Водить Алёнка любила, а уж как она любила свою машинку, не передать словами. Три года назад муж преподнес ей сюрприз на день рождения. Она давно мечтала о собственном автомобиле, но возможности купить что-то достойное не было. А тут, придя с работы, за неделю до дня рождения, она увидела в коридоре загадочно улыбающегося мужа.

– У меня для тебя подарок!

– Ты же знаешь, что заранее не дарят. Потерпи, скоро вручишь, – вяло отнекивалась уставшая Алёнка, мечтающая лишь о том, как она вытянет гудящие от каблуков ноги, которые ей изрядно оттоптали в метро.

– Нет, его надо сейчас вручить, – настаивал Василий. – Короче, это тебе! – с этими словами он вложил в ее руку брелок.

Алёнка долго не могла понять что это, трогала, вертела в руках и тупо хлопала ресницами.

– Вася, а это что? – только и смогла она выдавить.

– Ключи, балда, пойдем в гараж!

От такой неожиданности ноги у Алёнки подкосились, и она со всего маху села на пол.

– Ну ты, мать, даешь! – смеялся муж, пытаясь ее поднять.

Дети с криками носились вокруг, кто-то уже натягивал шапку, кто-то обнимался, в квартире творилась полная неразбериха, а Алёнка никак не могла понять, почему ноги ее не слушаются, и что, собственно, происходит. Только когда всё семейство спустилось в гараж, и муж подвел ее к новенькой сверкающей машинке, Алёнка начала приходить в себя, но всё равно говорить она не могла. Она просто молча ревела и гладила черный бок автомобиля, боясь поверить своему счастью. Дети уже вовсю исследовали всевозможные кнопки и распределяли места, а она даже боялась открыть дверцу, чтобы чудо не испарилось.

Вот и сейчас, она плюхнулась в такое родное кресло, привычно погладила руль и глубоко втянула носом такой любимый запах салона. Пахло кожей, ароматизатором с нотками жасмина, ее духами и немного табаком. Врубив музыку на полную, Алёнка резко выехала из гаража. Когда она спустя полчаса парковалась около здания полиции, настроение у нее было самое что ни на есть приподнятое, насколько это, вообще, было возможно, учитывая обстоятельства вчерашнего дня.

Войдя в кабинет, который ей назвал Спиркин, она увидела, что кроме него там сидят еще три оперативника. Все выглядели уставшими и какими-то помятыми.

– Добрый день, Воронова Алёна Владимировна явилась по вашему указанию! – бодро отрапортовала Алёнка, лучезарно улыбаясь присутствующим, чем вызвала у мужчин дружную ответную улыбку.

Один лишь противный Спиркин даже головы в ее сторону не поднял.

– Присаживайтесь, – холодно процедил он, продолжая что-то печатать на допотопном компьютере.

Его стол находился в самом дальнем углу кабинета и был завален какими-то папками и документами, за которыми его было еле видно.

Алёнка присела на стоящий рядом облезлый деревянный стул, молясь про себя об одном, чтобы ее белое пальто не пострадало.

– Итак, приступим, – начал Спиркин, наконец-то оторвавшийся от монитора и обративший внимание на собеседницу. – Повторите для протокола события вчерашнего дня со всеми подробностями, не забывайте ни одной детали.

Алёнка набрала побольше воздуха и повторила всё то, что рассказала ему вчера.

– Кстати, я вчера вспомнила, чем меня фигура мужика этого смутила! – выпалила она в конце рассказа.

– Какого мужика? – удивился Спиркин, который во время ее рассказа опять погрузился в монитор компьютера.

– Как какого? Который мне яблоки рассыпал. Прихрамывал он. Даже не так. Заваливался на одну сторону.

И Алёнка для пущей убедительности подскочила, и начала показывать, как именно мужчина двигался. Получилось у нее это, видимо, очень артистично, так как из противоположного угла послышался чей-то сдавленный смех.

– А еще борода у него была! Я когда фонариком на него посветила, он лицо рукой прикрыл, но я бороду заметила! Такая черная, короткая, как у вас! – и она указала пальцем на мужчину, сидевшего напротив Спиркина.

– Как у меня? Ну это в наше время не редкость, – поддержал разговор оперативник, – позвольте представиться, – старший оперуполномоченный Кирилл Васильев.

– Очень приятно, – улыбнулась Алёнка.

– Не отвлекайтесь от дачи показаний! – влез в их диалог Спиркин. – Продолжайте.

– А что продолжать-то? Я уже всё рассказала, вы мне вот скажите, это что получается, я убийцу видела? То есть я единственный свидетель. А если он меня запомнил? Он может теперь и меня… того?

– Вы сейчас о чём? – не понял Спиркин.

– Ну как о чём? О мужике хромом с бородой. Может, мне теперь охрана положена? Или как там у вас… защита свидетеля?

– Алёна Владимировна, вы несете полную ерунду! И вообще, кто вам сказал, что вы свидетель? Может быть, вы у нас пока единственный подозреваемый? Как вам такой расклад: вы увидели у старушки что-то ценное и решили завладеть этим, стукнули ее по голове небольшим тяжелым предметом, обокрали и вернулись домой, заниматься своими делами. Семья предоставит вам отличное алиби. А теперь для пущей убедительности пудрите нам мозги каким-то мужиком. Вчера он был просто мужик в капюшоне, а сегодня уже бородатый и хромой. Куда вы дели орудие преступления, отвечайте! – рявкнул Спиркин так, что в углу кабинета кто-то подавился чаем.

А она просто застыла на стуле с широко открытыми глазами, но быстро пришла в себя.

– Значит так, если бы ты думал, прежде чем открыть рот, ты бы понял, что твоя гипотеза шита белыми нитками и не выдержит ни одной проверки. Во-первых, зачем мне ее убивать, если я хотела чем-то завладеть, как ты говоришь? Мне достаточно было прийти в очередной раз к ней в гости и это украсть. Да и ключи от ее квартиры у меня были. Я в любой момент могла в нее попасть и взять всё, что мне нужно. Во-вторых, куда я, по-твоему, успела бы спрятать орудие преступления? Если меня сразу Денис увидел, а потом вы понаехали? Квартиру вы всю обыскали. Есть там что-то похожее на орудие преступления? Да и зачем мне ей по голове стучать? Я бы вечером ей в чай чего-нибудь насыпала, и всё сошло бы за естественную смерть! Ну и последнее, для того чтобы убить человека, а потом как ни в чём не бывало пойти заниматься своими обычными делами, надо иметь стальные нервы. Это точно не про меня, ты же сам видел, в каком я была состоянии, когда вы все приехали.

– А может, вы актриса хорошая? – гнул свое Спиркин. – И вообще, про украсть это я для примера сказал. Кому после ее смерти квартира отходит?

– Квартира? – переспросила Алёнка.

– Квартира-квартира. Родственников у нее нет. Вы живете с тремя детьми в съемной квартире. Мы это выяснили. Может, вы планы какие на ее жилплощадь имели? Вот и решили ее поторопить. Квартира-то шикарная, четырехкомнатная. Вам такая и не светит. В наше время и за меньшее убивают.

Алёнка судорожно сглотнула. Что сказать ему на это, она не нашлась.

А Спиркин, видя, что лишил ее дара речи, самодовольно продолжал:

– Мундштук этот опять-таки пропал. Судя по описанию, вещь штучная и, возможно, ценная. Значит так, подписывайте свои показания и из города ни ногой. Понадобитесь, мы вас вызовем.

Алёнка была готова взорваться от злости, но разумно сдержалась.

– Всё равно звучит неубедительно, вы опровергните мое алиби для начала, затем предоставьте орудие убийства с моими отпечатками, а еще, раз уж вы такой умный, докажите, что я имела хоть какую-то выгоду от убийства соседки, так как пока все ваши обвинения выглядят, как детский лепет, и ничем не обоснованы. И кстати, товарищ следователь, или как вы там называетесь, стыдно так безграмотно писать. В слове искусствовед допущено сразу три ошибки. А про пунктуацию в вашем протоколе я уже молчу!

Алёнка резко встала и удалилась, даже не попрощавшись, громко хлопнув дверью. На улице ее обдало холодным ветром, что немного привело ее в чувство и остудило раскрасневшееся от злости лицо. Зубы от холода, а может, и от вырывающейся наружу злости начали предательски стучать, а когда она пыталась прикурить, заметила, что руки слегка потряхивает.

– Дурацкий Спиркин довел своей тупостью, – процедила она сквозь зубы.