Душем решила пренебречь, умывшись и обтершись водой из кувшина, который стоял в комнате, полагаю, для этих самых целей. Сдернула с вешалки первое попавшееся платье – черное. Так даже лучше, во-первых – беспроигрышный вариант, во-вторых – как ни странно, любимый цвет. Впрочем, как и большинство жителей больших городов, я предпочитала темные, немаркие цвета. А то была как-то история, как фифа-однокурсница, ездившая всю жизнь на машине с водителем, поехала на метро в своей белой шубке… Насколько я знаю, шубку она в итоге выбросила, хотя, наверное, существовал способ ее очистить.

Помимо платья в шкафу нашлось белье – панталоны и корсет с чашечками, застегивающийся, к счастью, спереди, а также пояс и чулки. Никогда не носила ничего подобного, но, наверное, приличные девушки не должны ходить с голыми ногами. Из обуви предпочла черные полуботинки на каблуке – и стильно, и шнурок ногу фиксирует, к тому же не сказать, чтобы здесь было жарко. Градусов двадцать, не больше, это вам не центральное отопление.

Посмотрела на себя в зеркало. А что, неплохо, между прочим. Одежда села как влитая, прямо мой размерчик, даже белье. Не хочу знать, как этого удалось достичь!

Теперь осталась последняя проблема. На поиски расчески и приспособлений для волос (а они были, я видела у других девочек) пришлось потратить несколько минут. Они оказались в тумбочке под тазом – можно было догадаться, в принципе. Повертела костяной крупный гребень, расчесалась, быстро заплела косу и подобрала ее в пучок. Я так обычно не хожу, но эта прическа показалась наиболее уместной и, главное, быстрой.

Я воткнула последнюю шпильку с первым “Бом!” Теперь у меня есть еще два, чтобы успеть добежать до столовой или где мы там будем есть. Сверившись с картой, положила ее в мягкий маленький клатч, крепящийся на запястье, поскольку других сумок, рюкзаков, портфелей или котомок не наблюдалось, и рванула из комнаты. Опаздывать совершенно не хотелось.

Бежать не стала, но очень быстро шла. Судя по схеме, нужно было спуститься на один этаж и вторая дверь слева – это и есть столовая.

Я ошиблась. Это была не столовая, а целый обеденный зал. Меня встретили распахнутые настежь двустворчатые двери до потолка и третий “Бом”. Успела, и это очень радовало, потому что четверых девушек, судя по количеству пустых стульев, не наблюдалось. Во-первых, не люблю опаздывать, а во-вторых, прямо около двери сейчас появлялась преподавательница. Она, кстати, обретала четкость и плотность гораздо медленнее той парочки, которая проводила установочную лекцию, если так можно выразиться.

Строгая женщина лет пятидесяти или даже больше, одетая все в то же коричневое платье, обвела нас грозным и недовольным взглядом.

– Наставника должно приветствовать стоя, миледи, – веско обронила она, когда местные уже вставали. Не делали попытки обрести вертикальное положение только трое, включая меня, но не возражать же. После замечания и мы встали.

– Правило первое: перед началом трапезы необходимо приветствовать стоя всех, кто старше вас по возрасту или рангу, то есть наставников, высших лордов и просто старших, кто не ниже вас по положению. В вашем случае это абсолютно все лорды и леди, вышедшие из детского возраста и прошедшие перерождение. Садиться можно только после их благосклонного разрешения. – Женщина обошла нас по кругу, после чего милостиво произнесла: – Садитесь.

Стол у нас был круглый, так что наставница прекрасно видела всех девушек, а ее место отличалось от наших только креслом вместо жесткого стула.

Леди сама садиться не спешила, встала позади своего кресла, положив на его спинку руки в белых перчатках, и только собиралась что-то сказать, как двери распахнулись и в зал вбежали сразу две запыхавшиеся девушки. Где потерялась еще одна – не знаю, но две вот нашлись, а еще одна успела проскользнуть вслед за мной, когда наставница уже материализовывалась. Так что почти все в сборе.

Эти девушки были из, предположительно, иномирянок. Они застыли столбом перед грозным взглядом женщины.

– П-простите, – промямлила одна из них и тяжело сглотнула. – Мы заблудились.

Как можно заблудиться в прямом коридоре и одной лестнице – я лично не знаю. Это они у нас в институте не были, м-да… А вот потеряшка из местных, но не высокомерных стерв, а обычных. Вроде бы. Я ее запомнила по огненно-рыжим волосам – очень яркая девочка. Кстати, есть же еще одна потеряшка – ту девушку, что несли на носилках, я так больше и не видела. Она не присутствовала на собрании и не появилась на завтраке, стула для нее тоже не было.

– Миледи, – начала наставница елейным голосом, – в приличном обществе не принято опаздывать на занятия, в приличном обществе не принято вламываться без разрешения, в приличном обществе не принято оправдываться. Опоздавшие не допускаются к занятиям, а это, в свою очередь, значит, что они не усвоят часть материала, которая им пригодится для завоевания Высшего. На первый раз я вас прощаю, но и без наказания оставить не могу. Вы лишены завтрака, встаньте за спинки своих стульев, слушайте, смотрите, но к еде вы не притронетесь.

А вот это очень изощренное наказание на самом деле. Смотреть, как едят другие, глотать слюнки, стоять, в конце концов, когда другие сидят. Это я не говорю про то, что вряд ли наш прием пищи займет пять минут.

Девушки вспыхнули, однако не посмели возразить, а покорно встали за спинки стульев, руки по швам, и уставились на наставницу, пожирая ее преданными взглядами.

Я даже ущипнула себя за руку, чтобы ничего не сморозить, а очень хотелось. Например, напомнить преподавательнице по этикету, что вообще-то сначала положено представляться. Впрочем, она будто прочитала мои мысли…

– Наше занятие началось неожиданно, – продолжила как ни в чем не бывало женщина, – поэтому я сама нарушила этикет, не представившись. Итак, меня зовут леди Латана Маер, и я буду преподавать у вас этикет и музицирование.

Так, приехали. Больше бабушки с ее этикетом я ненавижу только две вещи: музыку и балет.

Мои родители – известные музыканты, и они пытались в силу своего разумения развить в детях творческие таланты. Младший брат вот стал побеждать во всяких конкурсах еще в начальной школе – скрипач, в свои четырнадцать уже довольно известный. Я тоже с малых лет занималась игрой на скрипке – потом меня, правда, выгнали и перевели на более простое фортепиано – и, собственно, балетом.

Родители не сразу смирились с тем, что у меня нет слуха, но музыкальную школу все же пришлось бросить, а вот с отсутствием желания заниматься балетом они так и не смирились. Так что занималась я вплоть до этого лета, когда пришла пора поступать. Они думали, что меня ждет блестящая карьера в балете и прочили мне соответствующий колледж, я поступила в институт на исторический факультет.

Звучит даже фантастично, если учесть, чему было посвящено почти все мое время. Но это все благодаря моей второй бабушке – учителю истории, которая меня заразила любовью к предмету, тайно готовила к экзаменам, встала грудью на мою защиту и запретила переводить из обычной средней школы в балетную. Да, нагрузка была адская, но я же справилась!

Подлог с обучением вскрылся не сразу. Все лето родители были на гастролях, потом активно готовились к началу сезона – в общем, выдали высочайшее распоряжение и занялись своими делами. Дома я, понятное дело, с начала учебного года не появлялась, но я и должна была жить в общежитии колледжа – так в балете положено. Я и жила, только в другом общежитии другого города – родители обосновались в Питере, а поступала я в Москве. Пока сдавала экзамены, перекантовалась у бабушки, а потом мне была положена общага как иногородней. А вот когда все выяснилось, был грандиозный скандал…

Впрочем, провернуть фарш назад не получилось, несмотря на то, что мне еще не исполнилось восемнадцати, – я уперлась рогом, что называется. Родители лишили содержания, так что помогала бабушка по мере сил. Нужно было подрабатывать, что я и делала, хотя бабуля была против. Но мне ли ныть по поводу нагрузок? Да и работа официанткой на полставки с балетом вряд ли сравнится.