– Ништяк! – Сырцов потёр руки. – Класс!

Через несколько минут Роман, посадив сзади Зою, резко взял в карьер. За ними, не спеша набирая скорость, помчался мотоцикл Ставрогина с приунывшим Радиком Байратовым.

* * *

– Где дружок-то твой?

– Лён, что ли?

– Ага.

– Дома, наверное.

– А чо ты его на скачки не взял? – смеялись над Вершининым девчонки. – Сам-то приполз под бо-ольшим градусом, повеселиться, развеяться захотел, а Лёньку не взял.

– Наверное лень было тащить! – девчонки прыснули от смеха.

Но прежде чем Саша придумал что ответить, они болтали уже совсем о другом. Открыв рот, но передумав, только махнул рукой и побрёл дальше с трудом передвигая налившиеся тяжестью ноги.

"И куда Лён исчез? С самого утра не вижу. В школе не был, дома нету. Провалился как сквозь землю!" Напрягая вовсю свою расплывающуюся память, размышлял Вершинин.

Дискотека началась совсем недавно, но народу было предостаточно. Саша прошёл сквозь толпу танцующих, всматриваясь в лица, но Бумилова в ней не было. Разочарованно развернулся и увидел направляющуюся к нему Марину Северцеву.

– Саша, мне надо с тобой поговорить, – она оглянулась по сторонам. – Давай отойдём куда-нибудь.

Они вышли из зала и остановились в темноте длинного коридора, подальше от вырывающегося шума.

– Саша, где Лёня? – Марина с надеждой сжала руку Вершинина.

– Откуда я знаю? Сам целый день ищу! – раздраженно, с трудом соображая и время, от времени встряхивая головой.

– Тогда скажи, кто та девчонка, с которой ты его познакомил?

– Какая девчонка? – не мог понять Вершинин, чего от него добиваются.

– Ну та, помнишь, ты на вечере 23 февраля знакомил Лёню с какой-то ведьмой.

– Я ни с кем его не знакомил, – заплетающимся языком, но твёрдо ответил Саша, опять встряхнув головой. – Тем более с ведьмами.

– Слушай, Вершинин, хватит придуриваться. Скажи лучше, где она живёт?

– В лесу, наверное, – он вобрал в себя побольше воздуху и выдохнул Марине прямо в лицо, зная, что та не переносит водочного перегара.

Северцева поморщилась и отвернулась, но, к сожалению Вершинина, не ушла.      .

– Я тебя серьёзно спрашиваю, – чуть не плача, сказала она, всматриваясь в пустынные глаза Саши. – Он сейчас у неё? Да? Ну что ты молчишь?

Вершинин молчал, глядя сквозь неё. Да и что он мог сказать? Что Лёнька любит другую? Но этих слов он ей никогда не скажет. Саша грубо оттолкнул Марину от себя, и поплёлся в зал дискотеки, обтирая стенки, словно по палубе качающегося с борта на борт корабля.

"Прости, – прошептал он, смахнув неожиданную слезу. – Прости".

Северцева плакала, уткнувшись в ладони, с этого момента она возненавидела ту нахальную девчонку, которая увела Лёню в февральский снегопад. Она плакала, размазывая слёзы по лицу, плакала от своего бессилия, плакала от невозможности что-то сделать.

А за окном была весна, тёплый майский вечер …

Завершился учебный год со своими радостями и огорчениями, незаметно подкрались суматошные дни школьных экзаменов. Солнце весело вальсировало, брызгая яркими лучами во все стороны, а тёплый мягкий ветер ласково трепал зелёные листья. Провода, словно бусы, были усыпаны воробьями. На чердаках предаваясь солнечному теплу, ворковали гордые голуби, лениво глядя по сторонам. Земля давно просохла от снега и первых дождей, прикрывшись пышным ковром зелени.

– Лён, сдал? – спросил Вершинин вышедшего из кабинета химии Бумилова.

– Пятак!

– Окей, – они ударили друг друга по поднятым вверх ладоням. – Ну, теперь я.

– Давай. Ни пуха.

– К чёрту.

Бумилов присел на подоконник подальше от зубрящих и толпящихся возле дверей кабинета одноклассников.

"Послезавтра последний экзамен, выпускной, и я свободен! Всю неделю посвящу Ольге, а потом сдам документы в институт и буду готовиться. О, как я её давно не видел!"

– Лёня, – услышал он голос неожиданно появившейся откуда-то Марины.

– Я бы хотела поговорить с тобой. Можно?

– Конечно, – пожал плечами Бумилов и пододвинулся, уступая ей место рядом с собой.

– Я давно хотела тебя спросить, – она засмеялась, нервно теребя школьный кружевной фартук. – Почему ты меня избегаешь, не заходишь? Неужели та баба, с которой познакомил тебя Вершинин, лучше меня?

Лёня молчал. Он давно ждал этого разговора, но старался его оттянуть как можно дальше, но теперь надо было решать, отступать нельзя. А просто уйти, значит убить её, а может и …

Бумилову вдруг стало не по себе, кого же он всё-таки любит? Рубашка внезапно прилипла к телу, а на лбу выступила испарина.

"О, боже! Помоги мне разобраться в моих чувствах. Помоги мне, прошу тебя!"

– Не молчи, Лёня! – Марина схватила его за руку и затрясла. – Неужели я больше ничего для тебя не значу? Я ведь не могу спокойно уснуть, всё время, думая, что ты и что с тобой. Я не находила себе места, когда ты исчез, ещё тогда, в мае. Я целый день переживала, ждала от тебя весточек. И сейчас я сижу дома, надеясь, что ты зайдешь. А ты? Ты даже не хочешь меня слушать?

Марина вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони.

– Успокойся, – сам себе не отдавая отчёта, он притянул её к себе, ощутив, как она всем телом прильнула к нему.

"О, что мне делать? Она привела меня в трепет. Может, я схожу с ума? Где же тот, единственный путь? Где? Не могу же я просто оттолкнуть? Проклятье! Помогите же кто-нибудь!"

Бумилов рассеянно гладил её волосы, решая нелёгкую задачу.

– Марина, – решительно оторвав от своего плеча её голову и заглянув в заплаканное, покрывшееся красными пятнами лицо, сказал он. – Я не могу тебе всего объяснить. Пойми меня правильно. Я никогда никому не желал зла и ты прекрасно знаешь. Я должен во всём разобраться сам. Понимаешь, выйдя на перекресток, я не могу выбрать правильной дороги, боясь, как бы твёрдый грунт не оказался через несколько метров губительной трясиной. И я бы потом не простил бы себе, что обманул тебя и повел по ложному пути. Прости…

Он готов был разрыдаться, но, еле сдерживаясь, ощутил ноющую боль в сердце. О, как не хотелось с ней расставаться!

– Я пойду, – вдруг сказала Марина и старательно протёрла глазки своими маленькими кулачками. – Извини. Забудь, что я тебе говорила. Считай, что этого разговора никогда не было.

Она неожиданно поцеловала его и убежала. Бумилов застыл.

"Вернуть, вернуть надо. Что же это я? А это что?"

Он увидел у себя в руках тоненькую тетрадку.

"Рисунки. Это же её! Её рисунки! Она никогда и никому их не показывала … Это же я! Она рисовала меня! А здесь я с ней! Кажется, я точно схожу с ума!"

– Лён, чо загрустил? – Вершинин ясно улыбался, сверкая белоснежными зубами.

– Сдал? – глухо спросил Бумилов.

– Пятак!

– Молодчик, – они ударили друг друга по поднятым вверх ладоням.

– Пошли?

– Пошли.

Выйдя из школы, Лёня вдруг остановился.

– Саня, дай закурить.

– Ты же не куришь, – ещё более удивился тот, доставая раскрытую пачку.

– Уже курю, дай спичку. – Лёня глубоко затянулся и тут же закашлялся. На покрасневшем лице появились капельки слёз. Лён, что случилось? А ну глянь на меня, – Вершинин озабоченно взглянул на друга. – А ну, выкладывай! У тебя вон даже рука дрожит.

Бумилов взглянул на руку с зажатой сигаретой, она и вправду подрагивала.

– Да чо выкладывать-то, – Лёня опять закашлялся, – говорил я с Мариной.

– Вот оно что, – протянул Вершинин и с расстановкой добавил, – тогда всё понятно.

А в это время из окна третьего этажа за ними следили тоскливые глаза Марины. Заплаканное лицо, растрёпанные длинные волосы, спадающие на вздрагивающие плечи и голубые, небесного цвета глаза, наполненные прозрачными слезинками, никак не могли обезобразить милое и красивое лицо. Она страдала от любви, не в силах погасить свои чувства. У неё не было совсем никакой обиды на Лёню. Обида была на Вершинина и на ту девчонку, которая волей случая пересекла ей дорогу, разбивая любовь…