– Мм… Ещё минутку, бабуль. Ну пожа-алуйста!

– Открой глазки, Ясочка…

На этот раз слушаюсь… чтобы спустя секунду подавиться собственным воплем!

– Бабуля?!

Хищное лицо Тринадцатого Принца не имело ничего общего с круглым, сморщенным, как печёное яблочко, и самым добрым на свете лицом моей бабуленьки!

Вот совсем непохож!

– Какая я тебе бабуля? – рассудил так же и сам принц, отстраняясь.

– Худшая бабуля из всех возможных, – хмуро согласилась я, щурясь и подслеповато моргая от белой пелены перед глазами и от белого же света. Чёрт! Как же его много!

– Так уж и худшая. – Фыркнул мой похититель.

Я тоже фыркнула и на всякий случай подтянула одеяло до подбородка.

Вчерашний вечер, сулящий мне, по заверению мадам Во, небывалые перспективы, завершился кошмаром. Тринадцатый принц утянул меня в снежный вихрь, где не было ни верха, ни низа… лишь мужские обжигающе-ледяные ладони на моих плечах. От всей этой круговерти перед глазами плыло, а от жгучего морозного воздуха я начала задыхаться.

Мучительство и, пожалуй, даже тиранство прекратилось так же внезапно, как началось.

Я вдруг оказалась в белоснежной комнате, словно сошедшей с картинки из детской сказки о Снежной Королеве. Только льдинок для слова «вечность» с окончанием на «опа» не хватало…

Голова немилосердно кружилась, тело было ватным, непослушным. Я поспешила присесть, или, скорее свалиться на кровать посреди покоев. Целый ворох пуховых одеял, подушки, окаймлённые изысканным кружевом, скрипящие от свежести простыни – всё здесь буквально кусалось холодом! Правда, и камин присутствовал. Покрытый коркой льда, чтоб его! Спеша согреться, я забралась под все эти одеяла, свернулась калачиком и, вопреки всем невзгодам и тяготам, уснула. Бабуля всегда говорила, что умение засыпать богатырским сном в любых обстоятельствах – моя суперсила.

… Под кроватью вдруг запыхтели. Тяжёлое дыхание и звуки возни вернули меня в ослепительно белую и кусающую за щёки морозную реальность. Реальность, частью которой был пугающий своими намерениями и ещё больше – своей силой мужчина с длинными серебристыми волосами и припорошенными снегом крыльями.

Перед мысленным взором скакали картинки моего вчерашнего дебюта. Тринадцатый, о котором ни словом не обмолвились мадам Во с леди Шанной, в лёгкую расправился со своими огненнокрылыми братьями! Псих.

– Красивая? Она красивая? – раздался из-под кровати громкий шёпот и принц нахмурил брови.

– Мне отсюда не видно. – Прошептали в ответ. – Подсади!

– Кто там?

На всякий пожарный я вжалась спиной в изголовье кровати.

– Те, кому было ясно сказано: не лезть. – Отрезал тиран снежный.

Но хоть с постели моей поднялся, и на том спасибо.

Над кипенно-белым краем показалась снежная макушка, а за ней и остальная круглая голова с большими удивлёнными глазами и носом-пуговкой. Пыхтя и отдуваясь, снежный человечек забрался на кровать и, склонив голову набок, принялся меня разглядывать.

Я протянула к малышу руку, и он смешно обнюхал её, прямо как любопытный щенок.

– Какой ты хорошенький!

Снежный феникс фыркнул, а под кроватью снова задышали.

– Красивая, красивая, – глядя на меня не мигая, сообщил кому-то снеговичок и робко улыбнулся. – Ещё лучше, чем…

Я моргнуть не успела, как малыш жалобно пискнул и взвился вихрем, чтобы спустя секунду осыпался на простыни пушистыми хлопьями!

– Ах ты, скотина бездушная! – Заорала я на того, кого минуту назад сочла пугающим и вообще решила не лезть на рожон. – Как ты посмел?!

– Что?

Моргнув, принц уставился на меня. Вид у него был опешивший. Охотно верю, что этот деспот в жизни слова против не слышал! Не говоря уж о том, чтобы именоваться скотиной. Ну а кто он после такого?!

– За что ты его убил?! – Продолжала я вопить, забыв об осторожности. Просто снеговичок был таким славным… – Тиран бесчувственный! Деспот! Сейчас же, сию секунду, верни меня в Огненные чертоги!

По и без того хмурому лицу тирана и деспота пробежала тень.

– Убийца! – с ненавистью глядя ему в глаза, прошипела я.

– А я всегда ему говорила, что он слишком вспыльчив. – Протявкала полярная лисица, забираясь на кровать.

– Помолчи, Леда. – Отмахнулся от лисицы принц и обернулся ко мне: – Ничего с Вьюго не сделалось.

– Это расскажешь прокурору!

Что я могу сказать в своё оправдание? Когда меня несёт – меня несёт. Не зря всю жизнь слышу, что вспыхиваю, как свечка. Зато я отходчивая… Впрочем сейчас это не важно, и к Тринадцатому отношения не имеет.

– Проку… кому? – не понял мужчина.

– Кто тут у вас занимается расследованием истребления ценной популяции снеговиков?! А ну, колись! Какой-то снежный департамент?! Министерство магии?!

– Впервые о таких слышу. И я не колюсь.

– Когда услышишь, поздно будет! Этот малыш был таким милым, таким трогательным, а ты его!..

От обиды и возмущения у меня даже голос сорвался.

– Ты в самом деле считаешь меня милым и трогательным? – спросил снеговик, вновь собираясь из хлопьев.

Теперь он разглядывал меня с куда большим интересом.

– Вьюго! Леда! А ну, заканчивайте этот цирк! – Буркнул принц и обернулся ко мне. – Завтрак через полчаса. Не опаздывать!

– Как мило с твоей стороны меня пригласить. – Ответил вместо меня снеговичок.

По лицу Тринадцатого даже самый недалёкий догадался бы, что он имел ввиду вовсе не снежного человечка. Тот же выглядел довольно смышлёным. Он свесил ножки с края кровати и принялся смешно болтать ими. При этом смотрел на феникса преданней собаки. Вот только в широко распахнутых глазах чудно̀го создания плясали искорки смеха.

– Я не к тебе обращался, – процедил принц.

– Значит, ко мне? – тявкнула Леда, старательно копируя мои интонации: – Как мило! Как трогательно!

– И не к тебе! – рявкнул, выходя из себя, Тринадцатый. – Совсем даже… не к тебе…

– У вас очень тревожный симптом, мой принц. – Вспоминая уроки леди Шанны, пропела я. К тому же снеговик цел, а значит, лучше снова перейти на «вы». Целее буду. – Вы повторяетесь. К тому же психуете, почём зря. Вам бы валерьянки на ночь попить.

– Я сказал. Завтрак. Через полчаса.

– Благодарю за столь любезное приглашение, но вынуждена отказаться.

– Что ты сказала?

– Что слышал! – вспылила я. – Это, по-вашему, вежливое приглашение?

– И не думал я никого приглашать. Что я, лакей, что ли?

– Хочешь, я её приглашу? – тут же встрял Вьюго и поспешно замолчал, потому что принц выглядел уже не просто взбешённым, он сделался страшен.

Лицо Тринадцатого застыло ледяной маской, нахмуренные брови и волосы заискрили от измороси, губы сжались в одну линию, как горизонт в степи.

По комнате прокатилась такая волна холода, что у меня зубы застучали.

Принц прищурился, глядя на меня с недоумением.

Попробовала унять перестук, но не смогла: челюсть просто-напросто не поддалась.

– Тебе холодно, Искра?

– Нет, чёрт меня побери, я симулирую!

Тоже мне, Морозко выискался. Холодно ли тебе, девица, холодно ли тебе, синяя…

Феникс поморщился.

– Поэтому я и пришёл!

– Убедиться наверняка, что я замёрзла насмерть?

– Да что ж за день-то такой… Вот, держи!

С этими словами феникс бросил что-то на кровать.

– Леда, Вьюго, за мной!

– Что это?

Я с недоумением уставилась на свёрток. Вот только ответом меня не удостоили.

– Опоздаешь на завтрак – ходи голодной.

С этими словами Тринадцатый принц, он же тиран, деспот и самодур, покинул белоснежные покои. Лисица и снеговик – за ним. В проёме закрывающейся двери только и успел мелькнуть пушистый хвост.

– Смелее, Искорка! – пропищал Вьюго уже из-за двери. – Не тушуйся!

А я и так уже осмелела. Кажется, я придумала, как покинуть эту снежную сказку. Нет, вчерашний поединок Тринадцатого впечатлил. И сам он впечатлил тоже. Сильный, таинственный и при этом не такой, как все – просто огонь-сочетание. Вот только Фиар, выбирая меня, руководствовался вовсе не симпатией. Эту злобную снежную фею, на церемонию, видите ли, не пригласили!