Рэйара постоянно развивала свое тело и никогда бы не подумала, что когда-нибудь сумеет довести себя до подобного состояния. Страх все еще трепыхался в ее душе, подобно умирающей птице, едва касаясь разума. Теперь женщиной куда более владели обида и стыд. Тот голос на берегу, когда существа склонились над ней, был не просто знакомым, он был родным. Тот голос принадлежал Эйэ, а значит, мужчина явился на помощь. Заклинатель в очередной раз спасал ей жизнь.

– Эйэ!

Голос женщины звучал хрипло, горло саднило, безумно хотелось пить. Рэйара чувствовала, что мужчина недалеко и надеялась, что он услышит. Отдышавшись, несколько раз сглотнув слюну и восстановив дыхание, она снова крикнула:

–Эйэ! Эйэ!

Волшебник вбежал в шатер. Мужчина был необычайно взволнован – таким Рэ не видела его почти никогда. Первым же движением он вскинул руку для того, чтобы незамедлительно атаковать врагов, которые посмели явиться к пострадавшей.

– Все хорошо, здесь никого нет, – попыталась успокоить предводителя Рэйара. Заклинатель предпочел убедиться в безопасности самостоятельно, и даже заглянул за кусок ткани, который отгораживал одну половину помещения от другой и в шутку именовался «тряпичной стеной». Лишь после он, наконец, подошел к сестре.

– Со мной все хорошо, – повторила девушка, – Они вернулись?

– Как ты себя чувствуешь? – ответил вопросом на вопрос Эйэ.

– Лучше. Только очень хочется пить. Они вернулись, Эйэ?

Свэт молча взял со стола деревянный кубок с чем-то ароматным, пахнущим травами, и помог Рэ осушить его. Столь же безмолвно он наполнил еще один из деревянного кувшина, горлышко которого было до этого заткнуто плотно скомканной льняной тряпкой. Мужчина потрогал лоб Рэ и уже хотел, ничего не говоря, уйти, чтобы оставить сестру отсыпаться. Рэйара попыталась поймать предводителя за кисть, но только царапнула по коже.

Царапины чистокровных перевертышей считались хоть сколько-то опасными лишь четыре дня до полной луны и четыре дня после, а полукровки и вовсе не могли никого заразить. В ином случае женщина бы опасалась касаться братьев. Она даже не хотела представлять себе, насколько одинокой бы тогда себя ощущала.

Эйэ не отстранялся, он остановился, и его рука повисла вдоль тела. Полукровка взяла его ладонь, мужчина не сопротивлялся. На пару мгновений женщина переплела свои пальцы с длинными и тонкими пальцами заклинателя, который присел на край тюка, сооруженного из тряпок и шерсти, которую умели создавать Фэйэн с Алорэ, видоизменяя траву. Он сразу же забрал свою руку и положил ее на колени.

Рэ обиженно нахмурилась. Сейчас было не время в очередной раз выяснять отношения. Может, через пару дней, когда она окрепнет, она вспомнит все эти шаги назад, которые опять начал делать Эйэ, но не сейчас. В данный момент некоторые вещи волновали ее намного больше невзаимной симпатии.

– Фэйэн здесь? Я чую его. Я чую Алорэ и Наэма тоже. Эйэ, я боялась, что с ними что-то случилось… Я могу увидеть их? Эйэ, помоги мне подняться, я не могу пошевелить руками. Мне необходимо их увидеть, я должна!

– Ты слишком устала, Рэ, – волшебник звучал и выглядел мрачным. Его глаза всегда смотрели на собеседника, но в этот раз они были обращены в пол. Тревога пробуждалась в женщине, она отчаянно принюхивалась и не могла понять, что не так.

– Эйэ, я хочу всех увидеть!

– Не сегодня. Ты пережила полную луну, блуждала по лесу, а после еще и наткнулась на саргов. Тебе повезло, что рядом было озеро и ты смогла продержаться до нашего прихода. Мы едва поспели, ты нас очень напугала… – мужчина погладил полукровку по голове. Он хотел отвлечь ее таким образом, как обычно. В этот раз Рэ не поддалась.

– Кто такие эти сарги?

– Помощники проклятых друидов и шаманов. И некоторых заклинателей. Тех, которые отказались от своего истинного ремесла и посвятили жизнь уничтожению, тех, кто пошел против правил и забыл о своем происхождении. Но даже один сарг – непосильный труд для обычного проклятого друида, я полагаю, что всему виной те, кто сотворил свои темные дела с Вечным Лесом. Если Сердце его, как ты говорила, умирает, а вместе с ним и все вокруг, существа, которым это под силу, вполне были способны призвать себе в услужение и саргов. Только когда я увидел этих существ… Я должен был подумать раньше.

– Я говорила, что все не так просто! Я говорила, что нам обязательно надо помочь Вечному Лесу! Теперь мы должны вмешаться, ты убедился?

– Я убедился только в том, что нам ни в коем случае нельзя вмешиваться. Сарги – не шутки. Если мои опасения подтвердятся и это окажется делом рук отрекшихся, то мы ни в коем случае не должны к ним соваться. Свэты слишком подвержены воздействию их магии. Если мы вмешаемся и пострадаем, если мы позволим себя победить, если им удастся схватить нас… Отрекшиеся сделают нас своим оружием, Рэ. Мы станем безвольным, послушным, и при этом весьма сильным оружием в их руках, и избавления от этой участи нет.

– А почему я никогда не слышала про отрекшихся? Ты… – Рэ удивленно втянула носом воздух, – Ты что, их боишься?

– Общины не любят вспоминать про отрекшихся, да и остальные народы тоже предпочитают делать вид, что не знают кто это такие, – мужчина не стал отвечать на вопрос про страх и сделал вид, что ничего не услышал, – Мы с ними вышли из одного народа, у нас были одни предки, но они забрали львиную долю силы себе. Мы можем почувствовать их, можем проникнуть в их мысли и попытаться завладеть их телом. Несколько свэтов одолеют одного отрекшегося.

– Тогда почему бы нам не позвать на помощь Общину и не?..

– Нет! Отрекшиеся имеют на нас не меньшее воздействие. Нет, большее, намного большее. Один отрекшийся может подчинить своей воле нескольких свэтов. Они умеют действовать как единое целое и тогда их силы возрастают. Мы не знаем, сколько их здесь и только ли они являются нашими врагами. Сарги – их верные помощники и спутники, и если они наткнулись на тебя, то, скорее всего, понимают, что рядом могут оказаться еще перевертыши или свэты.

– Ты думаешь, что они чуют, что я отношусь сразу и к тем, и к другим?

– Сарги когда-то сами были свэтами, они чувствую родную кровь сразу. Тебе очень повезло, что ты оказалась тогда в озере – вода для них опасна и губительна, она может отпугнуть их. Тот же дождь причиняет им боль, и они прячутся в пещерах. Сарги, хоть и не по своей воле, отказались от природы и ее естества, все стихии для них опасны, не только вода. Огонь способен прогнать их, сильный ветер лишает их сил, а земля, которой они и вовсе не касаются, способна обратить их в прах. Но более всего они подвержены воде. Впрочем, в ночное время они крепчают, и стихии, кроме все той же воды, почти не причиняют им вреда.

– Были свэтами? Но почему они стали… Такими? Ты видел их? Это не живые существа. И вонь, которую они источают, невозможно забыть. Хуже, чем в Вечном Лесу, хотелось засунуть в нос грязи, чтобы больше ничего не чувствовать. Они отвратительны, эти существа, у нас не может быть ничего общего!

– Видел, пару раз за жизнь. Отрекшиеся отлавливали свэтов, и не только их, чтобы создать себе послушных рабов. Сарги получались только из нашего народа, насколько мне известно. Остальные переживали не меньше страданий, но либо они полностью ломались, превращаясь в ничто, неспособное принести пользу, либо из них делали прислужников и не отпускали далеко от себя. Опасались восстания, а может, считали, что ни на что большее рабы не способны.

– Отрекшиеся брали в рабство всех? – Рэ поежилась. В помещении было хорошо натоплено, до разговора чувствовалось тепло, но не теперь. Холод, проникший в душу от слов предводителя, покалывал тело изнутри.

– Тебе интересно скорее, порабощали ли отрекшиеся перевертышей? Да, из твоего народа делали отличных цепных псов. Я не уверен, что подобным образом можно говорить про перевертышей, принимающих облик змей, птиц или кого-то еще, отличающегося от псов и волков, но тем не менее. Это длилось недолго, твой народ слишком быстро переходил черту, безвозвратно обращаясь к зверю внутри. Они становились непокорными, готовыми укусить хозяев за протянутые руки, безумно бесстрашными и дикими. Поначалу, когда у отрекшихся имелись свои территории, перевертышей сажали на цепи, ими наполняли рвы, чтобы те встречали врагов первыми. Союзники отрекшихся выкупали твой народ себе на потеху и натравливали их на своих врагов, а порой и на ничего не подозревающих горожан. Это было очень давно, но, думается мне, еще с тех пор к перевертышам стали относиться с некоторым опасением.