Обед прошёл во вполне мирной обстановке, что, несомненно, радовало оба семейства. Я улыбалась, вежливо общалась со всем семейством графа, получив от матери Даниэля несколько вполне приятных улыбок, кажется, натуральных.

– Мне нужно с тобой поговорить, – произнёс Даниэль в тот момент, когда отцы удалились в рабочий кабинет Гринвича, а мать, извинившись, отправилась на заседание какого-то новомодного женского клуба. Можно было и отказаться, но она председатель, а это значит, в случае неявки сочтут, что леди пренебрегает своими обязанностями.

Вот так мы и остались вдвоём, на какое- то время. Горничная, которой было велено присматривать, сидела и вязала в углу, как мышь, не шумя и не мешая нам.

– Слушаю, – я откинулась в кресле, пытаясь понять, что у молодого мужчины на уме. Он был самоуверен, решителен и вместе с тем что-то волновало Даниэля, я это было несколько любопытно.

– Ярослава, как ты отнесёшься к тому, что я попрошу у твоего отца разрешения, чтобы официально встречаться с тобой?

– Хм, – не сказать, что я опешила, но всё-таки подобное со мной случилось впервые. И хотела было воспользоваться на треть разложенным веером, прикрыв им половину лица и глаз, а потом подумала… И чего быть нерешительной? В чём сомнения?

Он ведь меня не замуж зовёт, не помолвка.

– А ты это почему делаешь? – я убрала руки от веера, чтобы ненароком не смолоть им какую- нибудь неожиданную глупость. Всё-таки такой момент, а тут придётся контролировать каждое действие, каждый взмах.

Даниэль рассматривал меня, а я, похоже, собралась покраснеть и чтобы не давать ему повода для насмешки или другого удовольствия, встала и подошла к распахнутому окну. Вид с третьего этажа открывался чудесный. Эта гостиная выходила на мостовую, тем самым давая возможность видеть тех, кто подъехал к огромным ступеням особняка. Можно было бы полюбоваться, если бы не причина, почему именно сейчас стою спиной к этому мужчине. Ну не думалось мне о природе, о красотах нашей столицы, все мысли были абсолютно о другом.

Я спрашивала его не просто так. Что руководило решением Даниэля? Возможность общаться со мной? Или какие-то далеко идущие планы, в том числе женитьба? А если так, то из чего он исходит? Из размера моего наследства или тут на первом месте стою я, молодая и привлекательная?

– Глупая девчонка, – бархатный тихий голос раздался позади меня, и я открытой шеей почувствовала его дыхание. Он говорил, как и тогда, много лет назад, только теперь его слова не были колючими и язвительными. Они были скорее волнующими, как и само присутствие сейчас за моей спиной конкретно этого человека. – Ты думаешь, что я могу это делать из-за выгодности нашего союза?

– А разве это новость? – отозвалась я.

Люди нашего круга очень часто поступают именно так, так в чем же отличие в случае с Даниэлем? Но следует признаться, что даже имей он и такую цель, то конкретно его персона наиболее предпочтительна, чем, например, маркиза Берси, что прошлый месяц прислал к отцу своё деловое предложение. Глупец, решивший, что графу Алексу Белтоничу важнее перспектива, нежели собственная дочь. Моё растерянное лицо при виде закорючек, собственноручно выведенных Берси, сказало отцу обо всём, и спустя пять минут маркизу был направлен письменный отказ.

– Да, так действительно принято и я даже хорошо понимаю это и в большинстве случаев одобряю, – он выделил последнее слово. – Но я не все, если ты это заметила.

Заметила, ещё как. Мне даже страшно стало повернуться, потому что Даниэль до сих пор стоял позади меня, не прикасаясь, но мне и этого было достаточно.

– Ну, так что, Ярос- с- слава? Стоит идти к твоему отцу? – он произнёс моё имя так.. нежно.

– Попробуй, – с каким- то вызовом ответила я и развернулась, чтобы смотреть на него в такой момент, а уж тем более не отгораживаться занавеской.

– Спасибо, – он осторожно, самым нежнейшим образом приподнял согнутым пальцем мой подбородок и поцеловал. Легко, словно пёрышко коснулось моих губ.

– Ты … – внятная речь куда-то подевалась, что было для меня весьма несвойственным делом.

– Не бойся, – горячая мужская ладонь сжала мои пальцы, – ничего лишнего. Пойдём, я покажу тебе новых рыб, что привёз для аквариума отца. А Бетси, служанка, уже спит, так не будем ей мешать.

Я скосила глаза на горничную и что-то засомневалась, что женщина действительно успела уснуть. Скорее всего, она просто подыграла Даниэлю.

– Да, конечно, я слышала, что он очень этим увлекается, – нарочито бодрый голос был мне несвойственен, но ведь и не каждый раз меня целовали. А если быть точной, ещё никогда.

Нет, молодые люди пытались произвести на меня впечатление и до некоторой степени так оно и было, но всё происходило как- то в шутливой, что ли форме. Для меня.

Отец, естественно не возражал против наших встреч с Гринвичем, с условием, что они не будут выходить за рамки приличия.

И виделись мы не то, чтобы часто – пару раз в неделю, ну от силы три. Я училась, а он вникал в дела своего отца, бездельничать нам обоим было совершенно некогда. Иногда он приезжал к нам, посидеть, но обычно кто- то маячил на горизонте, присматривая за нами для порядка. Так что почти никаких встреч наедине, но иногда мы просто шли прогуляться в городской сад, что делало нас причастными к какой-то совершенно другой жизни, где я и Даниэль были чем- то целым.

Я едва не подпрыгивала от радости каждый раз, когда видела его, приближающегося к нашему дому. Сумасшедшая? Вряд ли, просто прекрасно понимала, что пришёл он – мой час. Влюбилась.

Спустя несколько месяцев. Ярослава

Осенний бал, чем не развлечение для институтских воспитанниц? И я, как положено, ждала и готовилась. Заказала новое платье в комплекте с перчаточками от локтя, в тон, естественно, сумочку и атласные туфли.

Даниэль посмеивался над моими рассказами о девичьих переживаниях и обещал прийти и убедиться, что я самая красивая девушка и титул "Леди Осень" по праву будет принадлежать только мне. Но это были всё шутки, потому что никого постороннего на бал было невозможно пригласить. Данное мероприятие проводилось между институтом благородных девиц и кадетским корпусом детей привилегированных сановников. Одним словом, закрытое мероприятие под надзором родителей и кучей воспитателей.

– Надеюсь, завтра мне не откажут в свидании с тобой, – посмеялся вечером Гринвич накануне осеннего бала.

– Ну, не знаю, – протянула я, и синие брызги его необычных глаз вновь захватили меня.

Словно магия, они регулярно опутывали, что даже трудно становилось дышать. Восторг и нежность переполняли всякий раз, стоило Даниэлю только случайно задеть меня, что уж говорить о том, когда он волнующе касался моей руки своими нежными губами при нашем прощании.

И вот он настал, этот самый день. Всё было чудесным и, кажется, очень даже жаль, что рядом со мной рядом не будет Даниэля. Однако не это удивило меня сегодня, а разговор с папой.

– Яра? С тобой можно поговорить?

Он вошел в тот момент, когда горничная закончила с моей прической. Девушка тут же выскочила, боясь попасть отцу под руку. Странно, но многие его считали слишком строгим и суровым сановникам, видать все сливки, то есть внимание, мягкость и отеческая ласка доставались исключительно мне.

– Да, папа, – тут же отозвалась я, уловив в его голосе что-то напряженное.

– Ты в последнее время очень сблизилась с Даниэлем, – он осторожно подбирал слова, словно нанизывал камушки на то, что зовётся ожерельем.

– Это плохо? – Моё сердце с тревогой тут же ухнуло куда-то вниз, а щёки заалели.

– Нет, что ты. – Отец провёл рукой по моей щеке, прикоснулся губами ко лбу, как делал это тысячи и тысячи раз. – Но всё же, я прошу тебя, дочка, будь внимательна. Вокруг столько положительных и подающих надежды молодых людей.

– Он тебе не нравится? – Я нахмурилась, даже не понимая, что, по сути, отец в чем- то прав.