Я метался в ожидании того, что моя девочка все-таки заявит на меня в полицию и я хоть ненадолго побуду с ней рядом, но она этого не сделала.

Макс пару раз пытался сообщить мне что-то по работе, но нарвавшись на ответ, который посылал его далеко и на долго, больше не приставал. Но потом до меня дошло, что в данной ситуации работа для меня хоть какая-то альтернатива чтобы на время ее забыть.

И я начал зверствовать на работе. Тот темп, который я задавал, не выдерживал никто. Секретарша уволилась в первый же день. Приходящие на ее место не задерживались и двух часов, а после десятой претендентки на это место, вообще наступило затишье, никто больше смертницей становится не спешил. Я работал до позднего вечера, никуда не выезжал, все встречи проходили в офисе. Еду мне то же доставляли прямо в кабинет. Макс больше со мной не разговаривал, знал, что лучше переждать. Когда заканчивался долгий и чертовски тяжелый для моих подчиненных день, я ехал в спорт зал. После того, как я выжимал до предела свой мозг, мне было необходимо отыграться еще и на своем теле по максимуму.

Через пару дней я понял, что просто не могу выносить присутствие людей, боялся сорваться на ком-нибудь и решил повесить грушу себе домой. Ребята, которые привезли ее чтобы установить, увидев мой раздолбанный угол, предложили обшить часть стены темно-серыми матами в тон квартиры. Уже на следующий день в моем доме появилась зона, на которой я срывал весь негатив и злость. Злость на самого себя. Я долбил эту грушу до тех пор, пока руки трястись не начинали, и я понимал, что просто больше не могу. В этот момент я просто делал пару шагов назад и падал на кровать, а на задворках покидающего меня сознания была она.

В середине одного из похожих на все остальные рабочих дней, мне позвонили с незнакомого номер.

– Здравствуй, Сергей. Мне передали, ты будто сам не свой. Да, терять бизнес печально. Но ничего уж тут не поделаешь. Сколько веревочки не виться, как говориться… Ну как, ты созрел для моего предложения? Я ведь уже долго жду. Могу и передумать. Смотри, – услышал я довольный голос Силиванова из телефона.

Он не предлагал, а констатировал факт. Не спрашивал, а точно знал, что я соглашусь.

– Нет, я не согласен, – ответил я ледяным тоном, растягивая слова с давящей интонацией.

На том конце сдавленно засопели, видимо, признак какой-то болезни, а в моих мыслях, мне казалось, что это я так сжимаю хилую шейку этого падлючего старикана.

– Да как ты смеешь мне отказывать, щенок? Ты еще пожалеешь! – лаял на меня Силиванов своим хриплым голосом и даже закашлялся.

– Я все сказал, – бросил я ему и отключился.

На меня накатила какая-то дьявольская эйфория. Чувство превосходства растекалось у меня по венам. Меня просто эмоционально кидало из крайности в крайность. Надо срочно с Максом перетереть, не успокоится же все равно этот старый черт. Закончив все основные дела, я поехал к нему в ресторан.

Когда я зашел туда, меня как магнитом потянуло в кабинет Макса. И увидев там ее, я остолбенел. Она стояла ко мне спиной и не могла видеть, как меня затрясло будто в лихорадке. Понадобилось время, чтобы я смог взять себя в руки. Она выглядела так маняще невинно, я слушал ее голос и наслаждался им.

– Что ты хочешь передать мне, Лиза, – я слышал свой голос со стороны, он звучал грубо и холодно.

Наверное, я вообще не смогу теперь другим тоном разговаривать. Лиза дернулась, и вся напряглась, узнав меня. Она стала медленно поворачиваться, а я в этот момент легким кивком головы, просигнализировал Максу о том, чтобы он вышел. Тот, не стал задерживаться, закрыв за собой дверь.

Я сделал лишь шаг ей на встречу, а она, увидев это, в ужасе округлила свои глаза цвета темного шоколада, и я отшатнулся как от удара, увидев в ее глазах животный страх.

Боль стала скручивать меня своими колючими жгутами, а я все не мог отвести от нее глаз и задавал себе всего один вопрос, смог ли я поступить с ней так же, если бы тогда она выглядела как сейчас, как маленькая девочка с косичками, а не как роковая красотка в коротком платье.

Я перевел взгляд на ее белую бесформенную толстовку на пару размеров больше, чем ей полагалось. Ворот был слишком широк и низко съехал, оголяя смуглую кожу ее худенького плечика, и на нем виднелась тоненькая лямочка от белого топа, которая говорила о том, что на Лизе нет бюстгалтера.

Сердце бухало в груди и рвалось наружу. Мне безумно захотелось прикоснуться губами к пульсирующей венке на шее, проделать дорожку из поцелуев до лямки и стянуть ее зубами чтобы оголить …

И тут меня понесло! Мне совершенно без разницы, как выглядит моя девочка, я хочу ее любую, только ее! Чтобы не пугать ее еще больше, я быстро прошел к столу и увидел на нем стопки новеньких купюр.

– Что это? – спросил я у Лизы, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

– Мне, мне не нужны ваши деньги, – храбрилась моя маленькая девочка, но дрожащий голос выдавал ее.

– Подойди и возьми их. Они для тебя, – складывая деньги в пакет сказал я ей, не слишком громко, чтобы она не сбежала, но все-таки настойчиво, чтобы не посмела ослушаться.

Под моим гипнотизирующим взглядом Лиза медленно подошла к столу, быстро схватила пакет и опять стала пятиться в сторону двери.

Мои внутренности опять скрутило в болезненном спазме, когда я увидел на ее руке порез. Я знал, что просто не могу больше держать этого запуганного зайчонка.

– Лиииза, – медленно и как можно тише протянул я, и увидел, как она мгновенно замерла от вибрации моего голоса, мне даже показалось что я увидел в ее глазах промелькнувшее желание.

Моргнув, я присмотрелся внимательнее, но там был лишь страх и уже зарождалась ненависть. Она меня ненавидит, не надо строить иллюзий!

– Почему ты не заявила в полицию? – задал я ей последний вопрос, так как она была уже у двери. Она молчала, как мне показалось почти целую вечность.

– Потому, что вам ничего не будет, а я в глаза людям смотреть не смогу, – ее слова звучали как приговор, и она пулей вылетела из кабинета, оставив за собой шлейф безнадежности.

Я неслась, не разбирая дороги, и чуть не сшибла одну из наших официанток с подносом и только когда оказалась на улице, смогла нормально выдохнуть. Ускорила шаг в сторону бульвара с лавочками и, увидев, что за мной никто не гонится, плюхнулась на одну из них. А в голове мелькало легкое разочарование. Да что со мной происходит, в конце то концов!

Когда он был моей мечтой, все было очень даже просто: я его люблю – он меня нет, а сейчас, когда я его увидела впервые после той ночи, то испытала страх. Мой темный ангел теперь выглядел как дьявол. От нежного взгляда, которым он смотрел на меня раньше, не осталось и следа. Единственный вопрос, который его волновал, почему я не заявила на него в полицию, и он просто заставил меня взять деньги, как гарантию того, что я так все-таки этого не сделаю.

Но самое страшное было то, что я испытывала страх не по отношению к нему. Я боялась себя, боялась и злилась на себя за то, что не испытываю к нему даже намека на ненависть. Я безумно хочу его до сих пор! И могу только злиться на себя за то, что он больше не испытывает ко мне желания. Он больше меня не хочет!

Я взяла эти деньги, чтобы только поскорее убежать от него, чтобы он не успел разглядеть в моих глазах это чувство к нему и не успел этим воспользоваться.

Остается только надеется, что это была последняя наша встреча с ним и жаль, что мне действительно придется уйти с так полюбившейся мне работы, только бы исключить все возможности нашей случайной встречи.

Пусть все останется как было раньше: я его люблю, а он меня нет, я его хочу, а он меня, теперь нет!

Сидя на лавочке, я продолжала сжимать в руках пакет. Да, с такими деньжищами домой идти совсем не вариант. Что же делать? Нужно опять сделать спасительный звонок Светке.

– Как все прошло? Отдала деньги? – услышала я в трубке через пару гудков.