Даже когда Тимка обнимает меня и садится рядом, я чувствую отчуждение. К бабушке и дедушке он тянется лучше.

Хреновый я отец. Работу всегда ставил впереди планеты всей. Если честно, вообще детей не планировал. Но Ангелина залетела, и семья сказала надо. Он нормальный парень, но порой кажется, мы чужие. Особенно с тех пор, как стали жить отдельно. Я, если честно, вообще не знаю, как с ним сосуществовать. Привык видеть по выходным, откупаться подарками. Самое страшное, что и он не тянется ко мне. Артем, семьянин и балагур, нравится ему гораздо больше.

Вот и сегодня, когда я предложил поехать к нему, он отказался.

– Давай лучше на выходных, пап.

После всех дел и ужина в семейном кругу захожу в здание, где на верхнем этаже меня ждут пустая постель и порно. Захожу в лифт и поднимаюсь этаж за этажом, как вдруг замечаю, что там, между створками, где света обычно не бывает, он горит. А именно на этаже отдела кадров.

Я жмурюсь. Время девять. Кому не спится?

Еду обратно и охреневаю, как только двери лифта открываются.

Обычно я спокойный человек. Ну… Почти спокойный. Ну хорошо. Ни хрена я не спокойный!

А как тут быть спокойным, когда мою собственную секретаршу на стуле качают главы отделов моей же компании. Семейные, между прочим, мужики. Которые смотрят на нее, как стая голодных волков.

И это в девять часов вечера. И словно не замечают других сотрудниц, аплодирующих этой почти оргии.

А эта дрянь заливается смехом, меня не замечая.

Да, меня никто не замечает.

В моей-то компании!

– Я не помешал?! – засовываю я кулаки в карманы, сдерживая всплеск ярости, смотря на сотрудников, которых ввела в искушение одна змея. Здесь все всегда было спокойно. Почти рай в библейском смысле. И что мне теперь с этой змеей делать. Почему она мне яблоко не предложила, а соблазняет других?

Боже, на ней совершенно нелепый костюм единорога. Стул с ней медленно, как под прицелом пистолета, спускают на пол. Уважаемые мужики встают по струнке. Кто-то усиленно смотрит в сторону выхода, готовый бежать.

Не ждали меня суки.

– Владимир Прохорович, – начинает мямлить глава отдела кадров. – Вы здесь?

– А где же мне по-вашему быть, Василина Дмитриевна?

– Владимир Прохорович, все выглядит не так страшно, – о теперь и Тимофеев. – Володя…

– Думаешь? А как оно бы выглядело страшнее? Если бы я застал вас голыми? Очевидно, я так мало загружаю вас работой, что у вас остаются силы и время, чтобы проводить офисные вакханалии! Так я это исправлю!

– Мы просто, – начала Полина, как обычно, не понимая, когда нужно помолчать. И очевидно совершенно не желая здесь работать.

А иначе как назвать это сведение с верной дороги верных мне сотрудников. Но я не знаю, что больше меня взбесило. Что они здесь собрались без моего ведома? Или что эти мужики трогали Полину, даже улыбались ей. Как она вообще сумела завлечь суровых мужиков, строителей в третьем поколении в эту авантюру.

Даже Тимофеев здесь!

Даже этот непрошибаемый член нашего коллектива.

Нет, она зло. Пора от нее избавляться.

– Вы просто решили, что вам здесь все можно, Полина? Что ваша должность позволяет вам устраивать подобное? Так вот, вы ошиблись.

Они продолжают все стоять и хлопать глазами.

– Я сказал, по домам! Надеюсь, все помнят про завтрашнее собрание? Если хоть кто-то на него опоздает, то больше может в этом здании не появляться.

Все начали постепенно расползаться, как тараканы при резко включённом свете. Остались только Василина и поникшая Полина.

– Василина, вы можете идти.

– Позвольте все объяснить, Полина…

– Полина внесла раздрай в коллектив одним своим присутствием, более того, сумела собрать несанкционированную вечеринку, очевидно думая, что ей это позволено. Так вот я скажу ей наедине, на что она имеет право, а на что нет.

– Владимир…

– Вам пора домой…

– Владимир Прохорович, выслушайте.

– Вас я послушаю завтра, когда вы принесёте в мой кабинет объяснительную, вместе со своими сотрудницами, которых вы так бережете. До свидания.

Она вздыхает, кладет руку на плечо Полины, взгляд которой впервые за два дня опущен в пол. Уходит.

И вот мы остаемся наедине, чувствуя, как в воздухе пахнет скандалом.

Я злой как черт после неудачного ужина и отказа сына ехать ко мне и вечеринки, на которую меня, конечно, не позвали. И Полина. В чертовом костюме единорога.

И он совершенно несексуальный. Более того отталкивающий, ей не по размеру. Но очень интересно, что под ним.

– Знаете, вы самодовольный индюк и самодур, – вдруг становится она смелой и поднимает глаза. – Вместо того, чтобы спокойно присоединиться к празднику, вы начали орать и пугать сотрудников! Вы хотите за их счет повысить свою самооценку. Хотите показать, какой вы большой и страшный босс. Так вот, я вас не боюсь!

Я не бью женщин. Но мне захотелось это сделать. Унять ее болтовню одним ударом, а потом и вовсе опрокинуть на стол, порвать эту пушистую херобору и выбить дурь из сучки.

Сначала рукой, потом и членом. Поглубже. Чтобы понимала, когда следует заткнуться.

– Вы просто мудак, – она сдувается, а я жду, какие еще красочные эпитеты она мне придумает. Но не стою на месте, а иду за стол, где стоят пирожные. Сажусь и съедаю одно из них. Вполне себе ничего. Мягонькое. – Вы что делаете?

– Слушаю тебя. Всегда интересно наблюдать, как бегает курица, головы у которой уже нет.

– Что? Вы имеете в виду… Я уволена?

– А ты считала, что после подобной выходки я оставлю тебе место? А может вообще посажу в свое?

– Это просто недоразумение. Вам нужно успокоиться, завтра все всё объяснят.

– Недоразумение – это вообще было взять тебя на должность, где самым важным качеством является молчание. Но тебе о нем неизвестно.

– А самым важным качеством руководителя является терпение и внимательность к сотрудникам.

– Как жаль, что я не могу уволить и себя.

– Вы этого не сделаете.

– Уже сделал.

Она часто дышит. На грани слез. Но не пролила еще и слезинки.

– Вы просто ищете повод уволить и поиметь меня.

– Да, – а чего скрывать, даже смотря на нее в этом костюме, стояк такой, что в пору рубить дрова. – А ты дала мне прекрасный повод. Как вообще можно было догадаться устроить вечеринку на рабочем месте? Улыбаться этим мужикам.

– Но это не… – она замолкает и опускает взгляд.

– Что?

– Ничего! Зачем вы вообще взяли меня на работу?

– А ты подумай, или я прав и все бабы дуры?

– А все мужики похотливые козлы! Зачем было брать меня на работу и увольнять в первый день!

Встаю, больше не в силах терпеть ее истерику.

– Чтобы научить вести себя с теми, кто старше тебя, чтобы научить уважению, про которое ты ничего не знаешь!

– А кого уважать? Вас? Мужиков? Вы сначала научитесь член в штанах держать! – она не успевает увернуться. Дергаю ее за мягкий костюм, толкая на стол одного из сотрудников отдела кадров и, не сдержавшись, шлепаю ее по заду. И тут замечаю застежку. Дыхание только учащается, а Полина еще и дергаться начинает. Задницей елозить. Хорошо, что она уволена, теперь можно не сдерживаться.

– Прекратите, мы на рабочем месте.

– Но ты меня уже не работаешь, – отстегиваю пуговицу, замечаю те самые трусы в горошек, о которых весь день думал.

– Собираетесь меня изнасиловать? – возвращает она свою дерзость, а я глажу задницу, чувствуя, как пальцы вибрируют, ощущая нежности кожи.

– Думаю, этого не потребуется, – новый шлепок и она вскрикивает.

– Я не хочу становиться вашей любовницей, – произносит она сипло, но не двигается, елозит животом по столу, вздыхает, когда шлепаю снова. – Я хочу здесь работать, даже в другом отделе. Лучше в другом отделе.

– У одного из тех мужиков, которые на тебя пялились?

– Они меня не лапали в отличие от вас, – бесится она, но пальцы сжимают край стола, а поясница чуть прогибается. Вот пусть теперь докажет, что ей это не нравится.