Вернулся брательник.

– В агентстве сказали, что она просто строптивая и гордая. Любит так себя вести и хочет, чтобы с ней были погрубее и властнее. – улыбка заиграла на губах молодого парня.

Представляю, что у него в голове сейчас творится… Я в его возрасте трахал почти всё, что движется. Но тогда ко мне сами девчонки липли, вот и приходилось. А Мэт ведёт себя, когда как: то милый скромняга, то дерзкий плейбой. Знает, какую модель поведения подбирать, а всё ни с кем не встречается. Сотню раз говорил ему: «Заведи себе постоянную бабу, её трахаешь, когда хочешь, а если что и налево в любой момент сходить можешь». И его ответ «нет». Он ждёт ту единственную и неповторимую.

Я, если б её ждал, всю жизнь бы девственником проходил.

– Я-ясненько всё. – протянул я, обмозговывая, что интересного можно было бы с ней сделать.

– Пожалуйста, послушайте… – пискнула снегурка. – Я не стриптизёрша. Я – ваша сестра. Зачем вы так со мной обращаетесь? – слёзки навернулись на глаза девушки.

– И насчёт этого тоже предупредили, иногда любит поиграть беззащитную жертву. – убедил голубоглазый.

Тяжко вздохнув, я даже не стал слушать девушку дальше. Достал из комода кляп и направился обратно к малышке. Раз любит подчиняться, мы ей это обеспечим. Станет с нами ещё той шлюшкой. Сама ещё раздеваться будет.

– Перестаньте, развяжите меня! – задёргалась она, извиваясь всем телом.

Её немаленькая грудь тяжело вздымалась от каждого вздоха, глаза блестели, отражая в себе огонь, юбочка платья стремительно задиралась от ёрзаний. Мэт сидел на диване и наблюдал за девушкой из-под опущенных ресниц.

Встать с кресла без помощи рук было невозможно. Мы оба это знали. Оно проваливалось вниз, как только человек садился на него, и теперь такое положение стриптизёрши открывало на её фигуру прекрасные виды. Ножки то разводились, то сводились вместе. Малышка «случайно» светила кружевными трусиками. Когда юбочка задралась до самых неприличных позиций, она нахмурилась и замерла, приостановив свои попытки.

Усмешка сама наползла на губы:

– Уже решила оголиться перед нами? – спросил с придыханием.

Своими движениями, открытыми плечиками, шейкой и ключицей она манила к себе. Хотелось наклониться и поцеловать девочку в пухленькие губки, раскрыть их язычком и напористо проникнуть в горячий ротик, поглаживая по тёмным волосам, а потом взять и намотать их на кулак, потянув вниз. Увидеть беззащитный и возбуждённый взгляд карих глаз…

Я не стал медлить, пока Матвей просто наблюдал. Видел, что у него уже целый бугор в штанах, однако, подумал, что раз он бездействует, значит, я пока буду первым. Схватив бутылку виски и бокал с камина, налил напиток в ёмкость и прижал к губам девчонки.

Она дёрнулась, отворачиваясь и мыча. Стоило только придержать за затылок и вновь приткнуть к губам бокал, как содержимое было выпито за пару глотков.

Пока стриптизёрша растерянно жмурилась и моргала, поднёс к губкам кляп и застегнул ремешок. Теперь чувственный ротик этой сучки был нанизан на красненький шарик. Я поглядел на неё со стороны, отойдя подальше.

Зачёт. Красотка.

Заметив приятный, оценивающий взгляд Матвея, улыбнулся. Меня возбуждала эта интрига и то, что мы сейчас вдвоём её отымеем. В два члена, чувствуя полное единение друг с другом.

Карина.

Я чувствовала оценивающие взгляды обоих, сидя на кресле. Связанная и с кляпом во рту. Настолько нервная, что дрожали коленки. Испуганная, что не могла поверить, что это происходит со мной.

Оба брата присели возле моих ног. Выбраться из западни точно не получится, но, может, вдарить им ногой, как следует? Или попробовать приподняться и нанести удар лоб в лоб?

Тот, что был справа, нежно коснулся меня. Осторожно огладил ступню, размял её, массажируя, и только затем отправился вверх по ноге, касаясь кончиками пальцев. Голубые глаза красавца неуверенно заглядывали в мои, пытаясь отследить реакцию. По телосложению мужчина был чуть меньше тёмненького, но всё равно имел подкачанный торс, на котором просвечивали кубики.

Кажется, у них были одинаковые костюмы. По крайней мере, я никаких отличий в их одежде не заметила.

Братья совершенно не стеснялись своей обнажённости. Даже хвастались своими подтянутыми телами, стараясь показать себя во всей красе.

Чары летали в воздухе, я прикрывала глаза, вдыхая довольно тяжёлый, но вкусный аромат их парфюма.

Второй брат, опьянённый бокальчиком (может и не одним) дорогого виски, благодаря наглости и дерзости целовал коленку, с каждым прикосновением поднимаясь выше. Его смуглая кожа манила, карие глаза тянули в свой тёмный омут. Хотелось поцеловать мужчину в шею и затем сразу же укусить. До боли. И игриво зализать.

Он взъерошил пятернёй свои чёрные волосы, отбросив новогодний колпак на диван.

Мужчины переговаривались между собой, шутили, улыбались. Весёлые ребята, конечно, но мне не до веселья сейчас. Особенно, когда мои собственные братья, пусть и сводные, лезут под юбку.

Виски, что недавно было вылито в моё горло, смочило и смазало его, но теперь нещадно жгло. Не знаю, такая ли реакция должна быть у человека на крепкий алкоголь, или только у меня она именно такая.

На языке ощущался пластиковый шарик, который сдвинуть не представлялось возможным. Слёзы высохли, сознание постепенно затуманивалось. Может, это было самовнушение. В любом случае я не могла с этим ничего поделать. Голова кружилась, алкоголь пьянил с непривычки, поэтому, прикрыв глаза, я откинулась на спинку кресла.

Мне не было противно от их прикосновений, даже в какие-то моменты становилось очень приятно. Один целовал внизу, подбираясь к заветному местечку, раздвигая мои ножки. Другой облюбовал мою шею и ключицы и, иногда целуя ушко, лизал за ним, прикусывая мочку уха.

Они оба обдавали таким жаром, какого я ещё не испытывала ни с кем. Чувствуя, как спазмы горячей волной спускаются к низу, сжимала колени, тем самым зажимая клитор меж половых губок. От их прикосновений отворачивалась и постанывала, не в силах сопротивляться.

– Какая гор-рячая! – зарычал тёмненький, коснувшись моего лица щетиной. – Мне нр-равится!

Другой поднял на меня маслянистый взгляд снизу, когда я вновь сжала коленки сильнее, не пропуская его внутрь. Голубые глаза почти на всю были заполнены тёмным зрачком. Новогодние костюмы обоих уже потрёпаны, как, в прочем, и мой.

Душно. Жарко. Волнующе.

Я стараюсь дышать изо всех сил, пока двое мужчин выпрямляются, представая передо мной во весь рост. Бугорки в их штанах твёрдо намекают на неудержимое желание, и я краснею, потому что не могу отвести от них взгляды, а ещё… потому что тоже хочу почувствовать, каково это, быть насаженной на член.

Всегда боялась того, что будет больно, а сейчас, когда очень сильно возбуждена, сама хочу этого.

Как в тумане вижу, что эти двое поднимают меня с кресла. Светленький придерживает за талию, шепча на ушко ласковые слова:

– Ты красивая… И такая послушная… – произносит хрипло.

Кареглазый стягивает с меня колготки, напяленные довольно высоко – хорошо, что не порвал, – сразу залезает рукой под юбку, касаясь горячей кожи бёдер, и только потом стягивает их до конца. Я сама приподнимаю ножки, желая избавиться от ненужной ткани.

Крепкие мужские руки отбрасывают ткань в сторону и хватаются за ремень на моей талии. Расстёгивая его, молодой человек дышит мне прямо в ушко, пока его брат целует меня в шею. Движения становятся более настойчивыми, резкими, быстрыми. Нежные поцелуи переходят в засосы и покусывания. Поглаживания становятся безумными.

Я вся горю и сгораю в огне.

Никогда бы не подумала, что двое будут ласкать меня одновременно. Нравится ли мне это на самом деле, или виски дурит голову, привыкшую думать более-менее рационально?

Для меня эти касания, как разряды грома, как снег на голову, как удар по оголённым нервам. Запрокинув голову, прикрываю глаза, стонаю так громко, как только позволяет помеха в ротике. Слюнка капает с шарика на грудь, но я не могу её остановить. В горле настолько пересохло, что я глотнула бы ещё виски, если рядом не окажется воды.