Довольно скоро моя жизнь в плену вошла в накатанное русло. «В плену» — звучало очень грозно, на деле ко мне относились, как к королеве, если не считать того, что я продолжала жить в комнате прислуги. По сути, выбора как такового и не было. Пригодные для жизни комнаты в замке почти отсутствовали.

Обедать я предпочитала вместе с Мартой, чтобы лишний раз не провоцировать междоусобицы. Противоречивые чувства, преследующие меня по пятам, равно как воспоминания об устроенном в первый день представлении, вызывали у меня тихую ярость и желание учинить разгром. И хотя Теург прекратил свои колкие выходки, пересекались мы довольно часто. Однако теперь он благоразумно избегал оставаться со мной наедине.

Данное обстоятельство, вопреки здравому смыслу, приносило мне больше печали, нежели радости, но я отчаянно старалась уговорить себя, что это вовсе никакая не влюбленность. Просто безумно красивый мужчина. Просто поцеловал, делов-то… Ох! Эти воспоминания из раза в раз заставляли меня трепетать и алеть ушами.

Мое нынешнее положение порой представлялось мне нереальным. Глядя на ситуацию со стороны, я представляла, что читаю страницы приключенческой саги.

Молодой, голодный до подвигов рыцарь ворует под шумок дочку у одного из самых могущественных королей. Ну просто так, на всякий случай, чтобы обратить на себя его внимание. Мало ли, может пригодится.

И потом, обидно же, что тот посмел не заметить столь могущественного соперника по соседству. Возмутительно. Теперь, видимо, Лауффу ничего не остается, как сделать выводы и, посыпав голову пеплом, идти кланяться новому владыке. Мдаа… Неудивительно, что он не торопится. Что-то я не заметила, чтобы отец рвался в бой. Теург по-прежнему жил в замке, а значит, каких-либо военных действий не намечалось. Не знаю, на что он рассчитывал, возможно, ведутся переговоры, но лезть к нему с подобными вопросами я точно не собиралась.

Не знаю нормально это или не очень, но до чего же мне нравится эта ситуация! Потеряв остатки страха, я обнаглела и возомнила себя богиней из мифов! Моя неугомонная натура вовсе не скучала по отцовским пенатам, напротив, я жаждала приключений, обжигающих душу эмоций, и с радостью приветствовала этот позыв.

Вредный внутренний голос периодически одергивал меня, напоминая, что я не в сказке, а в суровой реальности. Северные племена скандинавов — вовсе не сказочные эльфы, их нравы суровы, и сейчас, почувствовав свою силу, они еще доставят много головной боли.

Международный резонанс, который последует за моим похищением, а я рассчитывала, что мой жених поимеет совесть и хоть немного возмутится, заставлял конунга данов обращаться со мной аккуратно, как с тухлым яйцом — лишь бы оно не разбилось и не воняло.

И как бы я не воображала, что он есть мой сказочный принц, на деле он оставался грозным предводителем северян и врагом моего государства. С учетом его репутации, на роль идеального героя он тем более не тянул, но мне было все равно. Теург больше не казался мне грозным, равно как и врагом. Меня безудержно влекло к нему, я не хотела ничего знать о его делах, а предпочитала любоваться тем, что видят мои глаза.

Больше всего я полюбила сидеть в библиотеке, коротая время со стариком Зотикосом. Теург любил своего учителя и неоднократно предлагал перевезти вместе с библиотекой в более комфортный замок, коих было у него необъятное количество, но тот упирался, не желая расставаться с дряхлым Лэндерхеймом. Теург уступил, предоставив все заботы о старике Аурелии и, периодически навещая их в замке.

С Зотикосом мы не на шутку поладили. Коротая уютные вечера за чашкой чая с фирменными пирожками Аурелии, мы бесконечно что-то обсуждали, спорили и смеялись. Учитель знал удивительные вещи из истории Греции, Рима и Византии, был лично знаком с некоторыми императорами. Слушая его с открытым ртом, я забывала обо всем на свете, окунаясь в неизведанный мир древних.

Он планомерно, насколько мог, ответил на все мои вопросы, избегая лишь темы родства братьев, которое вызывало у меня смутное сомнение. Зотикос вообще неохотно говорил об Агвиде, стараясь переводить разговор на другую тему.

Личность Агвида все больше покрывалась для меня туманом, что не прибавляло ему привлекательности в моих глазах. Благо, в замке он появлялся крайне редко и не напрягал меня своим обществом.

***

Вечер выдался особенно промозглым и холодным. Я сидела, подобрав ноги на диванчик, и ежилась от холода, с интересом изучая древние скандинавские мифы. Попав «в гости» к скандинавам, я посчитала правильным лучше изучить их культуру.

Теург осторожно заглянул в приоткрытую дверь библиотеки.

— Ты здесь?

Я улыбнулась. Искал что ли?

— Не шуми, — я прижала палец к губам, — старик Зотикос устал и уже спит.

Понятливо кивнув, Теург потихоньку приблизился к столу и сел напротив.

— Скучал? — искоса глядя на него, бросила я. Он нечасто навещал меня здесь.

— Похоже на то, — неопределенно вскинув бровь, признался он.

Глубокий тихий голос завораживал. На секунду я представила, как бы было здорово вот в такой холодный вечер, прижавшись друг к другу, погреться у теплого камина. Без споров и склок. С объятиями и поцелуями.

Стараясь не краснеть от приятных мыслей, я зябко поежилась:

— Как вы здесь зимуете? Этот замок насквозь дырявый.

— Я никогда не зимую в нем. — он поднялся и, сняв с себя куртку, заботливо набросил мне ее на плечи.

— А бедный старик Зотикос? Он же замерзнет!

— Не замерзнет. Ты же знаешь, что он против переезда. Он предпочитает зимовать здесь, согреваясь у теплого камина Аурелии.

— Да ладно?

— Не вру, — он улыбнулся. — Сколько знаю их, они всегда вместе, хоть и ворчат постоянно, но всегда заботятся друг о друге.

— Как это мило! — я закуталась в куртку Теурга, с удовольствием вдыхая ее аромат. — Вот так через всю жизнь пронести такую трепетную нежность и любовь.

Теург присел рядом, обхватив ладонями мои пальцы.

— Ледяные, Фел! — он сжал мои руки, пытаясь согреть.

Такое безобидное прикосновение и проявленная забота вызвали у меня шквал эмоций. Сердце беспомощно затрепыхалось, на глаза навернулись сентиментальные слезы, я с трудом удерживалась от порыва прильнуть к нему, обнять, согреться в его руках. Вот идиотка! Я отвернулась к окну. Сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с эмоциями. Потом такой же медленный выдох.

Теург прочувствовал мои эмоции кожей рук. Надавив сильнее, он прошелся пальцами от кистей к локтям, массируя и согревая. Слегка потянул на себя и, зарывшись лицом в мои волосы, прошептал:

— Я правда скучал.

Молнии пробежали по телу, я неуверенно вдохнула и споткнулась на выдохе. Руки Теурга сомкнулись на талии. Меня накрыло водопадом его страсти и возбуждения. Я просто не успела справиться с этими неожиданными ощущениями, упустив с губ слабый чувственный стон.

По телу Теурга прокатилась волна дрожи, он обхватил меня руками и завалил на подлокотник дивана, слегка прижав сверху собой. Инстинктивно уперлась ладонями ему в грудь. Но не для того, чтобы отстраниться, а скорее, чтобы почувствовать его теплую кожу сквозь тонкую ткань рубашки, рельефные мышцы груди, ощутить под пальцами бешеное биение сердца.

Его губы приблизились, и я с готовностью подалась им навстречу. Мы слились в горячем, страстном поцелуе, совсем не похожим на тот, в ванной. Я чувствовала в нем неукротимую, животную страсть, которая вопреки силе разума, передавалась и мне и растекалась по венам колючими пульсирующими искрами.

Одной рукой придерживая мою голову, второй Теург уверенно скользнул по груди. Здесь я не носила ни корсета, ни нижнего белья и грубая, но довольно тонкая ткань платья ничего особо не скрывала, позволяя ему исследовать все, что пожелается. Он оторвался, приподнявшись на локтях, и вгляделся в мое лицо, соображая, как много я ему позволю.

— Опять играешь? — прошептала на выдохе.