В один воскресный день, когда отец не был вызван на службу, а мне был предоставлен законный выходной, по сложившемуся приятному обычаю расположились в гостиной. Отец читал одну из своих мудрых книг, которые он регулярно заказывал из-за границы или привозил лично. А я просто была рядом, что нас обоих, несомненно, устраивало.

Папа, граф Алекс, давно бы мог жениться и привести любую женщину в свой дом. Вот только частенько вечерами, когда отец просиживал за работой в своём кабинете, я заставала его, задумчиво смотрящего на портрет моей пропавшей матери. Странное дело, но если он в силу своих обязанностей был вынужден уехать куда- либо, то неизменно брал с собой небольшую миниатюру с её изображением. А как только приезжал, то сразу шел в рабочий кабинет, чтобы убедиться, что с портретом всё в порядке. Глядя на всё это, я очень сомневалась, что кто-нибудь когда-нибудь сумеет полюбить меня так же, как мой отец пропавшую много лет назад свою Ксению. Маму.

Отец выглядел замечательно для своих пятидесяти лет. Подтянутый, без капли лишнего жира (что необычно для людей его возраста и достатка), с налётом седины в некогда каштановых волосах, он был всегда чисто выбрит и ухожен. Дамы всегда и везде обращали на него внимание, полагаю, некоторые даже думали, что причиной его исключительно холостой жизни я – мешающая личному счастью отца.

Ко мне дамы подкатывали с улыбочками, приглашая посетить какое-либо чудное место, присылали конфеты. Но я была сама вежливость (хоть и незамужняя девица, но от подруг и служанок слышала, что именно нужно мужчине от женщины), а потому вполне вероятно, у отца к этим дамам тоже имелся свой весьма определённый интерес. Вот так мы и общались на протяжении довольно долгого времени со всеми поклонницами отца и моими поклонниками, оставаясь по- прежнему верными своей маме, друг другу и самим себе.

Лёгкое покашливание из дверей говорило о том, что пришел пожилой и глуховатый, но весьма преданный слуга Николас, который на подносе принёс несколько писем и вежливо предложил их отцу.

– Яра, глянь, – окрикнул меня отец, в то время как я морщила нос над очередной картинкой из учебника по биологии.

Обезьяна, чьё строение было красочно изображено на странице, отчаянно напоминала нашего институтского дворника, который (мы с подружками точно видели) иногда напивался и крался в свою каморку, чтобы его не увидела директриса. У меня даже было подозрение, уж, не с дворника ли рисовали сей образец необычной живности. Но делано суровый вид отца заставил отвлечься от своего дела.

– Да, папа, прости, зачиталась! – моя попытка оправдаться была встречена утвердительным кивком, и тут же отец протянул мне глянцевый конвертик, пахнущий лилиями и сандалом.

– Граф Гринвич прислал приглашение, – прокомментировал он, в то время как я разглядывала причудливые завитушки письма. Каждое семейство старалось отличиться и обязательно вплести черты своей монограммы в текст.

– Да, хорошо, – отозвалась я, мысленно прикидывая, что новое платье, заказанное мной вчера у портного, очень даже подойдёт к этому случаю. А ведь ещё надо забрать шляпку от модистки. – Через пару недель, это самое то. Как раз и Софи управится с работой.

– Новое это правильно, – прищурился отец с таким хитрым видом, что я тут же забыла про обезьяну. К тому же два раза в одном платье он никогда не позволял мне появляться на подобных мероприятиях, а тут, такое загадочное лицо…

– Пап, – недоверчиво протянула я. – Ты что задумал? Неужели опять женихи?

– Не опять, – укоризненно ответил граф, которому, по моему решению, уже пару раз пришлось делать официальный отказ от брачных предложений относительно моей персоны. Отец говорил, что пока согласен с таким моим решением, потому что ему вовсе не хочется оставаться одному. – У Гринвича сын из-за границы приезжает, – правая бровь отца глубокомысленно поднялась, отчего я почувствовала удивление. Чтобы отец сам указал на кого- нибудь! – Довольно сообразительный и приятный молодой человек, судя по тем встречам, что были у нас с ним в прошлой моей поездке в Гастонию. Будущий дипломат или что-то в этом роде. И довольно не глуп.

– Это интересно, – отозвалась я и с удовольствием закрыла учебник. Новость о приезде сына у Гринвичей будет известна не только мне одной. А, значит многие девицы, в том числе и мои хорошие знакомые, будут готовиться к подобному мероприятию с усиленным рвением.

– Вот именно, Ярослава, – усмехнулся отец и многозначительно выглянул, – действуй.

Меня пока никто не интересовал настолько, чтобы можно было с уверенностью заявить, что люблю. Но здоровый дух соревнования с подругами даже в таком мероприятии, как приём у Гринвичей, дал о себе знать. Папа как- то на такое моё отношение нахмурился, а после махнул рукой, пробормотав, что когда придёт время, то я всё своё ребячество заброшу.

И вот, наконец, настал этот самый день приёма, когда мы подъехали к огромному особняку Гринвичей. За городом у них был и замок, и прочее имущество, а тут, в столице, каждое уважающее себя семейство старалось жить исключительно в достойном жилище. Мы тоже владели большим замком с огромной многовековой историей и одним поменьше. Благодаря стараниям отца здание, где мы жили, поддерживалось в идеальном состоянии, и было оснащено по последнему слову техники. А в столице наш двухэтажный особняк вызывал зависть прогуливавшихся мимо горожан.

– Алекс, – радостно приветствовал нас граф Льюис Гринвич, подтянутый мужчина с абсолютно лысой головой, – очень рад! А это, неужели Ярослава? А как выросла, – мужчина прикоснулся губами к моей руке, как полагается в таких случаях, но перед этим оценивающе стрельнул по мне глазами и тут же погасил эту вспышку, – просто невеста.

Я улыбнулась и уже спустя десять минут нашла свою подругу, несомненно, скучающую на огромном балконе Гринвичей. Лицо Леры выражало крайнюю заинтересованность болтовней незнакомого кавалера. Вот только с таким восковым лицом Валерия всегда выслушивала педагогов с абсолютно скучными лекциями.

– О, Ярослава, ты уже тут! – шумно окрикнула меня Лера и подозвала к себе, – смотри, это же Даниэль! Он сказал, что вы когда- то встречались.

– Очень приятно Вас видеть, Ярослава, – приятный бархатный голос молодого мужчины, которому на вид было не больше двадцати пяти лет, словно задел что-то в глубине моей души, и я улыбнулась, привычно протянув для поцелуя руку. – Я вижу, Вы меня не узнали?

– Признаться, нет, – в свои слова я постаралась вложить твердость, – да и прошло много лет, как мы с Вами виделись.

На лице красавца-брюнета, а по-другому я его назвать не могла, медленно расцветала белоснежная впечатляющая улыбка. Да и сам он, словно эталон, соответствовал моим требованиям. Высокий, подтянутый, пусть не такой уж и широкоплечий, но это всё на любителя. Правильные черты лица, ровная кожа (простите, но неухоженное лицо даже в мечтах целовать не очень-то комфортно), короткая стрижка на чистых волосах – всё настолько идеально и шло Даниэлю, что я невольно залюбовалась и едва не выдала себя с потрохами.

– Но Вы запомнили. – Синие глаза цвета бездонного неба искрились, щедро делясь со мной своими брызгами. Кажется, Лера куда-то исчезла, скорее всего, увидела того самого молодого военного, кем бредила последнюю неделю, попеременно то восторгаясь исключительно в моём обществе, то опуская его в глубины порока.

Вежливая улыбка в ответ и приложенный левой рукой веер к правой щеке явно не остались незамеченными этим брюнетом. Зачем я утвердительно ответила именно таким образом, не знаю, но Даниэль приблизился на шаг ближе ко мне, всё ещё оставаясь в рамках дозволенного.

– Вы всё ещё лазите по крышам, Ярослава? – Ямочки на его щеках выглядели трогательными, даже захотелось прикоснуться к ним пальцами, но я пересилила это глупое желание.

***

Тринадцать лет назад, замок. Ярославе пять лет

После того, как мама пропала, отец разрешал мне многое, да и до сих пор не видел ничего зазорного в том, чтобы дочь умела скакать на лошади для возможности разнообразить пешие прогулки и для укрепления мышц, а также плавать, не считая эти занятия бесполезными для девушки.