– Найди эту ведьму, Алиска! – испуганный взгляд его молит о помощи.

Я отворачиваюсь – нет сил смотреть на белое, почти сливающееся с подушкой лицо. Понимаю, что должна что-то сказать, но не нахожу нужных слов.

– Я слишком долго медлил, всё ждал чего-то, – Вадим всхлипывает, и я, снова к нему повернувшись, вижу крупную слезу на небритой щеке. – Он погиб из-за меня! Понимаешь?

Я слушаю его, но с трудом воспринимаю информацию. Случившееся кажется слишком ужасным, чтобы признать это правдой.

А Кирсанов говорит и говорит…

– У него в крови обнаружили снотворное. Понимаешь? Кто-то подсыпал или подлил ему какой-то препарат! Кому-то было недостаточно того, что он уже был пьян. И этот кто-то решил действовать наверняка. Это она, Алиса! Это снова она! Я не спал всю ночь. Прокручивал в памяти позавчерашний вечер – как кинопленку. Всё пытался вспомнить хоть что-то, что могло бы нам помочь. Ну, не робот же она, не кукла, в самом деле, чтобы ничем не выдать себя – ни словом, ни взглядом. Они все были там – все до одной. И спокойно смотрели, как мы с Никитой идем к машине. И не остановили! Ты понимаешь это?

Во мне борются жалость и жажда правосудия. Я пытаюсь убедить себя, что жалости тут не место, но с ужасом понимаю, что даже сейчас я испытываю сострадание к этой бедной запутавшейся девочке. Я не знаю, кто она, но я знаю, что она – одна из них. Одна из тех, кто за время работы в университете стал близок и дорог мне.

– Да, он пил коньяк, но он всего лишь хотел подбодрить себя.

Я останавливаю его – ему тяжело говорить. Всё остальное я уже знаю от Даши.

– Я только одного не могу понять, Алиса, – дрожащий голос его кажется мне незнакомым, чужим, – неужели в своей ненависти ко мне она зашла так далеко, что готова была пожертвовать жизнью другого, ни в чем не повинного человека?

Он задает вопрос и сам же на него отвечает:

– Она знала, что за рулем машины будет он. И знала, что мы поедем вместе.

Я замечаю, что лоб его покрывается капельками пота, догадываюсь, что ему становится хуже, и хочу позвать врача. Но он останавливает меня.

– Пообещай мне, что ты ее найдешь! У тебя получится, я знаю!

Я выхожу из палаты и останавливаюсь у дверей. Слёзы застилают глаза. Никогда раньше я не видела его таким – таким беспомощным, таким жалким.

– Не волнуйтесь вы так, – участливо улыбается молоденькая медсестра. – Физически он вполне здоров. Вот только нервный срыв… Я слышала – его пытались убить. Правда?

Взгляд ее полон любопытства.

Я коротко отвечаю:

– Я ничего об этом не знаю.

Она разочарованно хмыкает и смотрит на меня уже с подозрением.

– А вы, простите, ему кто?

Я бреду в сторону лестницы. Действительно, кто я ему? Подруга, коллега, просто знакомая?

Не знаю, замечали ли вы, но первая любовь, как правило, оказывает на женщин самое пагубное воздействие. Вы возводите объект обожания на пьедестал, надеваете ему на голову корону и, счастливая, порхаете рядом. И вдруг – бац!

Вариантов дальнейшего развития событий может быть множество.

Ваш избранник может оказаться вовсе не похожим на принца из сказки, и вы разочаруетесь в нём раньше, чем успеете наделать серьезных глупостей.

Или он женится на вас, и вы оба скоро поймете, что с браком поспешили, и от былой любви не останется даже приятных воспоминаний.

Или вы окажетесь слишком робкой, и он так никогда и не узнает, что он значил для вас, и, уже женатый на другой, будет являться вам только в снах. И когда ваш нынешний парень будет делать что-то не так, вы закроете глаза и будете думать о том, что тот, бывший, так никогда бы не поступил. Хотя откуда вам знать, как бы он поступил на самом деле? Глупо, правда?

Вадим Кирсанов женился восемь лет назад. Пять лет назад я перестала с ним общаться (интересно, заметил ли он это тогда?) и вплоть до этого дождливого августовского утра была уверена, что даже голос его забыла.

На часах – половина одиннадцатого. Я еще нежусь в кровати и на телефонный звонок реагирую не сразу. Беру трубку после пятой трели.

– Алиса, привет! Это Вадим Кирсанов. Не разбудил?

Он мог бы и не называть себя. Сон испаряется мгновенно.

Я бормочу что-то в трубку и чувствую, что краснею. Хорошо, что мы общаемся всего лишь по телефону.

– Рад слышать твой голос. И очень хочу тебя увидеть. Саша сказал, ты сейчас без работы. У меня есть деловое предложение. Может быть, пообедаем вместе? Ты по-прежнему любишь пиццу? Встретимся в «Чили»?

Словно мы расстались только вчера.

Я знаю, что должна сделать. Я должна сказать «нет»!

***

Он появился в моей жизни морозным февральским днем. Вернее, это снаружи было морозно, а в огромной аудитории, куда нас согнали на собрание, было жарко и душно. Встреча со студсоветом универа – вот как это называлось.

Их – студсоветовцев – было трое. Два юноши и девушка. Девушка – невысокая, рыжеволосая – собрание начала. Она рассказала, как важно современному студенту быть активистом. А на экране мелькали слайды презентации с перечнем тех интереснейших университетских кружков и клубов, куда нас так настойчиво зазывали. Ха – нашли дурачков!

Тощий паренек – тоже невысокий – дудел в ту же дуду. Гражданская позиция, патриотическое воспитание и бла, бла, бла. Может быть, его речь и могла кого-то тронуть, но только не студентов-первокурсников.

Я уже вовсю зевала и посматривала на часы, когда на сцену поднялся он – председатель студенческого совета университета Вадим Кирсанов. Высокий, красивый, в меру атлетичный. Но дело было даже не в красоте. Он потрясающе умел говорить! Живо, красочно, не шаблонно.

После его десятиминутного выступления я поняла, что хочу быть членом студсовета! Я бы и в армию записалась – если бы он позвал.

– Интересно, как он целуется? – прошептала мне на ухо одногруппница Маринка. – Смотри, какие у него губы чувственные!

В мужской чувственности я разбиралась плохо, но почему-то поверила ей на слово.

А он, то ли услышав слова Маринки, то ли просто так, но посмотрел в нашу сторону. Маринка ахнула, а я почувствовала, что краснею.

– Так мы договорились, правда? – спросил он, улыбнувшись. – Встречаемся в следующие выходные на «Лыжне России»!

Зал восхищенно загудел. Кирсанов обращался ко всем, а мне показалось, что ко мне лично. Впрочем, Маринке тоже так показалось. И она, до того всеми правдами и неправдами увиливавшая от занятий по физкультуре, вдруг заявила, что хочет научиться кататься на лыжах.

Народу на «Лыжне» собралось столько, что моя надежда переброситься с Кирсановым хоть парой слов, растаяла без следа. Маринкино настроение тоже заметно упало, и она, попозировав перед университетским фотографом, лыжи быстро сняла.

Я добежала до финиша, почти не запыхавшись – двигаться быстро в такой толпе было почти невозможно.

– Молодец! – похвалил возникший вдруг рядом со мной Вадим и крепко пожал мне руку.

Этот кадр потом попал на первую полосу университетской газеты. Широко улыбающийся Кирсанов и я – растерянная, с открытым ртом.

Зато потом я ликовала. Как же! Сам председатель студсовета внимание обратил.

И даже Маринка на следующий день почти не смогла испортить мне настроение, когда заявила:

– А я вчера с ним целовалась!

– С кем? – опешила я.

– Ну, как же? – засмеялась Маринка. – С Кирсановым, конечно.

– Врёшь! – вырвалось у меня.

Где это могло произойти? На улице? В мороз?

Она, кажется, подумала о том же, потому что уточнила:

– Мы лыжи в спортзал относили. Я его первая поцеловала, а он не оттолкнул.

Я всё равно не поверила – Маринка врала на каждом шагу. Ее и отчислили потом из универа за подделку подписи преподавателя в зачетной книжке.