Горо еще раз взглянул на дерево. Подумав, произнес:

— Можно и так сказать. В каком-то смысле.

В последовавшей за его словами тишине он уже хотел развернуться и уйти, но монах внезапно произнес:

— Ты сожалеешь. О сделанном.

Такемура задумался — неужели он настолько забылся, что все его эмоции достаточно было прочитать по его лицу?

Как будто поняв и этот немой вопрос, монах ответил:

— Твой взгляд красноречивее всяких слов. Я видел людей с таким взглядом.

Горо понимал, что должен был извиниться и уйти. Но слова монаха что-то задели в нем. Темной пустоты внутри было слишком, через край. Даже для него.

Поэтому он произнес:

— Я совершил… то, о чем, вероятно, буду жалеть всю жизнь. Обрек другого человека на… нечто худшее, чем просто смерть.

Несколько ничего не значащих фраз незнакомцу, которого видит первый и последний раз в жизни. Их он мог себе позволить.

— И этот кто-то был близок тебе?

Яркий блик солнца на круглых очках, скрывавших проницательные карие глаза. Их взгляд был спокоен, как тихая гладь озера лунной ночью.

— Да, — Горо опустил голову. — Настолько, что теперь ее призрак будет преследовать меня до конца моих дней.

Фигура речи. Всего лишь фигура речи.

Монах медленно кивнул. Сложил руки в замок и чуть подался вперед.

— Перерождение может быть непростым процессом. Уверен, не мне тебя учить, что смерть — всего лишь переход из одного состояния в другое.

Горо знал об этом слишком хорошо. Неизбежность, данность, переход. То, чего он никогда не боялся. Но по отношению к Ви эта простая философия переставала работать.

— Возможно, что в лабиринте своих мыслей ты не видишь всей правды. Но даже если и так. Любая пустота может стать новым началом. И даже обреченный исход можно изменить.

У Такемуры возникло неприятное чувство, что его собеседник либо слишком много знает, либо смеется над ним. Он нахмурился.

— Изменить?

— Ты знаешь, как.

Такемура покачал головой, рассуждая, что монах не знает на самом деле ничего, но умеет вести психологическую беседу.

Которая, тем не менее, не смогла оставить его равнодушным. Мог ли он что-то изменить? После всего?

Спасти Ви из Микоши.

Простая мысль. Простая в своей невозможности.

Ярко-красная листва клена приковывала взгляд. Это был не мягкий красный свет закатного солнца, коснувшегося знакомых до боли черт лица. Алый — переливающийся, перетекающий, струящийся вниз потоком.

Без крови и очередных смертей не получится. Иначе он не умеет.

И неизвестно, есть ли способ, особенно кроме того… благодаря которому Сабуро удалось вернуться к жизни.

Но Такемура был уверен, что у Хеллмана и его бездушных копий были идеи на этот счет. Возможно, не только у них, не только у Арасаки.

— А, теперь я вижу решительность.

Горо взглянул на монаха, будто впервые его увидел.

— Я должен сказать спасибо, — он чуть склонил голову. — За нужные слова в нужное время. Я не побеспокою тебя больше.

Губ незнакомца коснулась едва заметная улыбка.

Решительно развернувшись, Такемура вышел обратно на шумные улицы города.

Он найдет способ вернуть Ви. С помощью Арасаки или без нее.