– Я никуда не поеду, – отнекивается он, а я достаю из кармана три тысячи рублей и сую ему в руки. – Поехали, говорю, – смотрю на него в упор.

– Алита?! – наконец-то брат приходит в себя.

– Нет, блин, Александр Сергеевич Пушкин, – отвечаю ему, постукивая пальцами по приборной панели.

Водитель, собравшись с мыслями, давит на газ, и машина наконец-то трогается с места.

– Ну, слава Богу. Дядь, я тебя прошу только об одном. Давай, черт побери, побыстрее! – прикрикиваю на него, не в силах сдержать рвущуюся наружу панику.

– Ты не кричи, не кричи. А то вон сейчас высажу.

– Я тебе высажу, – подтягивается на локтях Ник, – сказано ехать быстрее, значит дави на газ и смотри побольше вперед, – шикнул на водителя, который успел облиться потом и побледнеть раз несколько за последние несколько минут. – А теперь расскажи, что ты тут делала? В этом притоне и рассаднике разврата!

– Черт, заткнись, Ник! Просто помолчи! – психанула я, накричав на брата, который был ни в чем не виноват.

– Что на тебе за тряпье? – он хватает пальцами рукав и подносит к глазам, как будто плохо видит.

– Я сказала, без вопросов, понял? – выдергиваю руку, шиплю на него. – Понял?

– Ну, уж нет. Дома поговорим, как брат с сестрой. А сейчас ты мне расскажешь, какого черта за нами гонятся.

Из такси, которое подъехало к дому, я выскочила первой и, даже не поблагодарив водителя, захлопнула дверь.

– Стой! – прорычал за мой спиной Ник.

– Я тебе уже сказала, что объяснять ничего не буду. Не буду и все, – я даже притопнула голой ступней по мелкому гравию от злости. – Ой…

– Черт. Алита. Давай, залезай, – Ник присаживается на колено, предоставляя к моим услугам, свою спину.

– Я сама дойду… ой…ой! Да что же так больно?!

– Ли, не тупи, говорю, залезай, – шипит Ник.

Я не стала с ним спорить. Обняв его за шею руками и за талию – ногами, крепко прижалась.

– Готова?

– Да. Ай! Страшно, – зашептала на ухо брату.

– Так ты расскажешь, что делала там? – Ник подхватил меня под колени и неровным шагом направился к дому.

– Это все Макс, – плаксивым голосом проговорила я, – он подставил меня, ты оказался прав.

– Я так и знал, что этот мудак в конце концов проявит себя. Что он натворил? Он обидел тебя? Я ему оторву яйца и выдерну башку из туловища голыми руками…

– Эй, эй, гладиатор, притормози, – лягаю его пятками по бедрам, – я все сделаю сама, без помощников.

– Ты уже сделала.

И тут меня осеняет.

– Так, стоп. Хватит про меня. Расскажи мне лучше, что делал ты в этом рассаднике разврата? И почему тебя охранники выволакивали из столь непрезентабельного заведения за шкирку, а? Рассказывай, я жду, – я сдавила руками его шею чуть сильнее, когда через пару секунд он все так же продолжал молчать. – Ну?

– Кхе, кхе… – закашлялся Ник, – неблагодарная. Ты видишь, что мне и так тяжело… Дойдем и расскажу.

– Худеть тебе надо, поросеночек мой, худеть… – треплю Ника за толстые щечки и целую в макушку.

– Кстати, заходим с черного входа. Не хочу, чтобы отец застукал меня в таком наряде.

– Мне кажется, он тебя ждет. Так что проскользнуть незамеченными не удастся. Еще бы денек погуляла, и тебя бы в федеральный розыск объявили, – кряхтя пробасил он, направляясь в заднюю часть крыла.

– Скажешь тоже, я отчитывалась перед отцом каждые пять часов. И он прекрасно знал, что отдыхать я уехала с Максом.

– Ага, который сослал тебя в бордель для богатеньких буратино…

– Ну, видишь, как позаботился. Убью его завтра, – я с силой вжала локти в плечи брата.

– Ты задушишь не его, а меня.

– О, а вот и мои голубки вернулись, – мягкий, грудной голос отца парализовал мое тело разрядами тока, прострелившими позвоночник, – залетайте, я вас жду. Мне уже сообщили о вашем прибытии.

– Боже, боже… Ник, придумай что-нибудь, отец не должен меня увидеть в этой одежде. Он не поймет, – меня заколотило от страха.

Да, там в борделе я готова была встретиться лицом к лицу с отцом, объяснить все ему рассказать… но сейчас, когда взглянула в его строгие темно-синие глаза, сверкающие негодованием из-под нависших густых бровей, меня одолел страх.

– А чего без обуви, Литочка-лапочка? – в голосе отца слышалась забота и искреннее участие, но это все обман, фальсификация.

Жестокий и властный, отец по своей натуре тиран. У которого все под контролем, и который не спустит мне этот проступок с рук, никогда.

– Да это я виноват, пап, – вдруг подал голос Ник, кряхтя и пыхтя под моим весом, – накормил Альку ерундой разной. У нее живот прихватило, хотели в больницу, но до дома оказалось ближе. Пришлось даже всю одежду на пляже оставить.

– О, так прихватило, что моя девочка даже ответить не может? – скривил в ухмылке губы отец, скрывая за насмешливым тоном свое недовольство и ярость.

– Привет, пап! Ой, – наигранно скривилась, словно у меня прямо сейчас случился болевой спазм, – срочно хочется в туалет. Я как только… так сразу спущусь…

И едва мне удалось ступить на твердую поверхность кафельного пола на уличной лестнице, я пулей кинулась вглубь дома, промчавшись мимо отца, как быстрая стрела, выпущенная из арбалета.

– И не забудь спустить мне все вещи, которые на тебе надеты… все… – доносится мне в спину оклик отца.

Сердце в груди бьется, как сумасшедшее. Мысли, будто трусливые тараканы, разбегаются по темным углам. А в голове вспыхивает яркой лампочкой осознание того, что мне конец. Если я ему принесу эти вещи, то это мой приговор…

Стоило только вбежать в свою комнату, как меня тут же замутило и затошнило. Паника снова забралась под кожу, отравляя меня. Лишенная всяких сил, я уже не бегу, а плетусь в ванную. Смысла противостоять обстоятельствам нет. Все предрешено. И я более чем уверена, вот эта моя выходка послужит для отца решающим толчком к тому, чтобы он завтра же нашел мне мужа. Вот только вряд ли это будет Макс.

Склонившись над белоснежной ракушкой-умывальником, вижу в отражении не себя, нет… А тех бородатых взрослых мужиков, которые будут приходить и разглядывая меня. Оценивать, как товар. И если я кому-то приглянусь, и он сможет выкупить меня у отца, то моего мнения спрашивать точно никто не будет. Отдадут, как овцу на заклание.

Шуршащий гравий под колесами джипа приятно ласкал слух. Сразу в голову полезли воспоминания из детства о том, каким был этот дом тридцать лет назад.

Прожал взглядом по ровно подстриженным кустам, по разноцветному ковру клумб, по небольшому озеру, которое все так же поблескивает в ясную погоду, отражая блики солнца: ничего не изменилось. Хотя…

Выхожу из машины, утопая подошвой в гравии. Что это?!

Мой взгляд прикован к длинным ногам и аппетитной попке, затянутой в узкие джинсовые шорты. Я даже с этого расстояния могу увидеть, как из-под шорт выглядывают упругие полушария. Девушка, склонившись над открытым капотом красного кабриолета, что-то пыталась там подремонтировать. Меня взяло любопытство: что, мать твою, можно ремонтировать в машине стоимостью в сто тысяч евро, что? А то, что девушка занималась именно ремонтом, я понял по ключу, которым она размахивала взад-вперед.

– Вот, Артур, смотри и учись, – толкнул компаньона в бок, – ремонтировать тачки надо, а не бегать по салонам в поисках новой, как только в старой что-то застучало, – улыбку в голосе сдержать не смог, и поэтому, когда Артур посмотрел на меня непонимающим взглядом, громко хмыкнул.

– Что? Что, я не понял, Давид, – Артур огляделся по сторонам, то и дело вопросительно приподнимая брови.

– Да не туда смотришь, – я схватил его за челюсть и направил взгляд в нужную сторону.

– Фьють! – присвистнул Артур. – Черт, аж член дернулся. Какая задница, я б такой присунул.

Пока мы шли к дому, Артур пожирал бесстыжим взглядом задницу длинноногой девицы.

– Артур, хорош, ты только вчера с девочками развлекался. Член еще не стер?