Именно поэтому Аля поехала в кафе к восьми. Хоть она и соврала маме – открывала сегодня другая бариста – была уверена, что в кафе ей будут рады.

Еще пустой зал встретил ее шумом воды и гулом кофемолки – коллега готовилась к смене. Аля повязала передник и вошла в зал. Солнечные зайчики скакали тут и там, отражаясь от зеркальных витрин. Картины, висящие по стенам, манили пейзажами. Девушки с плакатов широко улыбались, протягивая гостям чашку и, в общем, встречать тут утро было приятно.

Их кофейня была не сетевой. Благодаря этому они были спасены от единого кремово-коричневого дизайна. У них были белые стены, цветы и книги на окнах. Много искусственно состаренных баночек, леечек, вазочек, ящичков со всякой милой мелочью внутри. Але здесь нравилось. Место было красивое и, одновременно, уютное. Удачный и ненавязчивый стиль «Прованс»: как будто они зашли в кухню французского крестьянина, когда тот уже ушел в поле.

Местечко нравилось не только Але, но и многочисленной толпе студентов, обитающей вокруг. Вот и они – им на пары к восьми тридцати. Денег нет, все как один берут по простому американо. И дешево, и проснуться помогает.

Чуть позже – офисные работники. Эти уже просят и раф, и сиропы, и сэндвич или круассан с собой.

В потоке Аля не заметила знакомое лицо.

– Вам здесь или с собой? – спросила она на автомате, подхватывая картонный стакан.

– Здравствуйте, Аля. С собой.

Удивилась, выглянула из-за кассы. Сергей несмело улыбался, пытаясь поймать ее взгляд. Ах! Что там мне с утра советовали? Веркины пожелания вряд ли исполним, но почему бы не послушать маму и не начать гулять перед сном? К тому же, это доктор рекомендовал.

– Доброе утро, Сергей! – приветствие вышло каким-то чересчур торжественным. – Рада вас видеть, – проговорила Аля уже тише, убирая волосы за ухо.

Сергей расплылся в улыбке:

– Аля, вы знаете, вы мне очень помогли вчера!

– Я?

– Да, – Сергей замялся и покраснел. Не будет же он в самом деле говорить ей, что ему помогло то, что она была без макияжа. Он смотрел Але в глаза и понимал, что она ждет от него продолжения или хотя бы пояснения.

– Вы такая свежая, то есть, нет, вы такая неприукрашенная, то есть… я хотел сказать…

Губы Али сами собой расплывались в улыбке, а брови удивленно поднимались. Сергей чертыхнулся.

– Аля, а можно вас пригласить? – задумался. Начиная разговор, он не планировал никого никуда приглашать. Куда пригласить-то?

– На чашечку кофе? – смеясь, подсказала ему Алька.

– Да. То есть, нет!

Они оба рассмеялись. Она задорно и заливисто, а он натянуто. Пригласить бариста на чашечку кофе. Осёл. Неудивительно, что у него до сих пор нет подружки.

– Я сегодня до девяти. Поздновато будет. Может, встретимся завтра?

– Да, конечно, завтра! – Сергей ухватился за это предложение, как утопающий за спасательный круг. – Я посмотрю, что идет в кинотеатрах. Пойдемте в кино?

– У меня есть идея получше. Погода хорошая. Прогуляемся по центру?

Звон колокольчика заставил Алю вздрогнуть. Девушка уже и забыла, что она на работе. В кафешку ввалилась целая толпа спешащих посетителей, наперебой выкрикивающих: «Капучино, пожалуйста», «Латте с ванильным сиропом», «Раф сварите».

Алька смущенно улыбнулась и пожала плечами. Дескать, работа зовет. Сергей спросил:

– Ну так до завтра?

– Да, – Алька уже отвернулась к кофемашине.

– Ой, а где и во сколько?

– Давайте я приеду сюда к семи. Вы же до семи?

– Да, – он и подумать не мог, что она уже запомнила его расписание.

– Значит, завтра в семь.

– Завтра в семь.

***

На следующий день Аля приехала к родной кофейне в шесть сорок. Не то чтобы она ошиблась в подсчетах: вот уже семь лет она ездила по этому маршруту и могла рассчитать прибытие с точностью до двух минут (в зависимости от фазы светофора). Ей просто хотелось пораньше сбежать из дома.

Она крутилась у зеркала с самого утра. Дозвонилась по скайпу до Верки, и та, несмотря на рабочий день, все бросила и терпеливо рассматривала в видеокамеру Алькины наряды.

– Как ты думаешь, может это? – Аля приложила к себе светло-коричневое трикотажное платье.

– Стоп. Ты же мне уже его показывала! И мы решили, что это отстой.

– Да нет! Я тебе показывала бежевое, – Алька в сердцах кинула платье на кровать к трем уже отвергнутым.

– А-а. Прости. Видимо, цветопередача монитора хромает.

Три платья разных оттенков коричневого сплелись в бесформенный комок. Аля окинула их грустным взглядом. Да, платья действительно почти не отличались друг от друга. Ее любимый оверсайз. Кто ж думал, что настанет момент, когда он ей покажется некрасивым!

– Слушай, а почему бы тебе не надеть джинсы с той майкой, ну, что ты на фестивале покупала? Там кошка оранжевая.

– Да ты что! Эта майка обтягивает меня, как колбаску! Ни за что!

– Аля, какую колбаску?! Нет у тебя лишнего веса!

– Ага, это говорит мне человек с сороковым размером одежды.

– Ну и что, что с сороковым. Между прочим, всю сознательную жизнь потолстеть пытаюсь!

– Эх, мне бы твои проблемы, – Алька грустно плюхнулась на кресло у стола.

– Слушай, а погода у вас там какая?

– Ну так… Тепло, но ветрено.

– Ну так и надень кошку свою и ветровку сверху. Или кофту.

– Я надену кардиган! – восторженная Аля достала длиннющий темно-коричневый кардиган.

– Аля, нет! – Верка уже не сдерживала себя. – Повесь его обратно! У тебя что, обычной кофты нет?

Дверь отворилась, и в комнату заглянула мама.

– Что тут у тебя происходит? – ворох платьев на кровати, Верка в ноутбуке и взмокшая Алька составляли крайне интересную картину. – Ты куда-то собираешься?

– Нет, мам. Просто гардероб перебираю.

– Здравствуйте, Лидь Андреевна! – скороговоркой протараторила Верка. – Я Але платок решила привезти, выбираем цветовую гамму.

– Ей коричневый идет, – не терпящим возражений тоном проговорила мама. – Можно бежевый.

– Да-да, мы так и решили, – еле сдерживая смех, проговорила Верка. А Аля стала почему-то пунцовой.

– Аля, когда этот бардак разберешь, – мама сделала неопределенный жест рукой, – сходи в магазин. Молоко закончилось.

– Конечно, мам, – пролепетала девушка.

Как только дверь за матерью закрылась, Алька откопала в глубине полок ярко-зеленую футболку с неестественно-рыжей кошкой.

– Ты про эту футболку говорила?

Верка заливисто захохотала.

– Чего ржешь?

– Алька, надень к ней фенечки. Ну что я, зря их тебе вожу, что ли?

– Смысл в фенечках, если я буду в кофте?

– Ну наде-ень, – протянула подруга умоляющим тоном.

Алька обернулась к книжной полке. Там, повыше, чтобы случайно не смахнуть, пылилась статуэтка балерины, почти скрытая под разномастными цветастыми браслетами. Верка привозила ей их пачками – плетеные, из бисера, деревянные, медные – в память о том, как они плели в школе друг другу фенечки и обменивались, устраивая из этого великую девичью тайну.

У самой Веры руки были густо унизаны подобными украшениями. Причем те, что дарила ей много лет назад Аля, так и не снимались. Аля же, прикрываясь требованиями работодателя и особенностями московской погоды, фенечки давно не носила, а увешивала ими терпеливую балерину. Мама злилась, когда они попадались ей на глаза – мишура, ей богу! – но Аля их никуда не убирала. Ей нравилось иногда разглядывать их и представлять, что это она привезла из путешествий сувениры: этот из Индии, этот из Африки…

Сейчас она стояла и смотрела на них с неприкрытой тоской. Вот этот кожаный оранжевый браслет хорош. И черный с причудливо вплетенной серебристой нитью. Мама опять скажет – обвешалась, как елка. Комок подкатил к горлу, зубы сжались. Нет, не сегодня.

– Сегодня обойдусь без фенечек. Все равно в кофте. Успею еще поносить. Всё, – проговорила Аля, натягивая футболку с кошкой. – Пошла я за молоком, а там уже и ехать пора.