Урно. Да! Мне только нужно снять красные лапки.

Вылк. А я тогда хвостик сниму! Я сниму хвостик, чтобы не думали, что я волк! Я не волк!

Итак! Когда Евгений приехал в деревню, то дядя ждал его на столе…

Пока Вылк это говорит, Урно и Сюзон выносят два стула и Урно ложится на них, сложив руки на груди. Сюзон держит под его головой подушечку.

Музыка.

Вылк стоит рядом, держа зажженную зажигалку, как свечку.

Вылк. Пушкин считал, что к родственникам нужно приезжать только раз в год и лучше, чтобы они были при этом уже на столе… Так как дядя был «честных правил», то когда Евгений приехал, он ждал его, уже лежа на столе.

Вставляет зажженную зажигалку в руки лежащего Урно.

Сюзон за руку выводит Вылка на авансцену, роняя при этом подушку, которая поддерживала голову «дяди». Голова «дяди» безвольно падает. Сюзон начинает что-то громко шептать Вылку.

Сюзон. Вылк! Мы не в том месте рассказываем про дядю на столе!

Вылк пытается ей возразить.

Вылк. Это неважно сейчас, Сюзон!

Сюзон настаивает.

Сюзон. У нас же снег на сцене! А «дядя» был летом…

Вылк. Сюзон, ты считаешь, что это важно?!

Сюзон. Конечно! Мы же всех запутали. Надо убрать снег, а то ничего не поймут.

Вылк резко останавливает музыку. Включается яркий свет.

Вылк. Раз ты считаешь, что это так важно, что ты прервала такую сцену, тогда расскажи!

Далее Сюзон говорит по-французски, лишь изредка переходя на русский.

Сюзон. О! Извините, я не хотела! Мне так неловко, что я прервала такую красивую, торжественную сцену. Просто она не на своем месте. Впрочем, как и я сейчас. Я думаю, что Пушкин – действительно самый великий поэт в мире! Я в этом убеждена!

Вылк. Сюзон! Мы в Москве!

Сюзон. Я в этом убеждена! Пушкин – самый великий поэт! В мире! Простите, я волнуюсь. Наверное, это звучит не очень патриотично для француженки, но это так! (Некоторые фразы Сюзон приходится повторять по два раза: по-русски и по-французски, как, например, эту, про Пушкина.)

Сюзон говорит долго.

Вылк с терпеливым видом ждет.

На сцену выходит Хельга.

Вылк. Спасибо, Сюзон, ты нам очень помогла! Всем теперь стало намного понятней!

Сюзон быстро возвращается на свое место около «дяди» на столе, поднимает упавшую подушку и как ни в чем не бывало смотрит на Хельгу, поддерживая голову «дяди».

Вылк (показывая на Хельгу). Итак, она звалась Татьяна!

Урно начинает петь песню «Летят утки», под которую Хельга превращается в Татьяну.

Хельга преображается: снимает парик, туфли-котурны и превращается в юную девушку.

Вылк. Я забыл сказать, что она по-русски не понимала! Русскую зиму любила, а по-русски не понимала! И русский народ ее не понимал! Бывает: встречается она с народом (на сцену выходит толпа «русского народа», стоят молча), у них было много душ…

Хельга. Бонжур, месье, дам!

«Народ» молчит.

Вылк. Видите, не понимают!

Хельга. Бонжур! Месье! Дам!

«Народ» молчит.

Вылк. Видите! Никто ее не понимал! Пошли отсюда!

«Народ» уходит.

Вылк. Видите! Никто ее не понимал. Только няня ее понимала. И то не всегда!

Вылк повязывает на голову платок, подушку под рубашкой с живота подтягивает на грудь – перевоплощается в няню. Хельга сидит на стуле, изображает Татьяну. Пока Урно объясняет, кто есть кто, темнеет.

Урно (показывая пальцем на Вылка). Это няня Татьяны. Она сидит у кровати засыпающей Татьяны. А это Татьяна. (Указывает пальцем на Хельгу.) Она пыталась заснуть, но никак не могла заснуть, потому что за окном луна. (Указкой водит вокруг «луны», которую держит Сюзон.) А в комнате очень душно.

Хельга. Няня!

Вылк. Ах, Таня! Что, Таня? Что, Таня? Что, Таня?

Хельга. Няня!

Вылк. Что, Таня?

Хельга. Няня!

Вылк. Что, Таня?

Хельга. Няня! Открой окно.

Вылк. Сейчас открою, Танька. Я как раз ждала, душновато!

Вылк идет к зрителям, поднимается через ряды, подходит к окну над зрителями балкона и открывает его.

Вылк. Сейчас я, сейчас иду, Танечка! Открыто, смотри! Открыто! (Возвращается через зрительские места на стул, бормочет.) Я-то думал, что-то серьезное. Я чувствую тоже, душновато как-то. (Садится.)

Хельга (вскрикивает). Няня!

Вылк (вскакивает). А?! Что, что, Танечка?

Хельга (жалобно). Няня!

Вылк. Что, Таня?

Хельга. Нянь!

Вылк слегка присаживается и разводит руки в стороны: делает жест, говорящий, что он готов слушать Хельгу.

Хельга. Закрой окно!

Вылк (суетясь, бежит к окну). Сейчас закрою. В чем проблема, сейчас закрою.

Хельга, зевая, опускает голову на спинку стула, ждет Вылка.

Вылк. Не надо было открывать, как чуяла.

Хельга. Няня!

Вылк. Что, Таня?

Хельга. Няня?

Вылк (нетерпеливо). Что, Таня?

Хельга. Окно!

Вылк. Что «окно»?

Хельга. Открой!

Вылк. Сейчас открою, сейчас!

Хельга. Мне душно, няня!

Вылк. Сейчас, сейчас открою! Я открыл, Тань!

Хельга. Няня!

Вылк. Что?

Хельга. Закрой!

Вылк. Так я закрыл, Таня.

Хельга. Открой, няня. Няня, закрой.

Вылк. Я закрыл, Таня!

Хельга. Мне душно, няня!

Вылк. Я открыл, Таня!

Хельга. Закрой! Открой! Закрой! Открой, открой! Закрой! Открой!

Вылк. Тань, ты вообще, что ли?!

Хельга. Ой, ой, ой! Ой! Я, няня (хватается за голову), влюблена!

Вылк. А с окном-то что делать, Тань?

Хельга. Дай, няня, мне… перо!

Вылк (нетерпеливо). В столе.

Хельга. Бумагу!

Вылк. Там же.

Хельга. И стол!

Вылк (указывает в глубь сцены). Этот, что ли?

Хельга. Подвинь!

Вылк. Танечка, сейчас. (Спускается на сцену.) Сейчас подвину. Что это я, окно открыл, а стол не подвину? Сейчас я, сейчас, сейчас подожди.

Вылк проходит мимо Хельги, Урно и Сюзон, идет к столу.

Вылк (кричит, поравнявшись с Хельгой). Это, конечно, твое право!