Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована иллюстрация:

© Ellagrin / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Замкнуто мы сегодня живем как-то, изолированно. Работа – дом, дом – работа. Вдобавок даже если и в коллективе вращаемся, то людей вокруг себя привычно не замечаем. Как, впрочем, и они нас. А если вдруг и увидим кого, то не воспринимаем, а если воспринимаем, то все равно не так чтобы очень. Равнодушно и абстрактно, откровенно говоря, воспринимаем. Вы, к примеру, с соседями своими давно по душам разговаривали? То-то же. А мне на днях, правда, случилось.

Короче говоря, стою тут я утром на площадке нашей лестничной в ожидании лифта и зеваю. Слышу, распахивается, лязгнув затворами, дверь. Это выскакивает из апартаментов, что напротив, взъерошенная особа лет себе очень средних, соседка она наша давнишняя, насколько мне известно. По своему обыкновению, куда-то опаздывает.

– Не уезжайте без меня, я уже сейчас, только квартиру на сигнализацию поставлю…

Интересная такая цыпа, ухоженная вся, парфюм дорогой, шмотки тоже от кутюр. В сфере торговли работает… Если мне память не изменяет. Мы по утрам частенько с ней у лифта сталкиваемся. Как звать-то ее… дай Бог памяти.

– В чем вопрос, ставьте себе на здоровье.

А вообще хорошая у них семья, спокойная. Приятные люди все без исключения. Не видно и не слышно их никогда. Только утром и вечером дверь хлопнет пару раз негромко, вот и весь тебе дискомфорт.

Подбежала, на ходу застегивая молнию на полусапожках. Как всегда, мило улыбаемся друг другу, раскланиваемся. Пока то да се, здрасьте – здрасьте – извините, а там и лифт уж двери распахнул. Галантно пропускаю даму вперед, жму на первый, дальше едем молча. Она мне улыбается. Ну, и я ей улыбаюсь в ответ. Почему, думаю, не улыбнуться-то хорошему человеку. Соседи ведь положительные, не видно и не слышно их, песни блатные ночами не орут, в мусоропровод пьяные не гадят. Сколько лет уж живем бок о бок, а ведро старой краски им на дверь выплеснуть, не поверите, ни разу рука не поднялась.

И тут где-то между третьим и четвертым нас с ней тряхнуло. Потом еще раз, но уже не так сильно, и погас свет. Стоим – ждем. Дело оно, конечно, житейское. Такое и раньше бывало. Дом-то старой постройки. А с тех пор, как капитальный ремонт сделали, так вообще через раз. Темно. Но не кромешно. Лампочка аварийная, слава Богу, еще светит. В тусклом неоновом мерцании вижу затравленный взгляд своей попутчицы. Ободрить бы надо, думаю, по-соседски ее как-нибудь.

– Подождем, – киваю ей я с беспечным выражением лица, – и поедем.

– Подождем, – вторит она эхом.

Стоим какое-то время так рядом, переминаемся. Пора, думаю, нам бы по-соседски разговор завести. А то обычно ведь как? Мы с ней нос к носу – одна минута, пока лифт ползет, ну от силы две, если с остановками. Улыбки бывает вполне достаточно. А тут уже минут десять прошло. Можно, конечно, глубокомысленно в айфон уставиться. Да, на беду, в машине его оставил. А пауза уже затягивается. Неловко молчком стоять. Улыбнуться, может? Да нет, для улыбок сейчас вроде момент не совсем подходящий.

– Погода, знаете ли, – наконец выдавил из себя я, – стоит на улице.

– И не говорите, – энергично подхватывает она вброшенную тему. – Стоит. И конца и краю ей не видно.

Чувствую, ей тоже не по себе от пикантности ситуации, и она прямо-таки ухватилась за эту погоду, как утопающий за соломинку. Я, в свою очередь, тоже стараюсь не отставать. – У нас сегодня ночью до пяти мороза, представляете? Это при северо-восточном-то ветре. А по области – так вообще до десяти. Очередной рекорд. И куда только катимся.

Зачитываю я ей по памяти прогноз погоды, а сам лихорадочно думаю: «Одной метеосводкой ты тут, брат, пожалуй, вряд ли обойдешься. Что бы такое еще с ней обсудить? Актуальное. Неужели соседям и поговорить уже стало не о чем?»

Вот еще, кстати:

– А цены-то на бензин растут, представляете, – удрученно киваю я ей головой, – и куда только катимся.

– Да что там бензин, а вы не пробовали сметану? – возмущается она в ответ, – сплошное пальмовое масло в красивой упаковке. Не понятно только одно, почему там корова нарисована.

Ну вот, вроде все обсудили, говорить положительно больше не о чем. Надо же, угораздило меня с ней тут застрять. Стоило лучше пешком идти, все для здоровья полезней. Развлекай ее, понимаешь, теперь.

И тогда, исчерпав все вечные темы, я решил с общего перейти на частное.

– Привет дедуле вашему передавайте, что-то не видел его уж давненько.

– Рада бы, да помер он, – вздыхает соседка, как мне показалось, озадаченно.

– Да что вы такое говорите, какая жалость. И давно преставился?

– Скоро три года уж как.

«Ни фига себе, – думаю, – вчера еще кажется курил у мусоропровода. Ты только посмотри, как время летит».

А сам ей киваю головой сочувственно:

– Ай-яй-яй, хороший был старикан, настоящий… Земля пухом ему.

– Спасибо, – говорит она в ответ неуверенно. При этом глядит на меня несколько странно.

А лифт, как назло, все не трогается. О чем бы еще таком с ней потолковать?

– А сынок-то ваш уже школу поди закончил?

– В прошлом году еще, с медалью.

В ее глазах вспыхнула на секунду гордость.

– Только, правда, не сын, дочь у нас. И представляете, после выпускного сразу же замуж выскочила. Акселератка.

Я, если честно, аж опешил. Парень в той квартире живет. Точно парень. Я почему запомнил-то еще. Коляска у него синенькая такая была в детстве, он в ней ездил. У пацанов она всегда синенькая. Это у девчонок розовая.

«Вот пострел, – думаю, – вишь, время-то какое смутное настало. Ни в чем нельзя быть уверенным. Вчера вроде еще сын, а сегодня смотришь – уже дочь. Надо будет со своим беседу провести».

А вслух сетую:

– Бывает. Ох уж эта свобода совести. И куда только катимся. То ли дело раньше были нравы.

И тут меня неожиданно ностальгия по прошлому накрыла. Вот так жизнь мимо проходит. За стеной люди умирают, полы меняют, замуж выходят, а ты даже ни в зуб ногой. Окажешься так в замкнутом пространстве со своим ближним, а поговорить-то и не о чем. Надо, надо нам все-таки отношения поддерживать. Как раньше это было. Сообразили стол вскладчину, засиделись до полуночи за душевным разговором под хорошую закуску, песни блатные поорали. Эх, где наша не пропадала!

– Да, – говорю ей, – сколько лет уже мы не собирались, не сидели по-соседски, если это… вообще когда собирались. А знаете что? Заглянули бы как-нибудь, дорогуша, к нам на огонек. Всей семьей. Посидим. Половина моя такую утку с черносливом сбацает, слюной изойдете. Три звездочки раздавим, пулечку распишем. Супруг, надеюсь, ваш по-прежнему в преферанс перекинуться не дурак? Он, кстати, мне еще тысяч десять должен, ха-ха. Не пугайтесь, – смеюсь, – это еще в старых деньгах, до деноминации, но проценты поди набежали, ха-ха…

– С удовольствием, – кивает она, раскрасневшись почему-то. – Кстати, утку с черносливом я очень люблю, и муж мой преферанс тоже уважает. А уж долга этого мы точно не боимся. Мы же сюда к вам года еще не прошло, как переехали.

Вот те номер. Надо же, конфуз какой. Если бы не тусклый свет лампочки, она бы увидела, как по моему вытянутому лицу растекается красная краска. Я стою молча, изучая узоры на своих ладонях. А что тут скажешь. Спасибо, что электричество дали, и лифт наконец тронулся.

Время нынче нервное. Люди вокруг все, как один, на взводе, «который час» спросить боязно. Оно ведь и, конечно, какое время – такие люди. Будешь спокойным и доброжелательным тут, когда экология ни к черту, коррупция вокруг, стабильности нигде нет. Форс-мажор один словом. За такие душевные мытарства всех нас по-хорошему нужно понять и простить. Хотя и не всегда. Потому как встречаются в нашей среде прямо – таки совершенно невыносимые и распущенные граждане. Особенно в очередях, в особенности, в аптеках. Такому совершенно на окружающих плевать. А чуть что не по нему, то он сразу начинает размахивать перед твоим носом руками и произносить разные нелицеприятные слова. Прямо так и тянет от всей души… открыть ему глаза на его моральное падение. Но я всегда стараюсь в подобных случаях держать себя в рамках приличия. Борюсь с собой изо всех сил, хотя внутри все так прямо кипит и лопается.