– Ах ты старый хрыч!

Лицо Тамзина искривилось в презрении. Словно я какое-то мерзкое ничтожное насекомое, которое ему даже в глаза смотреть недостойно, не то, чтобы что-то требовать или просить.

– Разбирайся сама, Имриш, – осклабился он. – Развлекайся! Ты всегда считала себя зрителем с заднего ряда, молчаливым наблюдателем, которого так жестоко… – Тамзин театрально приложил руку ко лбу, – жестоко обделила судьба! Но теперь ты – королева сцены! Как ты и мечтала. Блистай же! Покажи им всем!

– Да пошел ты!

Он только рассмеялся мне вслед. Гадко и глумливо. А потом захлебнулся в приступе утробного кашля.

Я выбежала на улицу, и слезы защипали веки. Захотелось убраться от палатки Тамзина как можно дальше, но меня хватило лишь на то, чтобы дойти до ближайшей скамейки посреди площади и бессильно плюхнуться на нее.

Увы, я никогда не считала себя стрессоустойчивой, но этот день буквально меня доконал. Люди безразлично проходили мимо, шуршали попкорном и делились с миром звонким смехом. Никому до меня не было дела. Никто не видел, как меня медленно поглощало чувство отчаянья и слабости – как будто кто-то привязал к моей спине огромный валун и тот с каждой секундой становился все тяжелее, прижимая меня к земле.

Я подтянула к себе колени и уперлась в них лицом. «Что дальше-то делать?» – спрашивала я, предаваясь унынию. Я ведь до последнего надеялась, что мой поход к Тамзину решит все проблемы, что тот отменит свою магию и жизнь вернется на круги своя. Но он отказал, выбив из моих рук все козыри. И что же оставалось? Бездумно идти войной на бессмертное чудовище, залезшее в личину Анри, или сразу же кинуться в его объятия, чтобы тот меня сразу растерзал и не мучил?

Я достаточно долго воображала себе кровавые картины новых встреч с Гёстом, пока кто-то не сел на скамью рядом со мной.

Оторвав лицо от коленей, я мельком глянула на незваного гостя. Снова Тамзин. В той же одежде и в том же цилиндре, но уже не старик, а деловитого вида мужчина, скинувший лет шестьдесят за прошедшие полчаса. Его худощавое лицо снова превратилось в ту глиняную маску, по которой не читался возраст, а в волосы и брови вернулся цвет темного агата.

Поистине завораживающая магия. Любой старый человек, которому смерть дышит в затылок, отдал бы за нее все, что у него есть.

– Я, наверное, был с тобой слишком груб, – нежно промурлыкал Тамзин. – Вот, – и положил рядом на скамью сандвич в цветной обертке, наверняка купленный в ближайшей лавке, – тебе бы поесть.

Я посмотрела на Тамзина с немым укором, глаза продолжали слезиться.

– Не бойся, я не пытаюсь тебя отравить. Я себе такой же взял. – И с этими словами вытащил из кармана пиджака еще один бутерброд.

Странно, но сейчас, когда он оказался рядом, на меня нахлынуло неожиданное умиротворяющее спокойствие. Как будто рядом с этим человеком я могла больше ничего не бояться. Если только не его самого.

Минуту-другую я молча смотрела, как он уминает аппетитный сандвич, но потом все же сдалась и потянулась к своему:

– Спасибо. – Хотя странно было благодарить человека, который оживил маньяка-убийцу и превратил мою жизнь в кошмар.

Я развернула обертку и жадно впилась в бутерброд зубами.

Боги, как же вкусно! За весь прошедший день я так ничего и не съела, так что первая крошка съестного, блаженно попавшая в рот, разбудила во мне задремавший энтузиазм и разогнала по углам тревоги. Дурного настроения и след простыл.

– Ну что, вкусно же?

Я прожевала, прежде чем ответить:

– Скажи честно: ты пришел, чтобы дальше издеваться надо мной?

– Скорее, я пришел ради дружеской беседы.

– То есть маньяка своего отменять не хочешь, а дружить – хочешь?

Тамзин пожал плечами, выкинув свою обертку в урну.

– Одно другому никак не мешает.

Я недовольно уставилась в чернеющее небо: по цвету оно уже напоминало смолу, но все никак не могло разразиться дождем, как будто кто-то специально оттягивал ливень всеми возможными способами.

– И-и-имриш… – вдруг протянул маг, словно пробуя слово на вкус. – Имя у тебя интересное. Откуда оно?

Я повернулась к Кейру, заметив, что он опять подвел глаза карандашом.

– Мама меня им наградила.

– А что с ней случилось?

Меня напряг его вопрос, и я медленно положила сэндвич на колени.

В смысле «случилось»? Вряд ли у меня на лбу черным маркером было написано, что наша семья пережила какую-то страшную трагедию. Либо Тамзин пару мгновений назад мысленно ковырялся у меня в башке, если он так умеет, либо знал что-то, чего не знаю я.

– К чему такие вопросы?

– Искреннее любопытство, не более того.

Каждое его слово – точно острый нож. Разговор – словно битва. Казалось, если я скажу что-то лишнее, эту информацию Тамзин тут же использует против меня. Меня это пугало, но в то же время я не могла отрицать, что мне нравилось это чувство опасности, пляшущее мурашками по телу.

– Отец говорит, что она умерла. А я думаю, что она уехала и не вернулась.

– А если я скажу, что ни то и ни другое?

– Ч-что?

Рот пересох как земля в пустыне.

Наши с Тамзином взгляды встретились, и он улыбнулся мне голодной улыбкой, словно лиса, забредшая в курятник. Ну точно сущий дьявол!

– Ты мне сразу ее напомнила. Тот же взгляд. То же лицо.

– Сука, что ты сделал с моей матерью?!

Меня будто громом поразило. Я уже сжала кулак, чтобы вмазать Тамзину по впалой щеке, но он тут же отпрянул назад и скорчил непонимающе испуганную мину. Его руки медленно поползли вверх, словно я наставила на него пистолет.

– Имриш, поверь мне на слово, я ничего с ней не делал. Я просто был с ней когда-то знаком.

Я заглянула ему в светлые глаза, пытаясь отыскать в них ложь. Но там не было и намека: взгляд серьезен, чист, отчасти даже печален. С лица стерта ухмылка. Либо он говорил правду, либо он потрясающий актер.

– Она, как и ты, любила книжки, – продолжил Тамзин. – Но не те, которые ты читаешь, а другие. Старые, древние, запретные. Она приходила за ними ко мне, пыталась постичь их мудрость, вобрать в себя их силу. Но, к сожалению, когда человек пытается постичь что-то неведомое, это что-то может его настичь. Тут уместнее задать другой вопрос… – Ухмылка на его лице вдруг снова расцвела, обнажая черные зубы, а в глазах вспыхнул зеленый дьявольский огонь. – Не что я сделал с ней… А что она сделала со мной?

– Ах ты старая скотина! – Я кинула в него недоеденным сэндвичем.

Конечно же, он пришел ко мне не для «дружеской беседы», а чтобы морально добить и посмотреть, что из этого выйдет.

Светлые глаза мага заволокло зеленой дымкой. Я могла поклясться, что они источали слабый призрачный свет.

– Иногда дети обязаны расплачиваться за ошибки родителей. Или идти тем же тернистым путем.

– Не втягивай меня в это!

Мимо скамьи сновали люди – разукрашенные актеры и гости, но они будто нас не замечали. Никто не смотрел в нашу сторону, словно скамья была пуста.

Тамзин подвинулся поближе и положил мне руку на плечо, вцепившись в него узловатыми пальцами. Его глиняное лицо исказилось в какой-то странной надежде, но, возможно, мне это лишь показалось, поскольку эмоции на его «маске» угадывались также сложно, как и возраст.

– Имриш, милая, – его горячее дыхание коснулось моей щеки, – ты уже запуталась, как муха в паутине. Пауку осталось тебя только сожрать.

– Ублюдок!

Я поднялась, отряхивая плечо в том месте, где он ко мне прикоснулся. Отошла на несколько шагов, но Тамзин окликнул меня.

Нехотя пришлось обернуться:

– Что за…

В его руке появились старые карманные часы на длинной цепочке. Он начал раскачивать их, как маятник гипнотизера:

– Тик-так, тик-так, – издеваясь, приговаривал Тамзин. Паскудная ухмылка стала только шире. – Времечко уходит. Твой драгоценный Анри скоро придет по твою душу. Беги куда угодно, прячься, но он все равно тебя найдет. И убьет всех, кто будет рядом с тобой.

Раскачивающиеся часы на миг лишили меня воли, всколыхнув в памяти какое-то древнее воспоминание. Золотые часы, лицо старика в темноте… Я тряхнула головой: