«Своим детям я отдал десять лет жизни, – впоследствии рассказывал Юрий Давидович, – я был для них и папой, и бабушкой, и няней: стирал, убирался, варил суп… Стихам отводилась ночь: напившись крепкого кофе и накурившись до звона в голове, я садился за стол…»[5]

Художественным отражением сложной гаммы лирических чувств, связанных с его отцовством, стала книга «Письма Катерины, или Прогулка с Фаустом» (1981). Казалось, поэт решился сверхъестественным образом остановить и растянуть единственное и неповторимое мгновение жизни человека зрелой поры, которое не только позволяет зафиксировать настоящее, не только обозреть прошлое, но и предвидеть будущее.

Полные несбывшихся надежд 80-е годы неожиданно предоставили Левитанскому великолепный трамплин для нового лирического взлета: в то время поэт знакомится со студенткой университета Ириной Машковской, своей будущей третьей и последней женой. В этот период он создает поэтическую книгу «Белые стихи» (1991), завершавшую искания долгих лет творчества.

Впрочем, в 90-е годы поэт был увлечен новой работой. Левитанский уверял, что образ будущей книги возник перед ним совершенно неожиданно: явился некий звук, некое предчувствие, и сейчас он фиксирует на бумаге все подряд, даже не задумываясь над результатом. В архиве поэта сохранилась папка – «Книга Ирины» – с собранными им в ту пору материалами: набросками стихов, прозы, дневниковыми записями. Однако эту работу ему не суждено было завершить. А в одном из своих последних интервью он сообщил журналисту, что надеется все же собрать новую книгу со страшноватым названием «Последний возраст».

В мае 1995 года ветеран Великой Отечественной вместе со страной отметил 50-летие Победы, а в июне был удостоен звания лауреата Государственной премии России за поэтическую книгу «Белые стихи».

После долгих лет несправедливого молчания в прессе стали регулярно появляться интервью Юрия Левитанского. Его позиция по ряду вопросов даже в те либеральные времена многим казалась неожиданной. Особенно это касалось его переосмысления итогов Отечественной войны. Раздражение поэта победными торжествами проявлялось тем отчетливее, чем больше он прислушивался к «грохоту грозненской канонады», вызвавшей его резко негативную реакцию.

Во время церемонии вручения Государственной премии в Георгиевском зале Кремля Юрий Левитанский в присутствии президента России высказал горькие слова: «Наверное, я должен бы выразить благодарность также и власти, но с нею, с властью, тут дело обстоит сложнее, ибо далеко не все слова ее, дела и поступки я сегодня разделяю. Особенно все то, что связано с войной в Чечне, – мысль о том, что людей убивают как бы с моего молчаливого согласия, – мысль эта для меня воистину невыносима».[6]

Незадолго до кончины, в ноябре 95-го, Юрий Левитанский впервые посетил Землю обетованную, государство Израиль. Во время его выступлений небольшие залы с трудом вмещали всех желающих, поэта встречали как полномочного посланца культуры большой страны. Его подолгу не отпускали со сцены, и он, несмотря на усталость и плохое самочувствие, читал вновь и вновь…

По возвращении зимняя Москва вернула поэта к привычному ритму жизни: он готовил к выходу в свет свою книгу «Меж двух небес», тщательно корректируя верстку; много читал, размышлял и, конечно, собирал вырезки и делал заметки по «чеченскому вопросу».

В трагический день 25 января 1996 года он чувствовал себя плохо. На улице лютовал мороз, и выходить из дома ему не следовало. И все же он пошел… «Круглый стол» московской интеллигенции проходил в городской мэрии на Краснопресненской набережной. Среди выступавших был и Юрий Левитанский. Он говорил о чеченской войне, дважды брал слово, горячился, нервничал, несколько раз высказывался с места…

Больное сердце не выдержало.

Нет, весь я не умру…

Звучит почти привычно. И каждый раз по-новому страшно!

Юрий Давидович Левитанский родился в 1922 году в Козельце на Черниговщине, старинном уездном городе на реке Остёр.[7] Там жили и его предки.

Дед Исай Левитанский был состоятельным купцом, имел большую семью…

Семейные предания сохранила двоюродная сестра поэта Светлана Брен.

Исай был купцом первой (по некоторым данным – второй – Л.Г.) гильдии, что было большой редкостью у евреев. Он работал в компании, производящей посуду, часто бывал в разъездах. У него было два брата – Исаак и Борис, их дети жили в Киеве. В семье Исая родилось 12 детей, десять выжили, почти все получили достойное образование. Исай Левитанский умер в 1922 году от «испанки»; думаю, что он успел увидеть новорожденного Юру.

Старший брат Гезя (Григорий? – Л.Г.) был врачом, умер в Москве в 1945-м, детей не имел.

Сестра Фаня (в замужестве Тарлова) прожила долгую жизнь, умерла в Москве в 1980-м в возрасте 91 года, имела дочку и сына, сын пропал без вести на фронте.

Сестра Соня (в замужестве Межирова?) была замужем за Ароном Межировым (родным дядей поэта Александра Межирова). Они жили в Чернигове. Арон Межиров был врачом, но спасти свою жену не сумел: она умерла, отравившись творогом, который попробовала на рынке. У нее осталась дочь, с которой моя мама поддерживала связь до войны, но позже была какая-то семейная неприятность, и связь с ней прервалась. Однажды я куда-то шла с Юрой (Левитанским – Л.Г.), и мы встретили Александра Межирова, Юра нас познакомил, был какой-то разговор на семейные темы, подробностей не помню…

Брат Миша не вернулся с войны.

Брат Лёва жил в Пятигорске, во время Отечественной войны был в подполье, для конспирации поменял фамилию; семья ничего не знала о нем, пока не наткнулись на статью в какой-то газете, подписанную Лев И. Танский. У него была дочь.

Брат Давид – Левитанский – отец Юры. Большим горем для всех стала безвременная смерть сына Давида Анатолия. Он успел окончить институт, собирался жениться, трагедия случилась перед самой свадьбой. Говорили, что поиски продолжались десять дней, и все это время Юра находился на берегу. О Толе говорили, что он обладает большими поэтическими способностями и что поживи он подольше, кто знает…

Сестра Надя (Левитанская) – филолог, ее муж был репрессирован и расстрелян, а она – сослана во Фрунзе. В годы войны принимала у себя родителей Юры – Давида и Раису вместе с их сыном Толей. Надя мне рассказывала, что они неожиданно пришли к ней во Фрунзе голодные и оборванные, передвигались в основном пешком. После реабилитации она вернулась в Ленинград. Юра с ней часто общался. Последний раз они встречались, когда Юра гостил у нас в Киеве в 1989 году.

Брат Юрий (тоже Юрий Левитанский) жил в Киеве, имел сына.

Брат Алик (Абрам) – отец Вали. Юра довольно долго жил у них, к ним приезжали Юрины родители и моя семья. (Двоюродная сестра Юрия Левитанского Валентина Удлер жила в Москве; она скончалась в апреле 2020 года. – Л.Г.)

Младшая сестра Вера (Левитанская) – я ее дочь, у меня есть брат, другой брат погиб ребенком. Мама жила после смерти отца (ей было 16 лет) в семье Межировых.

Козелец известен с начала XVII века как крепость Речи Посполитой. С середины XVII века в городе размещался центр Козелецкой сотни Киевского казацкого полка, а в 1708 году сюда из Киева было переведено управление полка. Здание полковой канцелярии, построенное в 1756–1766 годах архитектором Андреем Квасовым при участии Ивана Григоровича-Барского, сохранилось до сих пор. С 1782 года, когда Козелец стал уездным центром, здесь находился магистрат. Здание и теперь расположено на территории городского парка… И можно представить, как почтенный Исай Левитанский в сопровождения супруги Рахели и стайки детей во время семейной прогулки проходил мимо этой внушительной постройки.