– Де Шаньи.
Пора.
Она грациозно выплыла на сцену, невольно возбужденно вздрагивая от давно забытого ощущения – она и впрямь много лет не бывала на сцене. Подол бледно-сиреневого платья прошелестел по доскам, и его хозяйка слегка прикрыла глаза, вслушиваясь в зазвучавшую романтичную музыку. Красиво…
Итак, как ей уже сообщили прежде, чем в её голове не осталось никого лишнего, ей полагалось начать робко и обычно, как много лет назад на пробах на Элиссу, затем постепенно выправиться, а к последнему припеву осознать свои чувства, и пропеть так, как она умеет, ради Эрика.
Ну-ну, господин Призрак оперы. Теперь посмотрим.
И, перво-наперво, мямлить во время выступления – непрофессионально, так что начинать она будет, как положено.
Who knows when love begins
Who knows what makes it start
One day it’s simply there
Alive inside your heart
Аккуратнее, и чуть нежнее…
It slips into your thoughts
It infiltrates your soul
It takes you by surprise
Then seizes full control
Ещё нежнее, Кристина, ты ведь и вправду имеешь это ввиду! Не касаясь Эрика, да, но все же…
Try to deny it
And try to protest
But love won’t let you go
Once you’ve been possessed…
Вдох – секунда. Припев.
Love never dies
Love never falters
Once it has spoken
Love is yours
Love never fades
Love never alters
Hearts may get broken
Love endures
Кристина театрально прижала руки к груди, а затем медленно, продолжая петь, медленно повернула голову в сторону, будто глядя назад, и повела рукой в ту же сторону, будто призывая кого-то…
Hearts may get broken
Love endures…
Хотя, почему будто?
And soon as you submit
Разрезал секундную тишину глубокий, уверенный голос.
Surrender flesh and bone
Эрик, все ещё стоявший за кулисами, вздрогнул всем телом, и широко распахнутыми глазами уставился на ненавистного виконта, который, вместо того, чтобы просто стоять и смотреть, вышел на сцену и тоже начал петь. Сам Рауль, впрочем, даже не взглянул на него, продолжая вытягивать наскоро заученные слова.
That love takes on a life
Much bigger than your own
It uses you at whim
Голос Рауля стал жёстче, согласно содержанию песни, и в голосе его послышались абсолютно реальные эмоции. Нет, любовь как раз не пользовалась им, но вот все вокруг неё в последнее время…
And drives you to despair
And forces you to feel
More joy than you can bear
К этому моменту Рауль уже оказался совсем рядом с Кристиной, которая также медленно двигалась по сцене сообразно его движениям, чтобы их относительно спонтанный выход выглядел как отрепетированный номер.
Love gives you pleasure
And love brings you pain…
And yet when both are gone
Кристина, молчавшая весь второй куплет, мягко подхватила последние строки, и их голоса зазвучали в унисон…
Love will still remain…
Эти две маленькие строчки, пропетые ими обоими, прозвучали настолько прекрасно, настолько ангельски и светло, что зрители тихо заахали…
А затем музыка припева зазвучала сама по себе. Рауль, который должен был петь и второй припев, вдруг слегка пошатнулся, ощущая, как у него внезапно закружилась голова. Ему чудом удалось удержаться на ногах.
Кристина, заметив неладное, чуть было не бросилась к мужу, но быстро осадила себя, вспомнив, что они все ещё на сцене. Годы жизни в Опере научили её реагировать на непредвиденные ситуации во время выступлений, а потому сейчас Кристина медленно, легкой, плывущей походкой обошла Рауля сзади, держа руку прямо над его плечами, а затем аккуратно провела рукой по воздуху прямо над его плечом и предплечьем, изображая нежное поглаживание. За это время остались неспетыми две первые строчки припева… Хватит, пожалуй.
И Кристина вновь подхватила мелодию на середине, будто так и должно было быть, вкладывая в незамысловатые слова всю нежность, какую чувствовала к супругу.
Once it has spoken
Love is yours
От голоса возлюбленной Рауль слегка пришёл в себя и упрямо попытался продолжить, хотя в висках у него ломило и голова все ещё кружилась.
Love never dies
Love never alters
Выдавил мужчина, незаметно пытаясь потрясти головой и слегка шагая вперёд, не зная, зачем.
Hearts may get broken
Love endures
Hearts may get broken…
Ария снова оборвалась, когда Рауль замолчал и закрыл глаза, силясь справиться с болью, нараставшей так стремительно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и голова взорвется…
И взорвалась. Граф де Шаньи распахнул глаза и резко повернулся, глядя на жену и ощущая, как в груди расцветает букет совершенно знакомых эмоций.
От одного взгляда супруга сердце Кристины чуть не остановилось, а на лице расплылась абсолютно счастливая улыбка. Это были глаза её мужа, совершенно осмысленные и ясные, уверенные и любящие…
К нему вернулась память!
Love never dies
Не сговариваясь, провозгласили оба, делая шаг навстречу друг другу и начиная петь все громче и выше.
Никогда, никогда их любовь не умрет! Они не позволят!
Love will continue
Love keeps on beating
When you’re gone…
Их руки словно сами потянулись друг к другу и переплелись.
Love never dies
Once it is in you
Дальше был самый яркий момент арии, максимальная высота, максимальные чувства… Рауль слегка улыбнулся и показал глазами на толпу. Кристина кивнула, и они, до того смотревшие лишь друг на друга, с последними словами песни обернулись к зрителям, вздымая руки, впрочем, так и не разомкнув их.
Life may be fleeting
Love lives on…
Ещё выше!
LIFE MAY BE FLEETING…
Где-то неподалёку брызнули осколками стекла… Рауль и Кристина хором улыбнулись, и, не сговариваясь, вновь повернулись друг к другу, оказавшись совсем близко.
Love lives on…
Неожиданно негромко и спокойно завершили они, и в зале повисла гробовая тишина.
– Теперь поклон? – шепотом поинтересовался Рауль и снова взял Кристину за руку.
– Да, – кивнула женщина, и они шагнули вперёд, склоняясь в глубоких театральных поклонах перед аудиторией.
Та постепенно отмерла, и все пространство вокруг заполнилось громовыми аплодисментами, сопровождавшими певцов и тогда, когда Рауль, ещё раз коротко поклонившись толпе, утянул супругу за кулисы.
До гримерки Кристины они добрались бегом, и, едва закрыв дверь, мадам де Шаньи набросилась на мужа с поцелуями. Тот, впрочем, нисколько не возражал, отвечая ей с энтузиазмом и страстью. О существовании Эрика оба забыли до тех пор, пока он, бледный, как мел, не попался Раулю на глаза.
– Какие люди! – театрально развёл руками он, неохотно отрываясь от жены, – нашего нанимателя не учили стучать?
Эрик взглянул на него своими темными глазами, и в этих глазах граф разглядел далеко не только гнев, но и изумление, и боль, и, кажется, страх…
– Вы желали услышать ангельское пение, Учитель, – мягко и грустно произнесла Кристина, тоже глядя прямо на него, – а так в нашем мире называют пение Светлых. Дуэты, Соединённые голоса влюблённых. Вы, должно быть, не знали.
Рауль чуть усмехнулся. Разумеется, Призрак Оперы этого не скажет, но он, судя по всему, был всерьёз сбит с толку тем фактом, что соперник умеет петь, да ещё и не хуже его самого.
Внезапно в голове его промелькнула быстрая мысль, и Рауль отвёл глаза, пытаясь ухватить её за хвостик и понять, что во всем теперь происходящем не так. Ну, кроме всего очевидного…
– Ты ведь знала, чего я хочу, Кристина, – наконец хрипло заговорил Призрак, – о чем я мечтал…
– Да, – грустно кивнула женщина, – вот только Вы, кажется, не знали и знать не желали, чего хочу я. О чем я мечтаю… Я не знаю, в чем убедили Вас демоны, но сердце мое принадлежит лишь Раулю, и когда-то Вы это понимали, потому и отпустили нас!
– Это была ошибка…
– Ошибка? – вскрикнула Кристина, – ошибка – это то, что происходит сейчас! Посмотрите на то, что Вы сделали с нами! Почему, за что? Кто этот мальчик, которого Вы выдаёте за нашего сына?
