Леля часто ловила себя на мыслях о маге, невольно возвращаясь в тот день, когда увидела его на рынке. Он и вправду был красив, со смоляными волосами, с подтянутой фигурой, строгим лицом с волевыми чертами. Она замечала, что тайно мечтает, чтоб еще хоть одним глазком увидеть его еще раз, да поближе, почувствовать его запах. Для нее всегда было важно, как пахнет человек, она тонко чувствовала малейшие оттенки и умела распознавать по запаху настроение. От него даже на расстоянии веяло ароматом спокойствия и силы, что не могло не притягивать. О своем умении девушка никогда не распространялась, считая это чем-то греховным, ведь в приюте порицалось употребление магии. Странно было, конечно, жить в магическом мире, но слышать от людей, что магия – это зло. Вероятно, где-то так и было, ведь существовали темные маги и светлые, но их мир был относительно спокойным, с преобладанием магии света. Леля знала, что существуют города, где магия применяется повсеместно, даже маленькие детки умеют волшебничать, а сорванцы постарше учатся сначала в магических школах, а потом и в академиях. Сама она о таком даже не мечтала. Ей бы вырваться из гнета долга, а там уже можно и решить, чем заниматься в жизни.

Неделя пролетела быстро. В воскресенье утром, закончив плести балдахин, Алелия сбегала на реку, а после, вернувшись, переплела волосы в замысловатую косу, надела свое лучшее льняное платье, выкрашенное в густой синий цвет, а потом спустилась вниз, где уже собрались все мастерицы, готовясь поздравлять ее с днем рождения.

Девушки постарались на славу и испекли большой медовый торт, украсив его взбитыми сливками и марципановыми розочками. Это был невероятный подарок как по исполнению, так и по стоимости. Наверняка соседки копили не одну неделю, чтобы отметить скромный праздник кружевницы.

Леле исполнялся 21 год. В это время люди получали независимость от родственников, если таковые имелись, право принятия самостоятельных решений относительно собственности, а также могли выходить замуж или жениться без дозволения родителей. Ничего из этого девушке было не нужно. Подруги подарили ей книги с романтическими историями, а после весь вечер пили чай и сплетничали в общей комнате, то и дело громко и дружно смеясь над особо смешными моментами.

Уже почти перед самым сном явилась мадам Изольда, сбросила на стул свой палантин и тяжело уселась напротив Лели. Предмет мебели протяжно скрипнул, оповещая окружающих о своей незавидной доли.

– Ну, моя дорогая, вот и настал момент истины, – улыбнулась одними губами хозяйка, поправив пухлой рукой с массивными золотыми кольцами на каждом пальце высокую прическу. – Тебе, конечно, интересно узнать о своей дальнейшей судьбе, и я могу тебя уверить, тебе понравится то, что я тебе приготовила.

Засмеявшись грудным смехом, будто заклокотав, толстуха достала из сумочки бумаги. Бюст ее, утянутый корсетом и платьем, заколыхался в такт движениям.

– Это документы о твоем долге, Алелия, я продала его.

– Что? – девушка вскочила, оглушенная словами. – Продали? Но кому?

Прижав обе руки к груди, девушка ждала ответа, боясь услышать его.

– Госпоже Карриван, дорогая. Она умоляла меня отдать тебя, я не могла устоять.

– О боже! – прошептала Леля, оглушенно опускаясь на краешек своего стула и закрыв лицо ладонью. – За что?

– Ну, милая, – проворковала довольная эффектом мегера, – это же почти как семья тебе будет. Своя комната в их доме, мягкая постель, кухарка, выходные. Годы отработки долга покажутся тебе сказочными, тебе не захочется уходить. Поверь мне, семья Карриван ждет не дождется, когда ты прибудешь к ним.

– Господин Карриван тоже ждет? – Леля подняла покрасневшие от сдерживаемых слез глаза.

– О, милая! – мерзкая Изольда опять засмеялась своим грудным смехом. – Он так переживал, что я не соглашусь. Ты ведь моя лучшая кружевница, мне жаль будет с тобой расставаться, но обстоятельства превыше меня. Там же детки! Трое девочек, как ты знаешь, а им нужна своя мастерица.

Другие девушки с ужасом взирали на Изольду. Это был первый случай, когда она продала долг, все предыдущие предложения жестко откланялись. Теперь каждая из них в любой момент может оказаться рабыней!

– Сколько у меня времени на сборы? – глухо спросила Леля, взяв себя в руки. Плакать она будет потом.

– Два дня можешь отдохнуть и перенести вещи, а в среду должна уже полностью перебраться к Карриванам. Мне нужна твоя комната, там будет жить новая кружевница.

– Хорошо.

Поднявшись со стула и не проронив больше ни слова, с прямой спиной Леля поднялась к себе в каморку и упала на кровать, залившись слезами. Вот и все! Все ее сопротивление этому противному банкиру закончится в среду. Он просто принудит ее силой к физической близости, а она не сможет ничего противопоставить ему. Ей придется проделывать с ним все те вещи, о которых она до этого читала в книгах, задыхаться от омерзения при поцелуях и других интимных моментах. А если вдруг она забеременеет? При мысли о ребенке от этого лощеного хмыря Лелю передернуло.

Вытерев глаза, девушка поднялась и открыла свой сундук, служивший одновременно и стулом и диваном и прикроватной тумбочкой. Там хранились два платья, смена нижнего белья, да маленькая розовая пеленка с кружевным уголком – все, что осталось от родителей Леле. Когда ее подбросили в дом призрения, она была завернута в этот лоскут. Ни записки, ни какого другого опознавательного знака при ней больше не было. Настало время заняться поиском родителей! И искать их следовало не в Артауне, а в каком-то другом городе, так как пеленка была из чистейшего шелка, а такой могли себе позволить только очень не бедные люди, принадлежавшие к аристократии. Вообще, Леля думала сначала выплатить долг, а потом уже приступать к поискам, но в свете последних событий придется отступить от этого плана и отправиться в столицу немедленно. Небольшой запас наличных денег у нее был, его должно хватить на проезд, а там уже легко затеряться среди миллионного населения. Карриваны не найдут ее никогда! Тем более, у нее есть фору 2 дня.

Спустя час девушка была полностью готова. Тяжелые длинные волосы пришлось остричь до ушей, платья скрутить в тугой узел и выбросить в отхожее место, а все девчачьи мелочи уместить в маленьком рюкзачке, как и смену белья и гигиенические принадлежности. После переодевания в черные брюки, рубашку и мягкие тканевые туфли Леля стала совсем похожа на мальчишку. Ей даже не пришлось бинтовать грудь, чтоб спрятать, настолько та была мала от худобы. Запас еды с собой она решила не брать, чтобы не разбудить никого из девчат, спустилась по водосточной трубе из окна и была такова.

Шери Эстерсиади устало потер переносицу, затем лоб, а затем все лицо. Уже который день он сидел в кабинете городничего Артауна и разбирал накопившиеся за долгие годы бумаги. От увиденного волосы вставали дыбом. То, что должно было превратиться в увеселительную поездку на юг, становилось тяжелой работой. Городничий фиксировал все, что происходило в этом городе. В течение многих лет Артаун существовал будто сам по себе, даже изобрел деньги и все структуры, с ними связанные; талантливые юные маги становились рабами, отбор в магические школы не проводился вовсе, а почти все труды производства загребали себе кучка высокопоставленных граждан – управляющий банком, главный полицейский, владелец рудников и владелица домов для девочек. Причем, от последней Шери был в большом шоке: часть девочек из дома призрения служили у нее мастерицами производства, а часть были обычными шлюхами в работном доме. Она была самой богатой из всех, самой наглой дамой, не чуравшейся детского труда. Городничий, направленный королем на службу, собирал все документы с доказательствами в течение десяти лет, а недавно отправил призыв явиться побыстрее, так как ситуация в городе становилась угрожающей. Появились случаи открытого рабства, купля-продажа людей в этом маленьком городишке стала обыденным делом.