Серена никогда не любила зимы. Как будто это был такой сезон, который заставлял весь Тёмный мир следовать холодному формализму, одеваясь в чистую чинную одежду и замораживая всё живое…

…

Неужели только среди этого и можно было искать счастье?

Неужели в этом и был весь смысл жизни?

И неужели так будет всегда?

Больше всего Серена мечтала иметь роскошь никогда не скрывать и не сдерживать свои чувства. Даже не слишком «хорошие» чувства. Возможно даже те, что местные демоны назвали бы «грешными». Но зато то были бы её настоящие чувства. Если бы только ей позволили свободно выражать их…как что-то естественное, а не безумное и непристойное.

Серена верила, что магистр Бальтазар если даже бы и не ответил ей взаимностью, то точно выслушал и признал бы её чувства, ни за что не осуждая. Уж точно не стал бы с таким открытым пренебрежением отмахиваться от них как от противной и неуместной темы. Серена не договорила своё признание до конца и не была уверена понял ли магистр её прямодушного намёка. За резкой переменой настроения в нём она прочла в малой степени выраженное отвращение за непозволительную искренность, дошедшую до интимности.

Да, конечно, Серена знала, что переступает черту всех приличий, но она не думала, что это обернётся так плачевно, что мужчина не отнесётся к этому с свойственной ему деликатностью, с которой он всегда прощал ошибки девушки. Но излишняя откровенность было той ошибкой, которой он не мог простить ей.

При мысли о том, что враждебное отношение магистра к ней станет постоянным, Серена невольно усилила свой плач, и тем больше от неё отдалялась уверенность в том, когда она сможет прекратить его…

Серена нуждалась в каком-нибудь утешении…Хотя бы самом малом…

Девушка уткнулась лицом в одну из подушек, с горькой страстью обнимая её. В такие моменты Серена представляла, как её обнимает и ласкает какой-нибудь красивый демон, заверяя, что она прекраснейшее и чуднейшее создание из всех, кого он встречал…

Однако, как бы юная демонесса не напрягала своё воображение, ей не удавалось придумать образ милей, чем возлюбленного доброго магистра…

Точнее, некогда доброго. Потому что то, как он поступил с ней сегодня было жестоко. Совсем не по-доброму.

Чувствуя, как растёт сердечный голод внутри неё, который невозможно было утолить, Серена вскоре начала испытывать и чувства гнева вместе с безутешной грустью.

Неважно какие причины имел магистр Бальтазар поступать так с ней. И неважно, желал ли он лучшего таким образом для Серены. Он не должен был так себя вести! Общие приличия, субординация магистра и его ученика – всё это лишь бездушные оправдания!

Неужто столь тяжело было бы отвергнуть её иначе?

Даже слова рода «Извини, я не могу ответить тебе взаимностью, потому что ты мне противна» были бы гораздо менее режущими и болезненными, чем те, что сказал магистр. Они были преисполнены абсолютного равнодушия.

Но если же причина в другом…и возлюбленный всё это время притворялся добрым, храня в душе неприязнь или даже отвращение к Серене…то виноват он был вдвойне!

До чего же бессердечным было кормить её сладкие надежды, а потом в один миг лишить их источника жизни и убить!

Девушка со злобой вцепилась в одеяло, словно пытаясь одновременно и удержать, и оттолкнуть что-то от себя.

«Т-тогда он совсем не заслуживает того, чтобы быть любимым мной!» – сказала себе Серена. Обида была явно не лучшим чувством, но сейчас, увы, только она могла дать юной демонессе хоть какое-то утешение. Если Серена не смогла добиться любви и ничего не получила в качестве облегчения, то ей оставалось лишь заставить себя возненавидеть своего возлюбленного.

Поток её слёз, наконец-то, начал приближаться к концу.

Серена спрыгнула на пол и потянула руки под кровать.

Ей нужно было представить кого-то другого.

Она вытащила из-под кровати лаконичную по форме книжку розовато-красного цвета в бархатном переплёте. Один её внешний вид, приглашающий в необыкновенно ласковый и томный мир, согревал Серене сердце. Однако многие демоны (почему-то чаще всего мужчины), воротили нос от таких книжек как от чего-то зловонного и противного.

Мама Серены тоже почему-то не любила их. Она говорила, что это глупые и бесполезные книги для наивных и неудовлетворённых своей жизнью девиц, мечтающих о приторно-сладкой любовной жизни. Серене тут же стало стыдно, хоть и стыд этот не смог полностью побороть её увлечение. Потому она впоследствии прятала все свои обожаемые книжки от матери.

К тому же, Серене тогда показалось, что за невозмутимым и почти официозным фасадом Марлин промелькнула нескончаемая печаль и даже одиночество…Это было довольно странно. Серена не понимала, как эти чудные и согревающие подобно самому мягкому пуху книги могут вызывать у кого-то грусть одним своим видом. Серена ужасно хотела узнать у Марлин почему…и тоже попытаться согреть её. Но единственное, что она могла сделать, это не показывать своей матери её любимых любвеобильных книг.

Почти утыкаясь носом в утешительные страницы, Серена медленно смахнула остатки слёз с лица.

Возлюбленного главной героини этой истории можно было считать во всём идеальным демоном: он был добрым, дружелюбным, обаятельным, умным и красивым. В него влюблялись буквально все встречные девушки (впрочем, наверняка, не только девушки, но автор истории почему-то решил умолчать об этом), настолько он был неотразим. Каждая из них мечтала стать его избранницей. Но прекрасный демон хотя был любезен со всеми ними, ни одной из них он не отдавал своё сердце. Глаза его всегда светились от удовольствия при взгляде на красивых девушек, которые признавались ему в любви, но сердце оставалось холодно.

Героиня истории тоже неизбежно влюбилась в прекрасного демона. Однако в отличии от других демонесс она безумно боялась выразить ему свои чувства. Девушка думала в ней не было ничего, за что можно было полюбить: она не была сильно привлекательна, не отличалась большим умом или какими-либо талантами и никогда не обладала притягивающей всех харизмой. Она была настолько непримечательной для окружающего её мира, что оставалась незаметной и быстро забываемой для многих демонов (кроме, разумеется, любящих родителей).

Неожиданно прекрасный демон полюбил именно её. Несмотря на простоту, невзрачность и отсутствие какой-либо уникальной интереснейшей черты.

«Неважно как тебя оценивают другие», – говорит распрекрасный демон, – «для меня ты прелестнейшее создание, ведь в тебе есть то, что я не нашёл ни у одной из девушек, которых встречал раньше.»

«И что же это?» – трепещущим от страсти и невинного смущения голосом спросила главная героиня.

«Искренность.»

…

И почему подобные книги не могли читаться в классе Серены вместо сложных и угнетающих классических произведений?

Юная демонесса вовсе не хотела оспаривать их культурную ценность, она просто не понимала, почему подростки её возраста обязаны были читать именно это, а не более близкие по душе творения.

Возможно, магистр прав, эти книги действительно помогают лучше познать жизнь, но неужто каждый ученик литературного класса, а то и школы, должен был познавать страшную сторону жизни, чтобы научится жить правильно? Неужели им невозможно научиться добродетели без погружения в кровожадность и зверство? Неужели они не поймут пагубный путь ненависти и злобы, если внимательно не рассмотрят его пример? Неужели они не смогут ценить любовь и заботу ближних, не увидев картины злобы, ревности и чёрной неблагодарности?

Ведь Серена могла уверенно сказать, что сама она получила представление о любви не из этих мрачных классических произведений, а из её нежных и обольстительных книжек, радостные картины которых создали у неё веру…

Да, нельзя было терять веру… Магистр Бальтазар отверг её, но Серена понимала, что не должна унывать.

Однажды она снова влюбится, ведь её сердце ещё молодо и любвеобильно и один жестокий отказ не способен заставить его увянуть.