– …Ведь для меня был важен не сам процесс единения тел, чтобы его можно было совершить любым числом, а чувство глубокой женской ласки, которую даровали бы только мне. Это развеяло бы мою печаль и одиночество. – договорил юный демон, очевидно стараясь придать своему тону немножко трагичное звучание. И похоже всё прекрасно сработало. С возбуждённым женским сочувствием молодая демонесса наклонилась и ласково поцеловала его.

– До чего же ты романтичная натура! – промурлыкала она. – Пару минуток подожди, малыш, я должна вернуться на сцену, а затем, обещаю, заставлю тебя забыть о печали на всю оставшуюся ночь.

С этими словами девушка с воздушной беззвучностью балерины побежала к подмосткам, где уже начала играть лёгкая музыка. На секунду она обернулась и послала юноше воздушный поцелуй.

Марлин едва не закатила глаза. Да уж, некоторые «проявления женской жалости» она совершенно не понимала. Это больше было похоже на какое-то извращение.

– Прошу прощения, юный сивил, – обратилась Марлин к темноволосому подростку, выводя его из грёз, в которых он, видно, уже предвкушал любовные утехи, – не доводилось ли вам встретить сегодня девушку вашего возраста с лиловыми волосами и серебряной маской на лице?

– Ох да, конечно. Как же забыть, эта девушка пыталась склонить меня к полигамному действию. Думаю, она больна нимфоманией. – с нескрываемым пренебрежением сказал юноша.

– Скажите, где вы в последний раз видели её?

– Да прям недалеко отсюда. Шла чуть ли не в обнимку с каким-то ряженным вроде иногородним демоном умопомрачительной внешности.

– Умопомрачительной? – слегка удивилась такому откровенному комплименту Марлин.

– Ну, – юноша покраснел, – да, стоит сказать, что тот сукин сын был довольно привлекателен. Не подумайте ничего странного, мне нравятся только женщины, но чёрт возьми! Наверное, это тот случай, когда демон настолько красив, что вызывает симпатию или даже восхищение у каждого. Наверняка, он просто осчастливил вашу девушку своим вниманием.

– …Осчастливил, говорите? – отрешённо переспросила Марлин.

– Да, иначе не скажешь. По виду было понятно, что она готова была просто воспарить на небеса от радости. Вот что значит удавшийся день Раскрепощённости.

– Что ж…Благодарю вас за информацию. Всего доброго.

– Кстати, а почему вы спрашиваете о ней? Вы её подруга или родственница? – поинтересовался юноша, но демонесса, ничего не ответив, скрылась из виду, и он лишь равнодушно пожал плечами.

***

Похоже Марлин могла и с едкой иронией, и без неё поздравить Серену.

За один единственный день она не только нарушила комендантский час, установленный в её(бывшем!) доме, повела себя как распутница и вообще эротоманка, но и умудрилась соблазнить иногороднего аристократа. Либурбемская кровь дала о себе знать, что и говорить. Довольно удивительно, что Серена проявила блудные наклонности только недавно. Если она чувствовала столь большую неудовлетворённость и жажду наслаждения, то стоило вернуться в Либурбем и начать свойственный ей развратный образ жизни гораздо ранее. А не безуспешно пытаться ассимилироваться в Тенебруме. Ведь никто не принуждал её к этому, и Марлин всегда говорила Серене, что та в праве уйти и жить своей жизнью, когда пожелает. Да, она была ещё юна, инфантильна и мало умела заботиться о себе, но всё же обладала прелестной внешностью и невинным обаянием, с которыми в Либурбеме, да и во всех остальных городах, ни одно тёмное существо не прозябло бы в трущобах.

Так почему же? Почему она продолжала оставаться здесь? Не могла же она быть настолько глупой…

Марлин глубоко задумалась.

Возможно тогда, Серену просто-напросто что-то удерживало в этом городе…или кто-то…от кого она невольно стала зависимой…Марлин знала, что только одна вещь была способна настолько сломить естественную жажду свободы и независимости у демонов.

Любовь. По крайней мере, то, что демоны называли её именем. Да, скорее всего Серена была влюблена в кого-то. Возможно в кого-то из друзей, одноклассников или…магистров.

В памяти Марлин тут же мелькнуло имя магистра Бальтазара. Обдумав эту теорию, демонесса улыбнулась с горькой насмешкой. Слишком очевиден был вывод, что сердечная драма Серены кончилась не особо благополучно. И вполне возможно, что юной демонессе даже не хватило смелости открыть чувства своему предмету воздыхания.

Может, оно и к лучшему. Ведь в конце концов Серена вернулась в более близкую для себя среду.

Марлин уже почти покинула Багряную площадь, но что-то остановило её. Она обернулась и печально-отстранённым взглядом прошлась по толпе веселящихся демонов.

Интересно…неужели всё, что они делали доставляло столько наслаждения? Чем меньше вольных удовольствий в жизни, тем больше ими дорожат, то, пожалуй, правда…Но Марлин настолько сильно в своё время придушила все порывы к наслаждениям, что, похоже, утратила их окончательно…

Присев на скамейку, демонесса продолжила наблюдать за праздником со стороны и размышлять. Погружаясь взором в блики танцующих по площади огней, она принялась оживлять в голове далёкие образы прошлого.

…Эленей, кружащаяся в своём прекрасном платье, искрящимся драгоценными камнями…Красавица и любимица родителей, она никогда не в чём не знала отказа.

Марлин иногда казалось, что некоторые создания рождались только для того, чтобы их любили и баловали.

Но боже, до чего же дёшево стоила эта любовь…

Эленей совсем не нужно было прикладывать усилие, чтобы вызвать у кого-то восхищение, как будто весь мир любил её за одно существование. Единственным талантом, которым она обладала был талант к пению, но при этом родители превозносили демонессу так, словно Эленей была талантливейшим гением, умеющим абсолютно всё и лучше всех во всём мире. Ей прощали все проказы, проступки и, наверняка, за всю жизнь ни разу не ругали.

Марлин сама никогда и не мечтала о такой жизни. Всё, что она хотела, лишь толику любви от родителей и хоть какое-то проявление искренней заботы…Ей вовсе не нужно было, чтобы её так же, как и Эленей одаривали бесконечными подарками, объятиями, поцелуями, похвалами и какими-либо жестами обожания. Марлин не нужно было, чтобы ей всё позволяли так же, как старшей сестре, и прощали все прегрешения.

Хоть единственный раз в жизни, она хотела услышать то, что бесчисленно много раз родители повторяли Эленей, но никогда не говорили Марлин.

Все те годы, пока старшей сестре было позволено развлекаться, посещать баллы, различные праздники и не заботиться об учёбе, младшая отгородилась от всех наслаждений и посвящала всю себя тяжёлому и утомительному учебному труду. Она надеялась, что однажды заслужит своим волевым усердием и заслугами любовь родителей, ну а если не её, то хотя бы чувство гордости и уважения.

Но Марлин не представляла, насколько им было всё равно. Даже если родителям и доставлял удовольствие тот факт, что младшая дочь отлично училась, то только лишь потому, что с тем увеличивалась вероятность, что в ближайшем будущем она покинет их и будет обеспечивать себя сама.

Что ж, так и случилось в конечном счёте. Но с более трагичным финалом для них.

Марлин с каким-то странным самобичеванием с примесью садизма принялась рисовать в своём воображении страшную картину…

Но ужасные мазки резко рассеялись, стоило Марлин услышать чей-то мягкий и взволнованный голос:

– Прошу прощения, сивила. Позвольте задать вам вопрос: вы не встречали здесь миловидной и чувствительной девушки с волосами цвета светлой фиалки?

– Что? Вы имели в виду с волосами лилового цвета? – с рассеянным удивлением переспросила Марлин.

– Да…возможно и лилового…так вы видели её? – появившийся перед демонессой мужчина выглядел сравнительно молодо, ибо на его мало скрытом гладком лице не было пока заметно первых признаков старения, которые у некоторых тёмных созданий появлялись уже к 30 годам. Глаза его были обычного, встречавшегося у многих цвета коричневой почвы, волосы бледно-каштановыми, будто едва начавшими терять свою насыщенность. Взгляд демона сквозь белую узорчатую маску казался добрым, но отстранённым и в чём-то даже немного робким.