьке было вручено полотенце на всякий случай – лед начинал таять. Все это делалось так ненавязчиво, что никто и не замечал. Полевой курил, и в разбитых пальцах сигарета выглядела весьма живописно.

- Мы хорошо жили, правда. Я очень старался, и она тоже. Мы даже счастливы были, свадьбу планировали, вернее, я планировал точно, а Алла... не знаю, но ей было неплохо со мной, несмотря на мои закидоны. Понимаете, я всегда немного стеснялся своей профессии. Это странно – в канализации копаться, я понимаю, но ведь прибыльно, и во все времена необходимо, хоть война, хоть потоп. А Алка ничего... только подтрунивала иногда, незлобно, добродушно даже. И я ее шутки как стеб никогда не воспринимал. Черт нас дернул пойти на тот чертов корпоратив новогодний в ее турагентство. Я могу понять, почему она потащила меня – хотела, чтоб вместе. Но... тогда мне надо было остановиться и не ходить. Там у нее... понимаете, Жень... у нее там генеральный из столицы прикатился... такой себе... мужчина-мечта. И весь вечер вокруг нее, а она сюсюкается. И меня будто бы нету там. Я головой же понимаю – это только на один вечер, и все будет хорошо, он свалит в гостиницу, а мы домой. И послать его совсем она не может, потому приходится держать лицо и на шутки его реагировать. А я рядом... как пятое колесо в телеге. Нажрался жутко, на ногах еле стоял. Но продержался, до скандала не довел. А через неделю ее повысили.

Саша замолчал. Потянулся к рюмке. Быстро опрокинул ее в себя и поморщился. На столике все еще печально стояла вазочка с эклерами, но он безнадежно махнул на них рукой. Зато чуть не скинул на пол находившееся под локтем блюдце с дольками лимона. Его ему сам бог послал, а вернее, давешняя официантка, сейчас устроившаяся за соседним столиком опустевшего кафе и заинтересованно слушавшая его историю, притворяясь кактусом и усиленно сливаясь с мебелью.

Полевой закусил цитрусом, скривил свою жерарфилипповскую рожу и продолжил:

- Я никогда в жизни не чувствовал себя таким идиотом, как в тот день, когда она сказала о повышении. Уж не помню, что плел ей тогда, в чем обвинял... Явно ж ничего хорошего. А гадкого, грязного – сколько угодно. Потом свалил из дому, нажирался где-то в баре... думал, убью к черту этого ее генерального. Человека чуть среди ночи не сбил. Никогда пьяным не вожу... святое правило, но во мне, наверное, человеческого тогда и не осталось. А наутро, когда вернулся, она возьми да и заяви мне, что этот ее... большой босс, по крайней мере, в чужом дерьме не ковыряется. И что у него точно руки не воняют... и ушла. Я так оторопел, что... я даже не нашелся, что ответить, не попытался удержать или извиниться... Она меня прибила этим просто, Жень. Это я сейчас понимаю, что хотела сделать мне так же больно, как я ей тогда, и у нее получилось. Загнался я... неслабо, до сих пор с трудом в себя прихожу. Только немного отпускать стало, как мне ее подружки донесли, что она мужика завела. Я даже подойти боялся, спросить... прощения попросить. А она – мужика. Вот и сунулся к Флоренции. Мне почему-то хорошей идеей показалось самому закрутить с кем-то, и чтобы Алка узнала. Да она, похоже, и узнала... какая пришла... будто бы мне назло все... Видели вы этого ее? А? Что скажете? Правда у нее с ним?