«Хронограф» подчеркивает: другие «благочестивые царства» – Римское, Сербское и прочие – пали, а Русь уцелела. Богородица сохранила Московское царство. Недаром русские люди воспринимали свою столицу как «Дом Пречистой Богородицы», а главным храмом Московского Кремля был Успенский собор. Досифей уверен в том, что попечение Божией Матери о Руси не прекратится «до скончания века» – до Страшного суда.

Собор Успения Пресвятой Богородицы (Московский Кремль)

Именно через осознание реальности особого благоволения к России Пресвятой Богородицы, особой милости Божией, русские мыслители пришли к идее о Москве как о Третьем Риме, которому суждено нести крест, оказавшийся слишком тяжелым для Рима Ветхого и Рима Нового, Царьграда. Первые ростки этой идеи появились еще при Иване III: митрополит Зосима в своих пояснениях к Пасхалии, изданной в 1492 году, приравнивает Москву к Новому Риму, а Ивана III – к его основателю равноапостольному Константину.

Постепенно в умах русских православных мыслителей утверждается понимание Москвы как Третьего Рима. Совершенную и в смысловом, и в риторическом отношении форму этому пониманию придал Филофей, старец Псковского Елеазарова монастыря. Идея Третьего Рима нашла выражение в двух его посланиях: одно адресовано дьяку Мисюрю Мунехину, другое обращено непосредственно к Великому князю Василию III.

Полемической задачей Филофея было предостеречь русских государей от концепций, распространявшихся в Москве папскими дипломатами и их агентурой. Иностранцы хотели склонить русского Великого князя к походу на турок, битве за «Константинопольское наследие». Филофей, напротив, указывал на то, что сама Москва, само Российское царство, является теперь центром христианского мира. Только в Русской земле, как и учил ранее преподобный Иосиф Волоцкий, устояло истинное благочестие. А Ветхий Рим и Новый Рим пали из-за вероотступничества. В этом вопросе мнение Филофея твердо: «Девяносто лет, как греческое царство разорено и не возобновится: и все это случилось грехов ради наших, потому что они предали православную греческую веру в католичество»[8]. Старые державы православных государей «затоплены неверными». Но поскольку вера не порушена повсеместно, и Русь во главе с Москвой остается чашей, сберегающей веру от осквернения, то именно здесь произойдет возрождение самой сути истинного царства. Филофей писал: «Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромейском царстве, поскольку два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть»[9].

ВАСИЛИЙ III ИВАНОВИЧ (1505–1533)

Русский государь уже является царем «христиан всей поднебесной», и Филофея нисколько не смущает тот факт, что московские государи пока еще формально не приняли царского титула. Ведь Ромейское царство вечно и несокрушимо. Империя может лишь переместиться. И она сделала это, обретя новую твердыню в России. По словам историка Н. Синицыной, ведущего специалиста по проблематике Третьего Рима, у Филофея Ромейское царство представлено как «…величина и функция, не имеющая единственной и постоянной пространственно-временной характеристики… „Ромейское царство”, „Третий Рим” Филофея – это не парадигма власти, завоевания или экспансии, но держава-вместилище истинной христианской Церкви»[10].

Неразрушимая природа Ромейского царства – это не система управления и не вертикаль власти, а вертикаль духа. Русские государи призваны прежде всего выступать как защитники веры. Это серьезнейшая миссия и величайшая ответственность. По словам историка А. Ранчина, у Филофея «Москва является последним Римом, потому что приблизились последние времена, в преддверии которых число приверженцев истинной веры, согласно Откровению святого Иоанна Богослова, уменьшится. Именно поэтому эстафета передачи метаисторического Ромейского царства уже завершена. Но неизвестно, удастся ли и Москве – Третьему Риму исполнить свою миссию, свое оправдание перед Богом»[11].

Имперский двуглавый орел на шпиле Государственного исторического музея (Москва)

Главная дума Филофея – о сохранении в Третьем Риме неповрежденной православной веры и жизни по заповедям. Только сохранив благочестие и чистоту, «урядив» страну по заповедям, русские государи смогут утвердить свое царство.

Идеи старца Филофея прочно утвердились в русской государственной идеологии в эпоху Ивана Грозного, а при его сыне, святом царе Федоре Иоанновиче, они были положены в основу «Уложенной грамоты» на утверждение московского патриаршества. «Великое Российское царствие» устами Иеремии, патриарха Второго Рима, прямо называется в ней Третьим Римом.

Еще раньше, в 1514 году, государя и Великого князя Василия III назвал императором и самодержцем Максимилиан I Габсбург, германский император. Таким образом, в XVI веке идея о Москве как о Третьем Риме не только стала внутренней доктриной Русского царства, но и была признана претендентами на политическое наследие Империи Нового Рима: константинопольским патриархом и императором Священной Римской империи германской нации.

Претендентом на корону Империи также считала себя и Священная Римская империя германской нации. Так в XVI веке стал называться политический преемник «империи» Карла Великого, которую константинопольский император Никифор Фока признал в 811 году в качестве западной части настоящей Империи.

С 1034 года это государство именовало себя Римской Империей. А при Фридрихе I Барбароссе в 1157 году название было дополнено словом «Священная». Произошло это в разгар борьбы между папами и императорами за главенство в Западной Европе. Однако Империя Нового Рима никогда не признавала право наследников Карла именоваться Римскими императорами, так как единственные императоры римлян и всех христиан со времен Константина правили в Константинополе.

Максимилиан I (1508–1519)

Впервые наименование «Священная Римская империя германской нации» появляется в 1512 году, когда в Кельне заседал имперский рейхстаг под председательством Максимилиана I Габсбурга. Максимилиан был выдающейся личностью, его называли последним рыцарем Европы. Он действительно считал себя императором «римлян» и планировал крестовый поход на Новый Рим – Константинополь, чтобы отбить его у турок. Максимилиан чувствовал свою ответственность за западное христианство, разлагавшееся под тлетворным влиянием таких развращенных пап, как Борджиа, и безбожного Ренессанса. Будучи императором, он даже был готов занять папскую кафедру в 1513 году, но папой стал Джованни Медичи под именем Льва X, и Ханаан восторжествовал в Риме.

Преемником Максимилиана на троне германской «империи» стал его внук Карл. Юноше было 19 лет. К тому моменту он уже был королем Кастилии и Арагона (включая Сицилию и Неаполь), великим герцогом Бургундским и штатгальтером Нидерландов. А всего император Карл V, как его будут называть после коронации в древней столице Карла Великого в Ахене, носил 27 европейских корон.

Отец Карла, Филипп, был сыном императора Максимилиана I Габсбурга и Марии Бургундской, дочери последнего великого герцога Бургундского. Мать Карла, Хуана, в свою очередь, была дочерью и единственной наследницей Фердинанда и Изабеллы – «католических королей», объединивших Испанию. Таким образом, Карл благодаря династическим бракам своих предков оказался по праву рождения властителем половины Европы. Отец Карла умер молодым, а мать из-за этого сошла с ума от горя, когда мальчику было всего 6 лет. Воспитывался он в Генте у тетки Маргариты Австрийской, штатгальтера Нидерландов, а его учителем был Адриан из Утрехта (будущий папа Адриан VI); также двор Маргариты Австрийской посещал ученик Адриана, известный ученый Эразм Роттердамский, чей трактат «Воспитание христианского государя» стал для юного Карла настольной книгой.